Продолжается подписка на наши издания! Вы не забыли подписаться?

КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО

О некоторых проблемных вопросах реализации органами предварительного следствия  правовых норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина

Гаврилов Б.Я., генерал-майор юстиции, заслуженный юрист РФ, к.ю.н., заместитель начальника следственного комитета при МВД РФ,
Следственный комитет при МВД РФ

1. ОСНОВЫ РЕАЛИЗАЦИИ ОРГАНАМИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ НОРМ О ЗАЩИТЕ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА

1.1. Сущность и понятие реализации органами предварительного следствия законодательных норм

Россия, провозгласив себя в соответствии с принятой 12 декабря 1993 года всенародным голосованием Конституцией Российской Федерации демократическим правовым государством, заявила тем самым о своих намерениях продвигаться в направлении развития мировой цивилизации, исходя из признания человеческой личности, ее прав и свобод высшей ценностью в обществе и государстве. А наиболее ощутимо они затрагиваются в такой сфере государственной деятельности, как уголовное судопроизводство.

Право, выполняя социальную функцию регулятора общественных отношений, имеет смысл и ценность для личности, общества и государства лишь тогда, когда осуществляется в реальной действительности. Главное назначение норм права состоит в том, что они помогают определить содержание права и тем самым способствуют его функционированию и реализации. Лишь в движении права от возможности к действительности, в воплощении правовых предписаний в реальных поступках и действиях людей обнаруживается его назначение, действенность и эффективность.

Право является преобразовательной силой не само по себе, а в процессе его воздействия на развитие социальной действительности, в переходе в эту действительность, в регулировании и изменении различных ее сторон. В этом состоит его социальный смысл и ценность. Поэтому формирование в Российской Федерации правового государства предполагает не только наличие широко разветвленной системы нового законодательства, но и необходимость последовательного упрочения законности и правопорядка, что и является следствием надлежащей реализации права как гражданами, так и государственными органами и их должностными лицами.

Давая определение реализации норм права, В.В. Лазарев отмечает, что «реализация правовых норм – это такое поведение субъектов права, в котором воплощаются предписания правовых норм (правомерное поведение), практическая деятельность людей по осуществлению прав и выполнению юридических обязанностей. Иными словами, это воплощение в поступках людей тех требований, которые в общей форме выражены в нормах права. Реализация права есть непосредственный результат правового регулирования, конкретное его проявление».

И.П. Левченко при определении данного понятия смещает акцент к практической, непосредственной стороне реализации права, говоря: «под реализацией права следует понимать фактическое осуществление субъектами права предписаний, которые содержатся в правовой норме».

В переводе с латинского реализация - realis - вещественный – означает осуществление (чего-либо), проведение в жизнь (какого-либо плана, проекта, идеи). С учетом этой формулировки, применительно к досудебному производству, под реализацией органами предварительного следствия законодательных норм права о защите прав личности в уголовном судопроизводстве автор имеет в виду процессы законодательствования и такое поведение должностных лиц и граждан, в том числе участников уголовного процесса, которое заключается соответственно в неукоснительном соблюдении, исполнении, использовании и применении ими, как субъектами права, предписаний правовых норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина в ходе судебного производства.

А необходимым условием реализации органами предварительного следствия правовых норм о защите прав личности в уголовном процессе является разработка и создание единого уголовно-процессуального, уголовно-правового, организационно-управленческого механизма их обеспечения. Он должен включать в себя основанные на законе и подзаконных актах научно-правовые установления, научно обоснованные организационные и методические рекомендации и практические меры, обеспечивающие эффективность соотношения защиты конституционных прав личности и их ограничения в осуществляемой правоохранительными органами деятельности по раскрытию и расследованию преступлений. Их значение заключается в том, что эти средства и методы являются одним из элементов общей системы защиты прав и законных интересов участников уголовного процесса.

Прежде чем перейти к освещению роли органов предварительного следствия в защите конституционных прав и свобод человека и гражданина, представляется необходимым дать их перечень и краткую характеристику в том аспекте, как они изложены непосредственно в Конституции Российской Федерации.

К основным фундаментальным правам человека, которые через надлежащее применение уголовно-процессуального законодательства и другие нормативные правовые акты подлежат непосредственной защите органами предварительного следствия, Конституция Российской Федерации относит:

Одновременно в Конституции Российской Федерации предусмотрен механизм реализации прав и свобод человека и гражданина. К числу наиболее важных конституционных установлений, его определяющих, относятся:

В процессе обеспечения прав и свобод человека и гражданина необходимо учитывать, что при реализации органами расследования законодательных норм о защите прав и законных интересов участников уголовного процесса возникают противоречия, обусловленные различными интересами субъектов этих прав, других лиц, общества и государства в целом. В силу этого возникает, как справедливо замечает В.М. Шматов, необходимость «определения пределов основных прав, условий их реализации и механизма разрешения конфликта». Это является, с одной стороны, объективной потребностью функционирования общества и выполнения в этих целях государством своей функции по защите прав и свобод человека и гражданина, а с другой стороны, возможностью их обеспечения в интересах каждой личности.

Существенное значение в этом контексте имеет конституционный критерий соотношения этих интересов, изложенный в части 3 статьи 17 Конституции Российской Федерации о том, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать прав и свобод других лиц. Эта конституционная норма адресована, во-первых, законодателю, проблемы ее решения в виде предложений по совершенствованию отдельных норм уголовно-процессуального и уголовного законодательства будут изложены в последующих разделах настоящей работы ; во-вторых, непосредственно органам предварительного следствия как правоприменителю и, в-третьих, гражданам, чьи права и свободы правоприменитель вынужден ограничивать на стадии предварительного расследования.

Говоря о соотношении интересов и прав участников уголовного процесса, автор вынужден констатировать, что положения статей 1, 2, 7 Всеобщей декларации прав человека призваны одинаково охранять как права личности, совершившей преступление, права личности, ставшей жертвой преступления, так и интересы общества и в целом государства, выступающего в качестве инструмента, реализующего государственную функцию защиты прав личности и общества.

Однако в ходе проводимой в России судебно-правовой реформы под эгидой защиты прав человека, как справедливо отмечает С.П. Ефимичев, в этом направлении допускаются неоправданные просчеты. «Принимаются законодательные акты, не только обеспечивающие защиту прав личности, совершившей преступление, но и позволяющие этой личности уйти от уголовной ответственности за совершение преступления. И, следовательно, права жертвы преступления и интересы общества остаются незащищенными».

Часть 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации в целях обеспечения конституционного соотношения прав и свобод установила универсальный (в смысле распространения его на деятельность законодательной, исполнительной и судебной властей) принцип, заключающийся в том, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

И второй аспект, предусматривающий ограничение конституционных прав и свобод человека и гражданина, заключается в том, что в соответствии с частью 1 статьи 56 Конституции Российской Федерации в условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в соответствии с федеральным конституционным законом могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод с указанием пределов и сроков их действия.

Одновременно часть 3 данной статьи устанавливает, что не подлежат ограничению (даже в условиях чрезвычайного положения - курсив автора) права и свободы, предусматривающие их судебную защиту (статья 46), судебный порядок рассмотрения уголовного дела (статья 47), гарантии права на защиту (статья 48), положение обвиняемого в досудебном производстве (статья 49), право не свидетельствовать против себя, своего супруга и близких родственников (статья 51) и ряд других прав личности (статьи 50, 52, 53, 54 Конституции), реализация которых в уголовном процессе возложена на органы расследования.

В то же время в условиях чрезвычайного положения органами предварительного следствия могут быть, согласно конкретным нормам Конституции Российской Федерации, ограничены такие права и свободы человека и гражданина, как задержание, арест и заключение под стражу (статья 22), тайна переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (часть 2 статьи 23), неприкосновенность жилища (статья 25 Конституции Российской Федерации).

Анализ конституционных норм о правах и свободах человека и гражданина позволяет сделать вывод, что их реализация, кроме гарантированности судебной защиты в соответствии с Конституцией Российской Федерации, должна обеспечиваться путем создания государством механизма, предоставляющего гражданам возможность обратиться с заявлением о совершенном преступлении в правоохранительные органы и одновременно безопасность их участие в уголовном судопроизводстве. О проблемах реализации последнего обстоятельства подробно говорит Л.В. Брусницын в своей работе о правовом обеспечении безопасности лиц, содействующих правосудию.

С учетом этого автор особое внимание уделил проблеме обращения граждан в компетентные органы с заявлениями о совершенном преступлении. Современное положение дел в этой области свидетельствует об отсутствии в государстве всех необходимых правовых средств, предоставляющих гражданину действительную внутреннюю свободу выбора при решении вопроса о том, прибегать ли ему к судебной защите прав (по делам частного или частно-публичного обвинения), либо использовать предоставленные ему законом процессуальные права в ходе осуществляемого государством с участием принципа публичности уголовного судопроизводства.

Проведенный в ходе исследования анализ правоприменительной практики, научных публикаций позволяет автору констатировать, что такие важнейшие конституционные права человека и гражданина как обеспечение государством его доступа к правосудию, так же как и система мер безопасности лиц, содействующих правосудию, не имеют до настоящего времени в полном объеме необходимых отраслевых гарантий, несмотря на то, что государство в лице Президента Российской Федерации возложило на себя роль гаранта данного конституционного права (часть вторая статьи 80 Конституции Российской Федерации). На недостаточность этих гарантий российские процессуалисты неоднократно обращали внимание. И по мнению специалистов в области права, которых автор целиком поддерживает, основной упор в решении этой проблемы должен быть перенесен в сферу уголовно-процессуального законодательства.

Приведенные конституционные установления о защите прав личности в уголовном судопроизводстве предопределяют наиболее принципиальные положения, относящиеся к сфере борьбы с преступностью, и механизм обеспечения органами предварительного следствия прав и свобод человека и гражданина при осуществлении правосудия. Почему именно следствия? Потому, что в соответствии со сложившейся в России системой уголовного судопроизводства допущенные в ходе предварительного расследования процессуальные ошибки и нарушения прав и свобод человека и гражданина восполнить в ходе судебного разбирательства не всегда представляется возможным, о чем автор неоднократно высказывался, в том числе на научно-практических конференциях и международных семинарах.

И даже если суд сможет исправить допущенную органом расследования ошибку, то для этого требуется, нередко, весьма длительный срок, исчисляемый иногда годами. И таких следственных ошибок, процессуальных нарушений ежегодно допускается значительное количество, только по официальной государственной статистике — это тысячи граждан, реабилитированных в ходе предварительного расследования, оправданных судами, значительная часть из которых содержались под стражей, что проиллюстрировано приведенными ниже в таблице № 1статистическими данными.

И сегодня часть этих нарушений уже стала предметом рассмотрения в Европейском Суде по правам человека, который приступил к рассмотрению обращений российских граждан о нарушении их конституционных прав и свобод. На 1 апреля 2001 года общее число таких обращений достигло свыше 4 тысяч (по данным Аппарата Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека). В их числе - иск к Российской Федерации жителя Магаданской области Калашникова о нарушении «разумных» сроков рассмотрения уголовного дела и ненадлежащих условиях содержания его под стражей в следственном изоляторе г. Магадана, поданный им в Страсбургский суд по правам человека в связи с тем, что данный гражданин более четырех лет в период расследования уголовного дела о мошенничестве и его рассмотрения в Магаданском городском суде содержался под стражей.

Таблица № 1

Число граждан, реабилитированных в ходе предварительного расследования или оправданных судами

 

1998

1999

2000

Число граждан, реабилитированных в ходе досудебного расследования (всего)

5 711

4 778

4 359

В том числе по делам

След. МВД

2 400

2 020

1 656

Органов дознания

1 038

837

771

След. прокур.

2 035

1 771

1 766

След. ФСНП

238

150

166

Число оправданных граждан (всего)

2 263

2 645

2 567

В том числе по делам

След. МВД

998

1 268

1 163

Органов дознания

672

651

641

След. прокур.

569

680

702

След. ФСНП

24

46

61

Из реабилитированных и оправданных содержалось под стражей (всего)

2 648

2 407

2 285

В том числе по делам

След. МВД

1 189

1 115

986

Органов дознания

84

60

48

След. прокур.

1 770

1 262

1 244

След. ФСНП

5

10

7

Говоря о реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина, автор считает необходимым отметить в данной проблеме ряд концептуальных положений, о которых пойдет речь в настоящем исследовании. В их числе: а) переход от декларативности провозглашенных в ряде нормативных правовых актов прав и свобод человека и гражданина к их реальному обеспечению, в том числе путем оптимизации законодателем институтов и норм уголовного и уголовно-процессуального права, гарантирующих соблюдение этих прав; б) совершенствование механизма обеспечения в ходе досудебного производства прав участников уголовного процесса при реализации органами предварительного следствия норм процессуального и материального права путем повышения уровня процессуального контроля, прокурорского надзора и судебного контроля при одновременном обеспечении процессуальной самостоятельности следователя; в) оптимизация организационно-управленческой деятельности и ведомственного нормативного правового регулирования органов предварительного следствия в целях реализации ими правовых норм о защите прав личности.

В изучении проблемы реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина важное место занимает исторический аспект. Автор констатирует, что защита прав и законных интересов участников уголовного процесса в советское время осуществлялась с учетом «юридического приоритета общественных отношений» через механизм ограничения прав и свобод личности, как это отмечали в своих работах в последние годы И.Л. Петрухин, И.В. Ростовщиков, В.С. Шадрин, В.М. Шматов и ряд других ученых.

Как в теории уголовного процесса, так и в практической деятельности органов предварительного следствия был возведен практически в абсолют приоритет защиты государственных и общественных интересов перед правами гражданина и конкретной личности. Эта была официальная позиция государства, которая нашла свое непосредственное выражение как в Конституции СССР (1977 г.), в тексте которой основные права, свободы граждан размещены в Главе 7 после изложения положений о политической и экономической системах, социальном развитии и культуре и ряда других, так и в Конституции РСФСР (1978 г.), где основные права и свободы человека перечислены в статьях 52, 53, 54, 55, 56 Главы 6.

Аналогичный принцип «вторичности» перед государством прав и свобод личности получил свое официальное закрепление и в Уголовном кодексе РСФСР (1960 г.), особенная часть которого начиналась с норм, устанавливающих уголовную ответственность за государственные преступления (ст.ст. 64-882), затем были расположены правовые нормы о преступлениях против социалистической собственности (ст.ст. 89-101). И лишь третья глава Особенной части Уголовного кодекса РСФСР содержала уголовно-правовые нормы, предусматривающие уголовную ответственность за преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности (ст.ст. 102-131).

Позиция государства о приоритетности своих интересов перед правами личности нашла свое непосредственное выражение и в нормах уголовно-процессуального законодательства, допускающих, например, до 1972 года участие защитника на стадии предварительного следствия только с момента объявления обвиняемому об окончании предварительного следствия и предъявления ему для ознакомления всего производства по делу (ч. 1 ст. 47 УПК РСФСР). И лишь с 1 июля 1972 года защитник получил право участия в деле с момента предъявления обвинения. До 1983 года законодательство не предусматривало возможность освобождения обвиняемого полностью или частично от оплаты юридической помощи по уголовным делам. Включительно до 1992 года действовали уголовно-процессуальные нормы, ограничивающие участие защитника при задержании подозреваемого и применении к нему меры пресечения, до момента предъявления обвинения, а при производстве дознания защитник вообще не участвовал (п. 1 ч. 2 ст. 120 УПК РСФСР). Естественно, что аналогичным образом складывалась и практика реализации органами предварительного следствия уголовно-процессуального законодательства по соблюдению прав и свобод человека и гражданина.

Давая характеристику соотношения прав участников уголовного процесса и общественных интересов, В.С. Шадрин писал: «По общему правилу, личные интересы признавались заслуживающими удовлетворения и поэтому закреплялись в уголовно-процессуальном законе в виде так или иначе гарантируемых субъективных прав, если они соответствовали общественным интересам или не противоречили им. Иные личные интересы законом не признавались и, соответственно, никакой защитой со стороны государства не обеспечивались».

Еще более негативно о соблюдении прав и свобод человека и гражданина по действующему уголовно-процессуальному законодательству высказывались российские процессуалисты Ларин А.М. и Савицкий В.М. Первый писал: «Положение личности в уголовном процессе обоснованно рассматривается как пробный камень гуманности существующего политического режима», а В.М. Савицкий отмечал, что «политический режим России времен советской власти не очень жаловал личность, что не могло не отразиться на направленности и содержании уголовного процесса. Сформировавшийся в те годы, он еще во многом сохранил себя в действующем уголовно-процессуальном законодательстве и практике его применения».

Все это позволяет сделать вывод, что в уголовно-процессуальном законодательстве и, соответственно, в деятельности органов предварительного следствия превалировало признание правомерности тех ограничений прав и свобод человека и гражданина, которые были необходимы для достижения цели защиты, в первую очередь, государственных и общественных интересов, и лишь только затем - конкретной личности как участника уголовного процесса.

Происшедшие в 90-х годах социально-экономические, политические, правовые преобразования в обществе в целом и в соотношении интересов личности и общества — в частности позволяют правоохранительным и судебным органам более реально обеспечивать защиту прав и свобод человека и гражданина, а непосредственно в уголовном судопроизводстве - законных прав и интересов всех участников уголовного процесса.

В значительной степени этому процессу способствовало одобрение 24 октября 1991 года Верховным Советом РСФСР представленной Президентом России Концепции судебной реформы в Российской Федерации, одной из главных задач которой, как отмечено в Постановлении Верховного Совета РСФСР «О концепции судебной реформы в РСФСР», явилась «защита и неуклонное соблюдение основных прав и свобод человека, конституционных прав граждан в судопроизводстве». В числе ключевых проблем Концепция в разделе «Уголовный процесс» обозначила соблюдение гарантий прав личности. Соответственно, подавляющее большинство предлагаемых в ней нововведений направлено на обеспечение прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве.

В числе новелл Концепция судебной реформы предусматривает: а) признание права заявителя, потерпевшего, их представителей и так называемого «лица, совершившего деяние, содержащее признаки преступления» знакомиться с материалами уголовного дела в случае его прекращения, а также иными материалами, по которым принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела; б) возможность делать выписки и снимать копии с отказных материалов; в) разрешение копировать постановления следователя, протоколов всех следственных действий, в которых эти лица участвовали, и ряд других мер, что в дальнейшем было частично внесено в нормы Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и в полном объеме надлежит реализовать в проекте УПК Российской Федерации.

Принятая Верховным Советом РСФСР 22 ноября 1991 года Декларация прав и свобод человека и гражданина признала права и свободы человека, его честь и достоинство как высшую ценность общества и государства. Этим самым была определена ориентация развития российского законодательства, в том числе уголовно-процессуальных норм, в части его приведения в соответствие с общепризнанными международным сообществом стандартами в области прав и свобод человека.

Обеспечивая этот принцип, часть первая статьи 17 Конституции Российской Федерации установила, что в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепринятым принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией.

Более того, в статье второй Конституции Российской Федерации прямо записано, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства.

А обеспечение прав и свобод человека и гражданина, как справедливо отмечал Ф.М. Рудинский, является одной из основных конституционных задач правоохранительных органов и их составляющей – органов предварительного следствия и, соответственно, каждого конкретного следователя. Однако несмотря «на наличие у следователя обязанности обеспечить осуществление предоставленных гражданам процессуальных прав, составляющих характерную черту правоотношений, складывающихся между ним и гражданами в уголовном процессе, как необходимое условие реальности этих прав», в настоящее время нет никаких оснований преувеличивать возможности следователей в этой деятельности, о чем свидетельствуют многочисленные публикации по этой проблеме.

Анализ конкретных правовых норм действующего уголовно-процессуального законодательства и проекта УПК Российской Федерации свидетельствует, что достаточных полномочий по обеспечению прав и свобод человека и гражданина следователь пока не имеет. Между тем, как отмечал Н.И. Кулагин, только «получивший процессуальную независимость, … и обладающий правовым иммунитетом и полномочиями следователь качественнее осуществит возложенные на него функции, что поможет эффективнее защитить права и законные интересы потерпевших от преступлений, а также тех лиц, которые их совершили».

1.2. Виды нормативных правовых актов, реализуемых органами предварительного следствия

Защита органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина осуществляется через реализацию следователями соответствующих правовых норм.

При этом следует отметить, что основным видом (источником) права в этой сфере государственной деятельности является нормативный правовой акт, под которым понимается акт правотворчества, исходящий от компетентного государственного органа и содержащий нормы права. Он рассчитан на регулирование неопределенного числа возникающих правоотношений и действует непрерывно, кроме специально оговоренных в нем случаев.

Нормативный правовой акт, кроме перечисленных выше, имеет и иные определенные преимущества перед другими источниками права: во-первых, государство, от лица которого принимается законодательный акт данного вида, имеет значительные возможности для выявления общего интереса своих граждан; во-вторых, нормативный правовой акт является наиболее доступным, в том числе с точки зрения соблюдения прав и свобод человека и гражданина способом оформления устоявшихся правовых норм; и, в-третьих, на него непосредственно ссылаются при разрешении конкретного дела, в него проще вносить коррективы и осуществлять контроль за его исполнением.

Правовую основу деятельности органов предварительного следствия по реализации ими законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина составляют:

  1. положения Конституции Российской Федерации, включающие в себя нормы, гарантирующие права и свободы человека и гражданина, а также устанавливающие основные принципы уголовного судопроизводства;

  2. нормы уголовно-процессуального права, регламентирующие права и обязанности участников уголовного судопроизводства, регулирующие порядок и правила применения процессуальных норм на стадиях возбуждения и расследования уголовных дел, а также при проведении отдельных следственных действий, непосредственно затрагивающих права и свободы человека и гражданина;

  3. уголовно-правовые нормы, в соответствии с которыми органами предварительного следствия квалифицируется совершенное лицом уголовно-наказуемое деяние, определяется конкретный состав преступления и его квалифицирующие признаки;

  4. федеральные конституционные и федеральные законы Российской Федерации, указы Президента и постановления Правительства Российской Федерации, регулирующие вопросы борьбы с преступностью, осуществление правосудия по уголовным делам и другие аспекты правоприменительной деятельности, затрагивающие права и свободы человека и гражданина в уголовном судопроизводстве;

  5. постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, объявляющие амнистию;

  6. постановления и определения Конституционного Суда Российской Федерации по проблемным вопросам применения уголовно-процессуального законодательства в части обеспечения защиты прав и свобод человека и гражданина;

  7. постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и определения его Судебной коллегии по уголовным делам по отдельным вопросам применения законодательства, призванного обеспечить права и свободы человека и гражданина в уголовном судопроизводстве;

  8. приказы и указания Генерального прокурора Российской Федерации по вопросам соблюдения органами предварительного следствия прав участников уголовного процесса;

  9. ведомственные нормативные правовые акты, регламентирующие деятельность органов предварительного следствия по защите ими прав и свобод человека и гражданина;

  10. международные правовые акты, направленные на защиту прав и свобод человека и гражданина, которые могут быть ограничены органами предварительного следствия.

Кроме приведенных выше, к числу основных источников нормативных правовых актов, применяемых органами предварительного следствия в целях защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина, представители юридической науки вполне обоснованно относят и такие, как:

  1. договоры нормативного содержания в виде юридических норм, регулирующих, например, оказание правовой помощи по уголовным делам и вопросы экстрадиции граждан России, привлекаемых к уголовной ответственности за совершение преступления на территории Российской Федерации;

  2. общие принципы права, которые представляют собой отправные, исходные начала правовой системы. К ним юристы стран как континентального, так и общего права при отсутствии законодательной нормы, обязательного прецедента или обычая относят принципы справедливости, доброй воли, социальной направленности права. Статья 7 Уголовного кодекса Российской Федерации относит к ним и принцип гуманизма;

  3. идеи и доктрины, выражаемые в виде мнений ведущих ученых-юристов. Хотя в собственном смысле слова они и не образуют право, однако имеют большое значение в формировании модели правового регулирования взаимоотношений органов предварительного следствия и гражданина, чьи права и свободы первые вынуждены ограничивать в той или иной степени в ходе предварительного следствия. Чрезвычайно возросла роль доктрины в современных условиях, когда государство вынуждено вырабатывать и принимать адекватные меры к нарастанию вала преступности и эскалации преступного насилия, захлестнувших российское общество в последнее десятилетие.

Современные национальные правовые доктрины рассматривают личность как высшую социальную ценность, а обеспечение прав и свобод человека и гражданина в качестве одной из важнейших государственных задач, реализуемых через основные нормативные правовые акты, перечень которых приведен выше.

Эти требования в полной мере относятся и к Российской Федерации, статья 2 Конституции которой провозглашает права и свободы человека высшей ценностью, а признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина – обязанностью государства.

Основные конституционные права и свободы человека и гражданина в сфере уголовного судопроизводства изложены в первом параграфе настоящей главы. Эти конституционные установления предопределяют наиболее принципиальные положения, распространяемые на сферу борьбы с преступностью и, соответственно, на деятельность органов предварительного следствия. К ним относятся.

Во-первых, неотчуждаемость, в соответствии с частью 2 статьи 17 Конституции Российской Федерации, основных прав и свобод человека, которая обусловливает то, что данные права и свободы составляют элементы конституционного статуса гражданина России, представляющего собой совокупность основных взаимоотношений государства и гражданина.

С учетом этого, органам предварительного следствия следует исходить из той аксиомы, что уголовно-процессуальное положение участвующего в расследовании дела лица базируется на конституционном статусе гражданина. А последний, являясь стержнем всего правового положения личности в досудебном производстве, определяет исходные начала отраслевых уголовно-процессуальных прав подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля и других участников уголовного процесса.

Определяющее значение конституционного статуса лица, права и свободы которого были существенно затронуты действиями органов предварительного следствия, перед уголовно-процессуальным положением, например, подозреваемого подтверждено постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 года № 11-П по делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова.

Конституционный Суд Российской Федерации установил, что оспариваемые заявителем положения части первой статьи 47 УПК РСФСР, согласно которым лицо, подозреваемое в совершении преступления, получает право пользоваться помощью защитника с момента объявления ему либо протокола задержания, либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу, исходя из смысла части первой статьи 48 Конституции Российской Федерации ограничивают право лица в уголовном судопроизводстве пользоваться помощью защитника во всех случаях, когда права и свободы конкретного гражданина могут быть существенно затронуты действиями и мерами органа предварительного расследования, связанными с уголовным преследованием данного лица.

Во-вторых, установленные статьей 18 Конституции Российской Федерации права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием.

Соответственно, в случаях противоречия отдельных нормативных правовых актов Конституции Российской Федерации органы предварительного следствия обязаны применять конституционные нормы до приведения конкретных норм уголовно-процессуального закона в соответствие с Конституцией или до введения федеральным законом нового порядка урегулирования процессуальных отношений органа предварительного расследования и конкретного гражданина, вовлеченного в сферу уголовного судопроизводства.

На необходимость непосредственного применения норм Конституции Российской Федерации в случаях, когда отдельные процессуальные нормы им противоречат или правоотношения гражданина, попавшего в орбиту уголовного судопроизводства, с органами предварительного следствия оказались недостаточно урегулированными действующим УПК, неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации.

Так, постановлением Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности положений частей первой и второй статьи 295 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина М.А. Клюева от 15 января 1999 года № 1-П положения указанной нормы УПК РСФСР, на основании которых потерпевший по уголовному делу не допускался к участию в судебных прениях, признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации, и суды обязаны применять указанную статью без каких-либо ограничений допуска потерпевшего к участию в судебных прениях, исходя из ее непосредственного действия.

В-третьих. В соответствии со статьей 15 Конституции Российской Федерации, ее нормы имеют высшую юридическую силу, что определяет их сущность по отношению как к законотворческой деятельности государства и его соответствующих органов и субъектов права законодательной инициативы, так и к правоприменительной деятельности органов предварительного расследования. Как правильно отметил А.В. Брусницын в своей работе по проблемам правого обеспечения безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию: «Конституционные установления (они приведены выше – курсив автора) предопределяют современную направленность развития уголовно-процессуального и иного отраслевого законодательства в сфере борьбы с преступностью и, в том числе, делают необходимым разработку в этой сфере правового механизма, обеспечивающего не только те или иные отраслевые, но и непосредственно конституционные права индивида».

Закрепленные в Конституции Российской Федерации положения о высшей юридической силе и прямом действии Конституции в уголовно-процессуальной деятельности получили свое подтверждение и в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия».

В пункте первом Постановления указано, что права и свободы человека и гражданина в соответствии со статьей 18 Конституции Российской Федерации являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность органов власти, в том числе и органов предварительного следствия и обеспечиваются правосудием.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем постановлении изложил как общие положения применения судами непосредственно норм Конституции Российской Федерации, регулирующих права и свободы человека и гражданина (пункт 2), так и сделал ссылку на необходимость при осуществлении правосудия исходить из общепризнанных принципов и норм международного права, закрепленных в международных актах, конвенциях и иных документах (в частности, во Всеобщей декларации прав человека, Международном пакте о гражданских и политических правах, Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод), и международных договорах Российской Федерации, которые в соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы (пункт 5 Постановления).

В данном Постановлении изложены также требования к осуществлению в ходе предварительного следствия мероприятий, ограничивающих права гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, исключительно в соответствии с частью 2 статьи 23 Конституции Российской Федерации на основании судебного решения (пункт 14 Постановления); по обеспечению в соответствии с частью 1 статьи 48 Конституции права каждого на получение квалифицированной юридической помощи (пункт 17 Постановления); о необходимости выполнения (в том числе и органами предварительного следствия - курсив мой) конституционного положения о том, что согласно части 2 статьи 50 Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона, а также требований части 3 статьи 69 УПК РСФСР, в силу которой доказательства, полученные с нарушением закона, не могут быть положены в основу обвинения (пункт 16 постановления Пленума).

Изложенные выше положения Конституции Российской Федерации об основных правах и свободах человека и гражданина, постановлений Конституционного Суда Российской Федерации по отдельным вопросам применения уголовно-процессуального законодательства органами предварительного расследования и указанного выше постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации позволяют автору сделать вывод о том, что нормы Конституции Российской Федерации в части реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина имеют приоритетное значение в правовой основе их деятельности и должны ими непосредственно применяться в ходе досудебного производства в случаях, прямо установленных Конституцией Российской Федерации.

К основным нормативным правовым актам по обеспечению защиты органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина относится Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР.

Однако принятый 40 лет назад УПК РСФСР, несмотря на внесенные за эти годы многочисленные изменения и дополнения, по-прежнему содержит в себе значительное число правовых норм, утверждающих в качестве доктрины принцип недоверия правоприменителю, и в первую очередь – следователю; многочисленные бюрократические условности, влекущие за собой длительные сроки расследования и содержания обвиняемых под стражей, другие правовые уложения, не позволяющие реально обеспечить права и свободы гражданина, оказавшегося вовлеченным в сферу уголовного судопроизводства. И абсолютно прав доктор юридических наук, генерал-лейтенант милиции, бывший начальник ВНИИ МВД России А.И. Гуров, в настоящее время председатель Комитета Государственной Думы Российской Федерации по безопасности, задающий вопрос: «Нужно ли сегодня по мелким преступлениям вести процессуальные действия точно такие же, как и по тяжким? Мы растрачиваем человеческие и материальные ресурсы, чтобы через 3-4 месяца дело о краже кошелька дошло до суда».

О необходимости принятия законодателем радикальных мер по реформированию уголовно-процессуального права видные российские ученые и практики, руководство Следственного комитета при МВД России и автор, представители прокуратуры, Верховного Суда Российской Федерации высказывались неоднократно. Однако под девизом «поднятия планки обеспечения гарантий прав подозреваемого, обвиняемого» отдельные представители науки, правоохранительных и законодательных органов продолжают отстаивать устоявшееся мнение о необходимости предварительного следствия по основной массе преступлений и оставлении в подследственности следователей органов прокуратуры значительного числа общеуголовных преступлений, а также сохранения без изменений уже архаичных институтов доследования, всесторонности и полноты расследования, сложнейшей процедуры выделения уголовных дел в случаях множественности эпизодов, сохранения участия понятых.

Ошибочными, с точки зрения автора, являются и изложенные в Концепции судебной реформы в Российской Федерации тезисы об изъятии из подследственности органов дознания расследования малозначительных преступлений, лишение руководителей органов предварительного следствия процессуальных полномочий и ряд других.

Однако сегодня в российском обществе, у многих ученых и практических работников есть определенные надежды на то, что в проекте Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации удастся освободиться от ряда наиболее архаичных бюрократических условностей и этим самым значительно повысить уровень соблюдения органами предварительного следствия процессуальных гарантий прав и свобод человека и гражданина. О том, что это возможно сделать свидетельствуют результаты рассмотрения Государственной Думой Федерального собрания Российской Федерации 20 июня 2001 года Уголовно-процессуального кодекса РФ и его принятие во втором чтении.

В пользу мнения о необходимости разработки уголовно-процессуального законодательства, отвечающего требованиям настоящего времени, свидетельствует и то обстоятельство, что после принятия проекта УПК Российской Федерации в первом чтении на него от субъектов законодательной инициативы поступило около трех тысяч официальных поправок. Еще столько же замечаний было высказано при обсуждении поправок рабочей группой Комитета по законодательству Государственной Думы второго и третьего созывов. Почти 180 замечаний на проект УПК Российской Федерации высказали эксперты Европейской комиссии Совета Европы. Многие из поправок направлены на совершенствование судопроизводства, в том числе и его досудебной стадии, освобождение уголовного процесса от ряда формально-бюрократических условностей и отдельных правовых институтов, юридически провозглашающих принципы обеспечения прав личности в уголовном процессе, а фактически способствующих нарушению органами предварительного следствия прав и свобод человека и гражданина.

Рабочей группой Комитета по законодательству Государственной Думы Российской Федерации был принят ряд принципиальных поправок, направленных на обеспечение органами предварительного следствия конституционных прав и свобод участников судопроизводства, содержание которых будет изложено в третьей главе настоящей работы .

Изложенное позволяет сделать вывод, что перед Уголовно-процессуальным кодексом как одной из основных форм нормативных правовых актов, в числе основных задач, как это зафиксировано в части 1 статьи 7 проекта УПК Российской Федерации, стоит защита личности, прав и свобод человека и гражданина, интересов общества и государства от преступных посягательств путем быстрого и полного раскрытия преступлений, уголовного преследования лиц, их совершивших, объективного судебного разбирательства и правильного применения закона на основе соблюдения установленных Кодексом процессуальных норм, а также обеспечение защиты лиц от необоснованного обвинения и осуждения, незаконного ограничения прав и свобод человека и гражданина, в случае обвинения или осуждения невиновного – его незамедлительной и полной реабилитации (часть 2 статьи 7 проекта УПК).

Для обеспечения конституционных прав и свобод человека и гражданина в ходе досудебного производства существенное значение имеют нормы как Общей, так и Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, вступившего в действие с 1 января 1997 года. Его задачами, согласно части 1 статьи 2, являются: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений.

Уголовный же кодекс РСФСР (1960 г.) при определении задач на первое место поставил охрану общественного строя СССР, его политической и экономической систем, социалистической собственности, а только затем – личности, прав и свобод граждан (статья 1).

В новом уголовном законодательстве нормы Особенной части Уголовного кодекса построены в соответствии с провозглашенной Конституцией Российской Федерации приоритетностью прав и свобод человека и гражданина. Начинаются они с уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за преступления против жизни и здоровья (глава 16), затем дан перечень статей, предусматривающих уголовную ответственность за преступления против свободы, чести и достоинства личности (глава 17), против половой неприкосновенности и половой свободы личности (глава 18), против конституционных прав и свобод человека и гражданина (глава 19) и против семьи и несовершеннолетних (глава 20).

И только затем следуют правовые нормы, устанавливающие уголовную ответственность за преступления в сфере экономики (главы 21-23), против общественной безопасности и общественного порядка (главы 24-28), и лишь за ними размещены уголовно-правовые нормы, предусматривающие меры ответственности за противоправные деяния против государственной власти (главы 29-32), против военной службы (глава 33) и против мира и безопасности человечества (глава 34).

Говоря непосредственно об охране уголовно-правовыми нормами конституционных прав и свобод человека и гражданина, необходимо отметить, что Уголовный кодекс Российской Федерации по сравнению с Уголовным кодексом РСФСР не только ввел принципиально иное название: «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина» — но и дополнил перечень этих статей, установив уголовную ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни (статья 137), а также существенно изменил диспозиции ряда статей, в том числе и о нарушении равноправия граждан (статья 136), разделил по самостоятельным составам преступлений нарушения авторских и изобретательских прав (статьи 146 и 147) и дополнил диспозиции ряда статей, предусмотрев уголовную ответственность за воспрепятствование работы избирательных комиссий (статья 141) и ряд других изменений и дополнений.

Характерным отличием Уголовного кодекса Российской Федерации (1996 г.) является то, что в нем, как отмечает Б.В. Волженкин, «впервые законодательно сформулированы принципы уголовного права как основополагающие положения, которые пронизывают все уголовное законодательство и в соответствии с которыми должна осуществляться практическая деятельность по применению этого законодательства».

В то же время, говоря о реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина, следует отметить, что, несмотря на внесенные в Уголовный кодекс за 4 года его действия изменения и дополнения в 40 статей и принятие четырех статей вновь, сегодня отдельные его принципиальные положения как общей, так и особенной части нуждаются в существенной реконструкции.

Указанный тезис подтверждается также тем, что разработчикам Уголовного кодекса, по мнению автора, не удалось избежать коллизий отдельных уголовно-правовых норм как между собой, так и с рядом других федеральных законов, в том числе с Кодексом РСФСР об административных правонарушениях, чем существенно ущемляется гарантированный частью первой статьи 19 Конституции Российской Федерации и статьей 7 Всеобщей декларации прав человека принцип равенства граждан перед законом, поскольку, например, за одни и те же действия, выразившиеся в нарушении правил приобретения, хранения, передачи или продажи гражданами огнестрельного гладкоствольного охотничьего оружия, возможна как административная ответственность по статье 172 КоАП РСФСР, так и уголовная – по статье 222 УК Российской Федерации.

Более того, по мнению автора настоящей работы , ряд правовых норм Уголовного кодекса Российской Федерации, с одной стороны, прямо противоречит таким основополагающим постулатам уголовно-правовой ответственности граждан как необходимость соблюдения принципов равенства и справедливости (статьи 4 и 6) и установление повышенной уголовной ответственности лиц, совершивших несколько преступлений (статья 69), а с другой стороны, санкции отдельных статей УК Российской Федерации возвращают Россию к тем временам, когда наших сограждан за незначительные хищения осуждали к длительным срокам лишения свободы по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества».

Изучение автором в ходе исследования материалов уголовных дел о кражах чужого имущества, статистических данных о них за период 1995-2000 гг. позволяет автору сделать вывод, что сегодня в правоприменительной деятельности органов предварительного следствия и судов сложилась ситуация, когда многие рядовые россияне, особенно после экономического обвала 17 августа 1998 года, вынуждены нередко совершать преступления этого вида по причине значительного ухудшения их материального благосостояния.

И такие кражи сегодня являются достаточно распространенным явлением. Например, в Оренбургской области безысходная ситуация толкнула мужа и жену Бекишевых совершить кражу с совхозного поля мешка картофеля весом 47 кг на сумму 170 руб., 18 кг лука на 72 руб. и 20 кг арбузов на 10 руб., поскольку, несмотря на рождение ребенка и наличие в семье еще двоих детей, детских пособий Бекишевы ни разу не получили (жена занималась уходом за новорожденным, а глава семьи работал сезонно пастухом). Вследствие материальных затруднений они не сумели купить семена лука для посадки и ядохимикаты против колорадского жука, в результате чего пропал урожай картофеля. Однако в соответствии с частью 2 статьи 158 УК Российской Федерации совершенное мужем и женой деяние отнесено к категории тяжких.

Автором в процессе исследования проведен анализ представленных Главным управлением исполнения наказаний (ГУИН) Министерства юстиции Российской Федерации статистических данных о том, что в 1998-2000 гг. из следственных изоляторов России ежегодно освобождалось от 100 до 130 тысяч арестованных в ходе расследования граждан. Результаты исследования свидетельствуют о том, что осуждение граждан к мерам наказания, не связанным с лишением свободы, способствовало то обстоятельство, что содержание обвиняемых под стражей применялось в ходе расследования с учетом требований части 2 статьи 96 УПК РСФСР (до внесения в нее изменений Федеральным законом от 9 марта 2001 г. № 25-ФЗ) по признаку одной опасности совершенного деяния, к которым были отнесены все виды квалифицированных краж.

Ситуация усугублялась еще и тем, что в связи с архаически сложным российским уголовным процессом эти 100 тысяч арестованных содержались под стражей с момента избрания данной меры пресечения до вступления приговора в законную силу в среднем от 4 до 5 месяцев, а отдельные из них — 1,5-2 года и более.

В то же время проведенный в ходе исследования сравнительный анализ норм о назначении наказаний по совокупности преступлений позволяет автору утверждать, что в действующем уголовном законе налицо противоречие между частью 3 статьи 69 Уголовного кодекса Российской Федерации, провозгласившей прогрессивный принцип назначения наказания по совокупности преступлений путем частичного или полного сложения наказаний (при том, что окончательное наказание в виде лишения свободы не может быть более 25 лет), и частью 1 статьи 17 Кодекса, законодательно закрепившей правило, что совокупностью преступлений признается совершение двух или более преступлений, предусмотренных различными статьями или частями статьи Уголовного кодекса Российской Федерации. Наличие данного противоречия приводит к тому, что суд при назначении наказания профессиональному преступнику, совершившему несколько однородных преступлений (например, квартирных краж), не может применить принцип сложения наказания по совокупности совершенных подсудимым преступлений.

Такое положение стало возможным по причине введения в диспозиции значительного числа составов преступлений Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации квалифицирующего признака неоднократности, под которым часть 1 статьи 16 УК Российской Федерации понимает совершение двух или более преступлений, предусмотренных одной статьей или частью статьи настоящего Кодекса, что с учетом требований части 3 данной статьи предусматривает уже не сложение наказания по совокупности преступлений, а его назначение по соответствующей части статьи Уголовного кодекса, предусматривающей наказание за неоднократность преступлений.

Образовавшееся правовое противоречие, по мнению автора, создает ситуацию, когда лицо за совершение квалифицированного грабежа (ч. 2 ст. 161 УК РФ), квалифицированной кражи (ч. 2 ст. 158 УК РФ) и квалифицированного хулиганства (ч. 2 ст. 213 УК РФ) может быть осуждено по совокупности преступлений к лишению свободы на срок до 18 лет. А преступнику, совершившему, к примеру, 10 квартирных краж, при квалификации его действий по пп. «б», «в» части 2 статьи 158 УК Российской Федерации наказание может быть назначено всего до 6 лет лишения свободы. Например, Ленинским районным судом г. Воронежа за совершение почти 100 квартирных краж гр-н Халеев был осужден по п. «б» ч. 3 ст. 158 УК РФ к 5 годам лишения свободы, а его соучастник за 18 квартирных краж по пп. «а», «б», «в», «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ — к 3 годам лишения свободы, что вполне соответствует санкциям данной статьи.

Изложенное позволяет сделать вывод, что принятое законодателем правовое решение по указанной проблеме практически «уравняло» по российскому уголовному закону меру наказания для профессионального «квартирного» вора и несовершеннолетнего, впервые совершившего кражу велосипеда из сарая, поскольку действия обоих квалифицируются по части 2 статьи 158 УК Российской Федерации. Такое законодательное решение противоречит сложившейся в государствах с устоявшейся системой правосудия практике назначения наказания по совокупности преступлений путем их полного или частичного сложения (например, в Испании до 30 лет лишения свободы, в США – многократно больше, а в отдельных штатах – без ограничения срока наказания), что требует разработки и внесения соответствующих законодательных предложений. Они изложены в третьей главе настоящей работы .

К нормативным правовым актам, непосредственно затрагивающим проблему защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина при реализации органами предварительного следствия норм права, автор относит ряд федеральных законов и законов Российской Федерации, регулирующих деятельность органов предварительного следствия, отдельные направления борьбы с преступностью, порядок привлечения к уголовной ответственности депутатов Государственной Думы, членов Совета Федерации, депутатов субъектов Российской Федерации и ряд других. В их числе:

Федеральные законы:

Законы Российской Федерации:

и ряд других законодательных актов.

Одновременно необходимо констатировать, что в течение почти 10 лет не приняты федеральные законы «О борьбе с коррупцией», «О противодействии организованной преступности», «О легализации (отмывании) денежных средств и иного имущества, приобретенных незаконным путем», Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и федеральный закон «Об органах предварительного следствия», разработка которого предусмотрена пунктом 7.8.1.10. Федеральной целевой программы по усилению борьбы с преступностью на 1999-2000 гг., утвержденной Правительством Российской Федерации.

К нормативным правовым актам, направленным на реализацию органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина, относятся и отдельные указы Президента Российской Федерации, в том числе:

К нормативно-правовой базе, призванной обеспечивать защиту органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина, безусловно должны быть отнесены постановления и определения Конституционного Суда Российской Федерации по конкретным вопросам применения уголовно-процессуального законодательства на стадии предварительного расследования.

Анализируя постановления Конституционного Суда Российской Федерации о признании отдельных уголовно-процессуальных норм не соответствующими Конституции Российской Федерации и юридические последствия таких решений для законодательных органов и правоприменителя в лице прокурора, следователя, дознавателя, органа дознания и суда, автор считает необходимым разделить их условно на ряд групп.

К первой группе относятся постановления Конституционного Суда Российской Федерации, во исполнение которых Федеральным Собранием Российской Федерации внесены изменения и дополнения в действующий уголовно-процессуальный закон. В их числе:

Другая группа постановлений Конституционного Суда Российской Федерации, признавая отдельные положения статей Уголовно-процессуального кодекса РСФСР не соответствующими Конституции Российской Федерации, обязывает тем самым правоприменителя обеспечить права и свободы человека и гражданина в уголовном судопроизводстве без каких-либо ограничений. В их числе:

Третью группу решений Конституционного Суда Российской Федерации о проверке конституционности положений отдельных уголовно-процессуальных норм составляют постановления и определения, которые содержат положения о признании оспариваемых заявителями норм УПК РСФСР не противоречащими Конституции Российской Федерации. Как, например:

Существенное значение в обеспечении органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина имеют постановления Конституционного Суда Российской Федерации о проверке конституционности иных федеральных законов. В их числе:

от 27 марта 1996 года № 8-П по делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 года «О государственной тайне» в связи с жалобами граждан В.М. Гурджиянца, В.Н. Синцова, В.Н. Бугрова и А.К. Никитина, согласно которому распространение положений ст. 21 данного закона на адвокатов и отстранение их от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне не соответствует Конституции Российской Федерации, ее статьям 48 и 123 (часть 3);

от 18 февраля 2000 года № 3-П по делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 5 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина Б.А. Кехмана об отказе ему в просьбе ознакомиться с материалами проводимой прокуратурой проверки, признавшего эту правовую норму не соответствующей Конституции Российской Федерации, ее статьям 24 (часть 2), 29 (часть 4), 45, 46 (части 1 и 2) и 55 (части 2 и 3).

Одновременно, анализируя практику принятия Конституционным Судом Российской Федерации решений, необходимо отметить, что отдельные из них вызывают определенные возражения как у российских ученых, так и у практиков.

Так, постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1999 года № 7-П по делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород эти уголовно-процессуальные нормы, как возлагающие на суд обязанность по собственной инициативе возвращать уголовное дело прокурору, а также допускающие при отказе прокурора от обвинения осуществление судом несвойственной ему обязанности по обоснованию предъявленного органами расследования обвинения, признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 49 и 123 (часть 3), а также статьям 46 (часть 1) и 52.

Приведенные Конституционным Судом Российской Федерации в обоснование такого решения доводы о том, что при осуществлении правосудия ввиду несоответствия положений пп. 1 и 3 статьи 232 УПК РСФСР Конституции Российской Федерации неизбежно имеют место нарушения прав обвиняемых, подсудимых, потерпевших и других участников уголовного процесса, а также значительного числа граждан, вовлеченных в сферу судебного разбирательства уголовных дел, являются вполне обоснованными. Эти выводы подтверждаются проведенным автором в процессе исследования анализом в ряде регионов следственно-судебной практики возвращения в 1997-1998 гг. уголовных дел для дополнительного расследования, а также статистическими данными за 1995-1999 гг. о результатах их расследования. Согласно этим исследованиям, ежегодно около 15 процентов возвращенных судами для доследования уголовных дел следователями прекращается с признанием на основании согласованного с прокурором процессуального решения гражданина виновным в совершении преступления.

Однако считать, что нарушения прав обвиняемых, подсудимых, потерпевших и других участников уголовного процесса имеет место лишь в случаях возвращения дела для дополнительного расследования по инициативе суда, вряд ли является юридически безупречным, поскольку такие же нарушения прав личности в уголовном судопроизводстве имеют место и при возвращении судом уголовного дела для дополнительного расследования, например, по инициативе прокурора. С учетом этого автор работы в главе третьей обосновывает свои предложения по значительному сокращению перечня оснований к возвращению судом уголовных дел для дополнительного расследования, что призвано способствовать усилению судебных гарантий за правильностью разрешения уголовного дела.

Правовую базу, призванную обеспечивать соблюдение органами предварительного следствия конституционных прав и свободы человека и гражданина, составляют также постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации в части дачи разъяснений в соответствии со статьей 126 Конституции Российской Федерации по вопросам судебной практики.

Так, Пленум Верховного Суда Российской Федерации нормативно закрепил в своих постановлениях:

К правовой базе по обеспечению органами предварительного следствия прав и основных свобод граждан на досудебной стадии производства необходимо отнести приказы и указания Генерального прокурора Российской Федерации, регламентирующие отдельные вопросы, связанные с избранием меры пресечения, порядком продления процессуальных сроков предварительного следствия и содержания обвиняемых под стражей, привлечением к уголовной ответственности лиц, обладающих определенным иммунитетом при привлечении их к уголовной ответственности, и ряд других. К ним необходимо отнести:

приказы Генерального прокурора Российской Федерации:

указания Генерального прокурора Российской Федерации:

Среди нормативных правовых актов, регламентирующих деятельность органов предварительного следствия по соблюдению прав и свобод личности, в последние годы значительно возросла роль ведомственного нормативного правового регулирования.

К числу основных нормативных правовых актов следует отнести приказы Министерства внутренних дел Российской Федерации:

Международным сообществом разработаны правовые документы по основным ключевым вопросам уголовного правосудия, составившие свод его международных стандартов в области соблюдения основных прав и свобод личности. В русле общего процесса правовой интеграции России в международную правовую систему сближение российского законодательства с этими стандартами является сегодня естественным и необходимым. Все большее признание в мире верховенства международного права предполагает дальнейшее развитие национальных конституционных правовых систем на основе международных стандартов.

Реализация этого процесса в России была заложена Конституцией Российской Федерации. Согласно части четвертой статьи 15, общепризнанные принципы и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Эти положения непосредственно нашли свое выражение и в статье второй проекта Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, согласно которой указанные принципы и правовые нормы международного права определены в качестве составной части права, регулирующего российское уголовное судопроизводство.

В систему документов, создавших международные стандарты уголовного правосудия, входят:

Давая характеристику взаимоотношений личности и государства в указанных Конвенциях, А.Д. Бойков справедливо отмечает, что речь в них идет, как правило, об «абстрактной» личности без указания процессуального статуса, примером чего является статья 2 Международного пакта о гражданских и политических правах, действие которой направлено на осуществление правовой защиты любого лица. Вместе с тем направленность ряда норм международного права сужена указанием конкретного процессуального статуса субъекта, на которого направлено действие нормы, например, обвиняемого. К таковым относятся статьи 10 и 11 Всеобщей декларации прав человека, статья 6 и 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, статья 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (подробно их содержание рассмотрено Л.В. Брусницыным, О.А. Зайцевым, С.П. Щербой и рядом других авторов, чьи работы приведены в тексте работы – курсив автора).

Существенное значение для России в вопросах создания единых для стран-членов Совета Европы стандартов в оказании правовой помощи по уголовным делам и экстрадиции имела ратификация Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации Федеральным законом от 25 октября 1999 года № 190-Ф3 Европейской Конвенции о выдаче (1957 г.) с дополнительными протоколами к ней (1975 и 1978 гг.) и Федеральным законом от 25 октября 1999 года № 193-Ф3 Европейской Конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам (1959 г.), дополнительного протокола и второго дополнительного протокола к ней, участниками которых в настоящее время являются, соответственно, 38 (в их числе Израиль, не являющийся членом Совета Европы) и 39 государств. Особая их актуальность обусловлена и тем, что у России со многими государствами Европы не были заключены договоры об оказании правовой помощи по уголовным делам и экстрадиции.

В обеспечении соблюдения прав и свобод граждан на досудебной стадии производства значительное место занимают положения Минской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. (ее участниками являются 12 государств-участников Содружества независимых государств), а также двухсторонние международные договоры, регламентирующие вопросы правовой помощи по уголовным делам, заключенные Российской Федерацией с государствами Европы, Азии, Африки, Кубой (всего 31 договор), и двухсторонние международные договоры, регламентирующие вопросы экстрадиции (30 договоров).

Порядок заключения, выполнения и прекращения международных договоров Российской Федерации, образующих правовую основу международных договоров, определен Федеральным законом «О международных договорах Российской Федерации» от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ.

Рассмотренные в работе международные правовые акты представляют в своей совокупности, с одной стороны, правовую основу для непосредственного применения органами предварительного следствия норм международного права в целях защиты прав и свобод человека и гражданина, а, с другой стороны, провозглашают необходимость разработки в национальном законодательстве с учетом международных стандартов в области прав человека мер, направленных на совершенствование конкретных законодательных норм по обеспечению решения этой важнейшей проблемы российского уголовного судопроизводства.

1.3. Формы реализации органами предварительного следствия законодательных норм

«Реализация права, - как утверждает В.И. Леушин, - это осуществление юридически закрепленных и гарантированных государством возможностей, проведение их в жизнь в деятельности людей и их организаций».

В юридической литературе имеются различные точки зрения на вопрос о формах реализации права. Например, В.В. Лазарев применение права подразделяет на такие формы, как оперативно-исполнительная и правоохранительная деятельность. Под оперативно- исполнительной деятельностью подразумевается организация выполнения предписаний правовых норм, позитивное регулирование с помощью индивидуальных актов. При этом применяется диспозиция норм права, имеющая не запрещающее, а положительное содержание. Правоохранительная деятельность охватывает охрану норм права от каких бы то ни было нарушений, применение мер государственного принуждения к правонарушителям, обеспечение исполнения назначенных мер наказания, а также принятие мер по предупреждению нарушений в будущем.

По Леушину В.И., «непосредственная реализация, то есть осуществление права в фактическом поведении, происходит в трех формах». Форма первая – соблюдение запретов. Здесь реализуются запрещающие и охранительные нормы. Вторая форма предусматривает реализацию обязывающих норм, предусматривающих позитивные обязанности и, наконец, при третьей форме реализуются управомачивающие нормы, в диспозициях которых предусмотрены субъективные права.

Наиболее распространенной точкой зрения по вопросу о формах реализации права, по мнению И.П. Левченко является та, в соответствии с которой « нормы права реализуются в следующих четырех основных формах: использование норм права, исполнение норм права, соблюдение норм права и применение норм права». При использовании норм права осуществляются субъективные права, предоставленные участникам правовых отношений, реализуются здесь управомачивающие нормы. Исполнение норм права осуществляется в виде активных действий субъектов правоотношений по выполнению возложенных на них юридических обязанностей. Их посредством реализуются обязывающие нормы. И, наконец, соблюдение норм права заключается в воздержании от совершения действий, запрещенных правом, и является пассивной формой поведения в сфере правового регулирования. В данной форме реализуются, как правило, запрещающие нормы.

Анализ приведенных и иных точек зрения о формах реализации права с учетом мнения практических работников правоохранительных органов позволяет сделать вывод о том, что органы предварительного следствия, а также граждане, вовлеченные в сферу уголовного судопроизводства участвуют в той или иной степени, как это отмечает В.А. Михайлов, в таких формах реализации права, как его толкование, соблюдение, исполнение и использование, а также применение.

Но прежде, чем перейти к их характеристике, необходимо отметить, что исходной формой реализации органами предварительного следствия нормативных правовых актов о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина является законодательствование.

Заключается оно в разработке и принятии в установленном законодательством Российской Федерацией порядке норм уголовно-процессуального, административного, уголовного кодексов и других федеральных законов, имеющих непосредственное влияние на деятельность органов предварительного следствия по расследованию совершенных гражданами уголовно-наказуемых деяний и обстоятельств, с ними соприкасающихся.

Источниками их формирования, как было указано выше, являются имеющие верховенство, высшую юридическую силу и подлежащие прямому применению на всей территории России нормы Конституции Российской Федерации (часть вторая статьи 4, часть первая статьи 15), принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации (часть четвертая статьи 15 Конституции).

В соответствии с подпунктом «а» части первой статьи 71 Конституции Российской Федерации принятие и изменение федеральных законов находится в исключительном ведении Российской Федерации. Право законодательной инициативы принадлежит Президенту Российской Федерации и строго определенному кругу органов законодательной и исполнительной власти, членам Совета Федерации, депутатам Государственной Думы, а также Конституционному Суду Российской Федерации, Верховному Суду Российской Федерации и Высшему Арбитражному Суду Российской Федерации по вопросам их ведения (статья 104 Конституции). А принятие законов отнесено к ведению Государственной Думы (статья 105 Конституции).

Несмотря на то, что порядок законотворческой деятельности строго определен Конституцией Российской Федерации и другими нормативными правовыми актами Российской Федерации, однако органы уголовного судопроизводства, в том числе органы предварительного следствия и граждане, как это отмечает В.А. Михайлов, участвуют в реализации права при принятии законов и их конкретизации, но это участие специфическое.

Актуальность участия органов предварительного следствия в законотворческом процессе в настоящее время обусловлена рядом следующих факторов:

Именно этими факторами можно объяснить разработку Ульяновской областной думой и принятие Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации Федерального закона «О внесении изменений в статью 49 Кодекса об административных правонарушениях РСФСР» от 30 января 1999 года № 30-ФЗ, в соответствии с которым за хищение путем кражи, мошенничества, присвоения и растраты в размере до одной минимальной оплаты труда установлена административная ответственность. При этом разработчики законопроекта и Государственная Дума «забыли» внести соответствующие изменения в часть первую статьи 158 УК Российской Федерации или дополнить статью примечанием, что уголовная ответственность наступает, если размер похищенного превышает один минимальный размер оплаты труда.

Из поступивших в 1999-2000 гг. в Следственный комитет при МВД России из Правительства Российской Федерации, Государственной Думы и Совета Федерации Российской Федерации, отдельных депутатов Государственной Думы Российской Федерации 100 проектов федеральных законов (соответственно, 53 и 47) положительная оценка дана менее, чем по одной трети законопроектов, в том числе в текущем году – всего по 13 из 47 проектов законов.

Отдельные из них, например, внесенный в соответствии со статьей 104 Конституции Российской Федерации в порядке законодательной инициативы членом Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации Э.Э. Росселем проект федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» предусматривал введение смертной казни за контрабанду, в том числе наркотиков, совершенную организованной группой (ч. 4 ст. 188), а также за незаконный оборот наркотиков в целях сбыта, их незаконное изготовление, переработку, перевозку, пересылку, совершенные организованной группой либо в особо крупном размере (ч. 4 ст. 228). При этом авторы проекта – кафедра уголовного права Уральской Государственной юридической академии — не учитывали то, что в соответствии со статьей 20 Конституции Российской Федерации: «Смертная казнь может устанавливаться федеральным законом (Уголовным кодексом Российской Федерации – курсив автора) в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни» — к которым приведенные в проекте закона уголовно-правовые нормы не относятся.

Приведенные примеры свидетельствуют или даже позволяют сделать вывод о пренебрежительном отношении некоторых разработчиков законопроектов как к нормам Конституции Российской Федерации, так и международного права в части соблюдения прав и свобод человека и гражданина, а в отдельных случаях и о лжезаконотворчестве депутатов, или даже «заказном» характере законопроектов, что в демократическом правовом государстве недопустимо.

В деятельности по реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите прав личности приходится сталкиваться с проблемой наличия пробелов в законодательстве, что по общей теории права обуславливает необходимость издания подзаконных нормативных правовых актов.

Однако конкретизация законов таким путем возможна в гражданском, административном, трудовом, пенсионном плане, но недопустима в сфере обеспечения органами предварительного следствия прав и свобод вовлеченного в сферу уголовного судопроизводства гражданина, ибо единственным источником уголовно-процессуального, права согласно части первой статьи 1 УПК РСФСР, является данный закон.

Однако нормотворческой практике известны примеры реализации уголовно-процессуального права путем издания не законов, а подзаконных актов. Например, Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 17 января 1992 года на Генерального прокурора России и его заместителей были распространены полномочия Генерального прокурора СССР и его заместителей по продлению сроков содержания обвиняемых под стражей, соответственно, до полутора лет и одного года, и только с 1 января 1997 года в часть вторую статьи 97 УПК РСФСР были внесены соответствующие изменения и дополнения. Или вопреки части третьей статьи 122 УПК РСФСР, предусматривающей возможность задержания подозреваемых на срок не свыше 72 часов, Указом Президента Российской Федерации от 14 июня 1994 года № 1226 «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности» был введен институт задержания подозреваемых на срок до 30 суток.

Немаловажное место среди форм реализации органами предварительного следствия нормативных правовых актов по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина имеет толкование норм права. Оно позволяет выявить в качестве общего правила подлинное содержание воли законодателя, выраженное в соответствующем законе и сопряженных с ним иных правовых нормах.

В досудебном производстве наиболее распространенными являются две составляющих толкования закона: уяснение сути правовой нормы, что составляет мыслительный процесс лица, осуществляющего предварительное следствие, а также подозреваемого, обвиняемого, их защитников и других участников уголовного процесса, и разъяснение нормы права, что составляет прерогативу специальной деятельности уполномоченных государственных органов по изданию обязательных для исполнения официальных актов, в которых дается содержание толкуемой нормы. К их числу относятся разъяснения Государственной Думы и Совета Федерации Российской Федерации, а также Конституционного Суда Российской Федерации и Пленума Верховного Суда Российской Федерации по отнесенным к их компетенции вопросам.

В процессе своей практической деятельности следователям органов предварительного следствия приходится прибегать и к такой форме разъяснения нормы права, как получение рекомендаций, не носящих юридически обязательного характера, которые могут давать отдельные ученые, научные коллективы, образовательные учреждения, коллегии адвокатов, юридические фирмы и т.д.

Значительное место в судопроизводстве занимает разъяснение норм права непосредственно субъектами, осуществляющими уголовно-процессуальную деятельность. В соответствии со статьей 58 УПК РСФСР, эта обязанность лежит на суде, прокуратуре, следователе и лице, производящем дознание, которые «обязаны разъяснить участвующим в деле лицам их права и обеспечить возможность осуществления этих прав», перечень которых приведен в соответствующих статьях Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (ст.ст. 46-57 и другие, согласно которым следователь разъясняет участникам уголовного процесса порядок производства следственных действий, назначения экспертиз и ознакомления с их результатами и выполнения иных процессуальных действий).

В соответствии с общей теорией права толкование норм разделяется на официальное, то есть обязательное для органов расследования и судов, и неофициальное. Право официального толкования предоставлено законодателю, а также Конституционному Суду Российской Федерации, Верховному Суду Российской Федерации и Генеральному прокурору Российской Федерации, конкретные примеры которого по отдельным вопросам обеспечения органами предварительного следствия прав участников уголовного процесса приведены выше. Неофициальное толкование осуществляют образовательные и научные учреждения, официальные органы, отдельные ученые и практические работники и другие организации и лица в виде советов, рекомендаций по применению норм права, а также разъяснения их содержания.

В свою очередь, официальное толкование подразделяется на нормативное и казуальное. Первое обязательно для всех органов и лиц, в сферу деятельности которых входит применение правовых норм, толкование которых осуществлено, и распространяется оно на весь круг случаев, предусмотренных толкуемой нормой права (например, постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по разъяснению отдельных вопросов судебной практики, приведенные выше приказы, указания Генерального прокурора Российской Федерации об исчислении сроков предварительного следствия и по вопросам избрания меры пресечения).

Официальное толкование разделяется также на аутентическое, в случаях толкования нормы права органом, который ее издал (например, Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 24 июня 1993 года «О разъяснении Закона Российской Федерации от 20 мая 1993 года «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О Федеральных органах налоговой полиции» установлено, что впредь до приведения законодательных актов России в соответствие с данным законом полномочия упраздненных Главного управления налоговых расследований и соответствующих подразделений налоговых расследований в порядке правопреемства надлежит выполнить новому правоохранительному органу – налоговой полиции), и легальное, когда оно осуществляется органом, наделенным специальными полномочиями (например, постановления Конституционного Суда Российской Федерации, выносимые в соответствии с частью четвертой статьи 125 Конституции Российской Федерации, и принятые в соответствии со статьей 126 Конституции Российской Федерации постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, в том числе от 24 декабря 1993 года № 13 «О некоторых вопросах, связанных с применением статей 23 и 25 Конституции Российской Федерации» ).

К казуальному толкованию относится официальное разъяснение смысла правовой нормы при разрешении конкретного уголовного дела, что характерно для практики работы Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации и его Президиума.

Неофициальное толкование теория права подразделяет на обыденное (практикуется обычно гражданами и журналистами), специальное (компетентное), используемое в практической деятельности органов предварительного следствия, и доктриальное, материалы которого, как правильно отмечают процессуалисты, широко применяются в законотворческом процессе, в практической деятельности следователей и научных исследованиях проблем реализации органами предварительного следствия уголовно-процессуального и уголовного законодательства в области обеспечения прав и свобод человека и гражданина.

Немаловажное значение в практической деятельности органов предварительного следствия имеет и систематическое толкование по времени издания и применения правовых норм, которое, например, дает основание полагать, что правовой статус судей, сотрудников налоговой полиции и таможенных органов, следователей органов внутренних дел и федеральных органов налоговой полиции включает в качестве составной части их право избирать, изменять и отменять меры пресечения.

«Толкование права, - как отмечает В.В. Лазарев, - не должно привносить в норму чего-то нового, не должно расширять либо сужать содержание нормы. Режим твердой законности и нормальный правопорядок в принципе должны исключать смешение правотворческого и праворазъяснительного процессов».

Однако эта правовая аксиома в реальной юридической жизни нередко нарушается. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в связи с вступлением в силу Федерального закона от 30 января 1999 года № 20-ФЗ «О внесении изменений в статью 49 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях» дала разъяснения председателям Верховных Судов республик, краевых, областных, Московского и Санкт-Петербургского городских судов, суда автономной области и судов автономных округов о порядке применения указанного федерального закона. В них предложено прекратить находящиеся в производстве судов уголовные дела в соответствии с частью 3 статьи 5 УПК РСФСР, а также разъяснен порядок освобождения от уголовного наказания лиц, осужденных за хищение чужого имущества путем кражи, мошенничества, присвоения или растраты, если стоимость похищенного не превышает одного минимального размера оплаты труда, в том числе и в случаях, когда приговоры вступили в законную силу.

Тем самым высшая судебная инстанция фактически дала толкование Федерального закона в части его применения, что обязан был сделать непосредственно законодатель в соответствующем федеральном законе о порядке введения в действие указанного выше нормативного правового акта или в самом Федеральном законе от 30 января 1999 г. № 20-ФЗ.

Более того, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации допустила, по мнению автора, поддержанному МВД России и рядом ученых и практиков, серьезную правовую ошибку. Во-первых, ссылка Судебной коллегии в обоснование своего решения на нормы УПК РСФСР и статью 10 УК Российской Федерации вряд ли корректна, поскольку федеральный закон, внесший изменения в ст. 49 КоАП РСФСР, не является уголовным законом, имеющим в соответствии с его статьей 10 обратную силу. И, во-вторых, это разъяснение противоречит части второй статьи 10 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях (пока еще действующего), согласно которой административная ответственность за предусмотренные КоАП РСФСР правонарушения наступает только в том случае, если эти нарушения по своему характеру не влекут за собой уголовной ответственности.

По аналогичной коллизии между частью первой статьи 222 УК Российской Федерации и статьей 172 КоАП РСФСР Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации приняла прямо противоположное решение по делу Бельченко, отменив приговор Степневского районного суда Ставропольского края, которым данный гражданин был оправдан по части 1 статьи 222 УК Российской Федерации за приобретение, хранение огнестрельного охотничьего гладкоствольного ружья. В своем определении высшая судебная инстанция указала, что за это деяние, в соответствии с частью 1 статьи 222 УК Российской Федерации, предусмотрена уголовная ответственность, не приняв во внимание, что статья 172 КоАП РСФСР за приобретение и хранение этого вида оружия предусматривает административную ответственность.

И совершенно недопустимым, по нашему мнению, является проявление дискреционизма со стороны Верховного Суда Российской Федерации в целях восполнения пробелов в уголовном законодательстве, что сегодня имеет место в его деятельности, хотя в соответствии со статьей 125 Конституции Российской Федерации Верховный Суд Российской Федерации «дает разъяснения по вопросам судебной практики», что далеко не одно и то же с восполнением правовых пробелов в действующем законодательстве.

Сегодня, например, уголовное законодательство не дает ответа на вопрос признается ли общественно опасное деяние в случаях, когда один из двух соучастников преступления не подлежит уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других исключающих уголовную ответственность обстоятельств, предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации, совершенным в группе лиц или группой лиц по предварительному сговору. Однако Пленум Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам несовершеннолетних» в пункте 9 своего Постановления отметил, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (статья 20 УК Российской Федерации) или невменяемости (статья 21 УК Российской Федерации), не создает соучастия».

В дальнейшем, поняв ошибочность своей позиции по данной проблеме, Верховный Суд Российской Федерации внес в Государственную Думу Российской Федерации проект федерального закона «О внесении дополнения в статью 35 Уголовного кодекса Российской Федерации», согласно которой такое преступление признается совершенным группой лиц или группой лиц по предварительному сговору, либо организованной группой, или преступным сообществом (преступной организацией), который принят законодателем в первом чтении.

Это лишний раз свидетельствует о расширении компетентными органами дискреционной практики вместо применения норм права, призванных обеспечить соблюдение органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина. А это для России, провозгласившей себя правовым государством, является вряд ли допустимым. Выявление и правовое регулирование общественных отношений в сфере борьбы с преступностью и правомерного ограничения прав, свобод и законных интересов человека и гражданина должно осуществляться не органами исполнительной либо судебной власти, а высшим представительным и законодательным органом в рамках установленного Конституцией законодательного процесса.

Основными формами реализации органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина, кроме приведенных выше, являются соблюдение, исполнение, использование и применение.

Соблюдением реализуются запрещающие и охранительные нормы. Суть запрещающих норм состоит в пассивном воздержании, например, подозреваемых (обвиняемых) от попыток скрыться от органов предварительного следствия, от продолжения преступной деятельности, в непрепятствовании установлению истины по уголовному делу, для предотвращения которых могут быть применены меры пресечения, а следователя – отстраниться от расследования в соответствии со статьей 23 УПК РСФСР уголовного дела, если он лично, прямо или косвенно заинтересован в этом деле, для предотвращения чего предусмотрен отвод следователя в установленном законом порядке.

Существо охранительных норм, хотя они прямо и не формируют запрет, логически вытекает из смысла самой правовой нормы. Если за определенное действие (бездействие) санкция нормы права устанавливает уголовно-правовую ответственность, то вполне очевидно, что такие действия законом запрещены. Подобного рода запреты установлены как Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР, так и нормами Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации. Например, для следователей, осуществляющих предварительное следствие, к таким специальным нормам могут быть отнесены незаконное задержание, незаконное заключение под стражу или содержание под стражей (ст. 301), привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299), незаконное освобождение от уголовной ответственности (ст. 300), принуждение к даче показаний (ст. 302), фальсификация доказательств (ст. 303) и ряд других правовых норм. Государственная статистика фиксирует их ежегодное увеличение, что подтверждается соответствующими статистическими данными за период 1991-2000 гг.

Количество зарегистрированных преступлений, совершенных должностными лицами, осуществляющими досудебное расследование, выглядит как показано в табл. № 2.

К охранительным нормам общего характера, требующим пассивного воздержания должностных лиц, осуществляющих функцию уголовного преследования от совершения незаконного действия (бездействия), следует отнести такие, как злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285), превышение должностных полномочий (ст. 286), получение взятки (ст. 290), служебный подлог (ст. 292), а для таких участников уголовного процесса, как свидетель, потерпевший – уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность, например, за заведомо ложный донос (ст. 306), заведомо ложное показание (ст. 307), отказ от дачи показаний (ст. 308), подкуп или принуждение к даче показаний или уклонение от дачи показаний (ст. 309), число которых за последнее десятилетие в целом также увеличилось, что подтверждается числом должностных и иных преступлений, совершенных участниками уголовного судопроизводства на предварительном следствии.

Таблица № 2

Количество зарегистрированных преступлений, совершенных должностными лицами, осуществляющими досудебное расследование

Год

Число зарегистрированных преступлений по статьям Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РСФСР)

Ст. 299 (176)

Ст. 300

Ст. 301 (178)

Ст. 302 (179)

Ст. 303

1991

53

-

7

3

-

1992

46

-

9

9

-

1993

31

-

9

19

-

1994

19

-

22

24

-

1995

23

-

17

34

-

1996

17

-

33

41

-

1997

7

7

41

40

46

1998

4

12

73

28

118

1999

3

18

53

33

210

2000

6

11

55

12

251

Таблица № 3

Количество зарегистрированных должностных и иных преступлений, совершенных участниками уголовного судопроизводства на предварительном следствии

Год

Число зарегистрированных преступлений по статьям Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РСФСР)

Ст. 285 (170)

Ст. 286 (171)

Ст. 290 (173

Ст. 292 (175)

Ст. 306 (180)

Ст. 307 (181)

Ст. 308 (182)

Ст. 309 (183)

1992

2

2

15

3

508

1715

140

153

1993

11

2

25

10

609

1767

121

237

1994

12

10

37

11

760

2022

153

288

1995

13

11

57

13

784

1998

180

310

1996

14

10

57

14

794

2072

141

371

1997

13

13

48

19

852

1214

88

329

1998

14

7

59

9

953

1409

111

362

1999

17

7

43

10

936

1448

104

343

2000

31

9

61

26

968

974

67

282

Увеличение числа совершенных следователями органов внутренних дел только должностных преступлений с 22 в 1992 году до 127 преступлений в 2000 году, связанных с ненадлежащим обеспечением и нарушениями конституционных прав и основных свобод граждан – участников уголовного процесса, а нередко и совершением при этом иных корыстных преступлений, свидетельствует о тенденции ухудшения состояния законности на предварительном следствии.

В числе причин этого явления автор отмечает снижение в целом общественно-политического и социального факторов в жизни российского общества, фактическое принижение роли компетентных органов в борьбе с преступностью при официально провозглашенном тезисе о создании государством условий, направленных на обеспечение конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Одной из форм реализации норм права теория права относит такую, не менее важную, чем предыдущая, как исполнение законодательства органами, должностными лицами и участниками уголовного процесса, связанного с претворением ими в жизнь обязывающих предписаний уголовно-процессуального закона.

К их числу необходимо отнести, например, такие обязывающие для органов предварительного следствия нормы, как обязательное рассмотрение в соответствии с требованиями статьи 109 УПК РСФСР заявлений и сообщений о преступлениях, обязанность возбудить уголовное дело (ст. 112) при наличии перечисленных в статье 108 УПК поводов и оснований или отказать в возбуждении уголовного дела (ст. 113), направить по подследственности или подсудности заявление или сообщение (ст. 114) или уголовное дело после его возбуждения (ст. 115).

К обязывающим относятся и процессуальные нормы о порядке задержания гражданина в порядке статьи 122 УПК РСФСР, об участии защитника (ст.ст. 47-50), предъявлении обвинения при наличии достаточных доказательств (ст. 143) по установленной форме и в установленные сроки (ст. 148), об ознакомлении обвиняемого с постановлением о назначении экспертизы и заключением эксперта (ст.ст. 184, 185), о соблюдении процессуальных сроков следствия (ст. 133) и содержания обвиняемых под стражей (ст.ст. 96, 97), а также при выполнении отдельных следственных действий (например, очной ставки, опознания, допроса и т.д.), выполнении требований ст.ст. 201-204 УПК РСФСР по окончании расследования и ряд других.

В свою очередь, например, исполнение законодательства о мерах пресечения требует активных действий обвиняемых (подозреваемых) и других лиц, либо органов, связанных с претворением в жизнь обязывающих предписаний: внесение залога обвиняемым либо другим лицом или организацией в обеспечение явки обвиняемого (подозреваемого) по вызову органов расследования (ст. 99 УПК РСФСР), личное поручительство и поручительство общественной организации (ст.ст. 94, 95), передача органами предварительного следствия оставшихся без надзора несовершеннолетних детей обвиняемого на попечение родственников либо других лиц или учреждений (ст. 98) и по ряду других норм УПК РСФСР.

При изучении практической стороны такой формы реализации нормативных правовых актов, как исполнение законодательства на стадии возбуждения уголовного дела необходимо отметить, что именно здесь допускаются по официальной статистике десятки тысяч, а фактически, на основании данных проведенного автором исследования, сотни тысяч нарушений прав российских граждан в виде невозможности при совершении в отношении них противоправных действий получить доступ к правосудию. И абсолютно правильно заметил В.В. Лунеев: «Правосудие начинается не с совершения преступлений, а с их регистрации».

Актуальность проблемы становления реальной статистики о состоянии преступности, о чем последние годы многократно писали представители науки, отдельные практики, значительно возросла в современных условиях, поскольку сегодня принято политическое решение о необходимости создания единообразной и, главное, объективной системы уголовной статистики. Она должна, с одной стороны, повысить уровень государственного контроля над преступностью, а с другой, предоставить гражданам гарантированный Конституцией доступ к правосудию, первоначальной стадией которого является регистрация и учет заявлений и сообщений о преступлениях. Как правильно отмечает В.А. Булатов: «Начинать необходимо с соблюдения и обеспечения прав граждан уже на стадии предварительной проверки сообщений о преступлениях».

Задачу обеспечения единообразия регистрации и учета преступлений, разграничения государственной статистической отчетности о состоянии преступности, результатах борьбы с ней от соответствующей ведомственной информации, к которой относится цифра возбужденных уголовных дел и принятых решений об отказе в возбуждении дела, поставил Президент Российской Федерации в Указе от 30 марта 1998 года № 328 «О разработке единой государственной системы регистрации преступлений».

Однако его реализация затормозилась, и в первую очередь, по причине того, что представители Генеральной прокуратуры Российской Федерации, которой поручено координировать работу по реализации Указа Президента, не смогли до настоящего времени выработать согласованные с правоохранительными, судебными и другими заинтересованными ведомствами предложения по созданию государственной системы регистрации преступлений, что, по нашему мнению, невозможно сделать без учета опыта стран с развитой системой правосудия. Для решения этой проблемы, по мнению автора, необходимо изменить такие устоявшиеся десятилетиями и кажущиеся незыблемыми постулаты, как понятие преступления в статистическом, а не в уголовно-правовом его значении и статистический учет количества совершенных противоправных деяний с признаками преступления.

Неразрешенность этой проблемы привела к тому, что складывающаяся в последние годы ситуация с учетом преступности в стране и благополучные данные о ее раскрываемости, которая после значительного ухудшения в 1990-1991 гг. (54,8 и 49,5 процента), вновь достигла уровня 75,6 процента (за 2000 год), находятся сегодня в явном противоречии с «самочувствием» российского общества. Об этом в совокупности свидетельствуют такие факторы, как анализ (в динамике) статистических данных о преступности, исследование социологических опросов граждан, мнение практических работников правоохранительных ведомств, данные о значительном увеличении числа выявляемых органами прокуратуры укрытых от учета преступлений (с 34.368 в 1992 году до 71.805 в 2000 году), публикации в средствах массовой информации и ряд других источников.

Например, анализ (в динамике) статистических данных о преступности дает автору основание полагать, что сокращение за 5 лет (с 1992 по 1997 гг.) на 373 тыс. или на 15,5 процента количества зарегистрированных преступлений было обусловлено в большей степени искусственными манипуляциями со статистикой, чем реальной ситуацией.

Об этом объективно свидетельствует, во-первых, искусственное сокращение на 600 тыс. (с 1.650 тыс. в 1992 г. до 1.054 тыс. в 1997 г. или на 36 процентов) числа краж, что подтверждается приведенными в таблице статданными о соотношении числа зарегистрированных преступлений, в том числе краж, и заявлений и сообщений о преступлениях, по которым было принято процессуальное решение об отказе в возбуждении уголовного дела (отказных материалов) и возбужденных из них прокуратурой уголовных дел.

А во-вторых, количество уголовно-наказуемых деяний без учета краж за эти годы последовательно увеличивалось (с 1.110 тыс. в 1992 г. до 1.642 тыс. в 2000 г. или на 47,9 процента), что наглядно подтверждается приведенными на рис. 1 сведениями о количестве зарегистрированных без учета краж преступлений за период 1992-2000 гг. и их соотношение в процентах (+, -) к 1992 году.

Некоторое сокращение в 1997 году числа преступлений обусловлено действием с 1 января 1997 года нового Уголовного кодекса Российской Федерации, декриминализировавшего 66 тыс. противоправных деяний, признанных в 1996 году преступлениями.

Приведенные статистические данные позволяют автору работы сделать вывод, что если нет объективного учета преступлений, нет и доверия к правоохранительной системе, что подтверждается социологическим опросом, проведенным ГУ ВНИИ МВД России в 23 регионах страны.

Таблица № 4

Количество зарегистрированных преступлений и сообщений о преступлениях, по которым было принято процессуальное решение об отказе в возбуждении уголовного дела

Период

Число зарегистрированных преступлений

В том числе краж

Количество отказных материалов

Удельный вес отказных материалов к числу зарегистрированных преступлений

Возбуждено уголовных дел из отказных материалов (о/м)

+, -в % к 1992 году

1992

2760652

1650852

1317087

47,7

34368

 

1993

2799614

1579600

1305015

46,6

35940

+4,6

1994

2632708

1314788

1344592

51,1

38032

+10,7

1995

2755669

1367866

1488373

54,0

42383

+23,3

1996

2625081

1207478

1477454

56,3

41108

+19,6

1997

2397311

1053972

1567969

65,4

45343

+31,9

1998

2581940

1143364

1682201

65,2

58148

+69,2

1999

3001748

1413810

1858305

61,9

60805

+76,9

2000

2952367

1310079

1744098

59,1

71448

+107,9

Рис. 1. Количество зарегистрированных без учета краж преступлений

Опрос показал, что только 43 процента респондентов удовлетворены деятельностью органов внутренних дел, 48 процентов граждан, подвергшихся преступным посягательствам и обратившихся в милицию, остались неудовлетворенными действиями сотрудников милиции, а 44 процента из них вообще не обращались в органы внутренних дел, в основном, по причине неверия, что им будет оказана соответствующая помощь. Соответственно нет у граждан желания сотрудничать с милицией, а в результате растет безнаказанность, которая детерминирует еще большую преступность.

Поэтому уровень учтенной преступности в России, по мнению автора, в 1999-2000 гг. должен был бы составить бы не 3,0 млн. и даже не 5 млн., цифру, которую назвал В.В. Лунеев, анализируя основные тенденции преступности в мире и в России, а порядка 7 млн., а через 4-5 лет число регистрируемых статистикой преступлений достигло бы 10 млн., что вполне сопоставимо с их числом в США (12,5 млн. только по восьми основным «индексным» преступлениям, в Германии – 6,5 млн., Англии и Уэльсе – 4,5 млн., Франции – 3,5 млн.).

Конкретные предложения по преодолению негативных факторов, препятствующих исполнению должностными лицами правоохранительных органов обязанностей по защите прав гражданина при регистрации совершенных в отношении них противоправных деяний на стадии возбуждения уголовного дела, приведены в ряде публикаций автора по проблемам учетно-регистрационной дисциплины.

Суть их сводится к необходимости:

В этом случае уголовно-правовая статистика о преступности станет более реальной, что позволит:

Третьей формой реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина является непосредственное их использование. В этой форме реализуются управомачивающие нормы, в диспозициях которых предусмотрены субъективные права, как органов предварительного следствия, так и участников уголовного процесса. А реальность этих полномочий гарантируется законом. Например, если орган расследования не допустил к участию в деле избранного обвиняемым (подозреваемым) защитника, то данное обстоятельство расценивается в качестве существенного нарушения ими уголовно-процессуального законодательства, приведшего «к лишению или стеснению гарантированных законом прав участников процесса», и влечет возвращение судом уголовного дела для дополнительного расследования по основаниям, предусмотренным пунктом 2 части 1 статьи 232 УПК РСФСР.

В то же время, как справедливо отмечает В.А. Михайлов, «усмотрение обвиняемого (подозреваемого) при использовании им права как участником уголовно-процессуального отношения в строго установленных законом случаях может быть ограничено». Так, в силу частей первой и второй статьи 49 и статьи 50 УПК РСФСР, участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно и отказ обвиняемого от защитника при этом не является обязательным для следователя.

Значимость в реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина такой формы, как применение потребовало от автора изложить ее в работе в виде самостоятельного параграфа.

2. ПРИМЕНЕНИЕ ОРГАНАМИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ НОРМ О ЗАЩИТЕ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА

2.1. Применение органами предварительного следствия нормативных правовых актов

Общая теория права под применением норм права понимает властную деятельность компетентных органов и лиц по подготовке и принятию индивидуального решения по юридическому делу на основе юридических фактов и конкретных правовых норм.

Говоря о правоприменительной деятельности, В.В. Лазарев отмечает, что «применение закона имеет место там, где адресаты правовых норм не могут реализовать своих предусмотренных законом прав и обязанностей без своего рода посредничества компетентных государственных органов».

Он же применение права подразделяет на такие формы, как оперативно-исполнительная деятельность, под которой подразумевается организация выполнения предписаний правовых норм, позитивное регулирование с помощью индивидуальных актов, что характерно для современного цивилизованного общества, и правоохранительная деятельность, которая означает охрану норм права от каких бы то ни было правонарушений, применение мер государственного принуждения к нарушившим закон лицам, обеспечение исполнения назначенных мер наказания, а также принятие мер по предупреждению нарушений в будущем.

В.И. Леушин выделяет следующие признаки применения права:

Он же, согласно общей теории права, выделяет три стадии правоприменительной деятельности: 1) установление фактических обстоятельств дела; 2) установление юридической основы дела и 3) решение дела.

В то же время, проведенный в ходе исследования анализ теоретических положений по данному вопросу и непосредственно практики правоприменения позволяет автору утверждать, что специфика досудебного производства обуславливает не три, а шесть стадий правоприменительной деятельности, в число которых В.А. Михайлов, на примере избрания меры пресечения, включает: 1) установление правовых норм о мерах пресечения; 2) установление оснований для избрания, изменения, отмены меры пресечения либо оставления ее прежней; 3) принятие решения о мере пресечения; 4) исполнение этого решения; 5) организационно-управленческое обеспечение процессов правоприменения; 6) контроль и надзор за правоприменением и его организационно-управленческим обеспечением.

В.В. Лазарев, в свою очередь, такую стадию уголовно-процессуального применения, как «установление правовой нормы» подразделяет еще на две самостоятельных стадии: проверка подлинности текста законодательной нормы и ее анализ с точки зрения законности, действия во времени, в пространстве и по кругу лиц, а также анализ содержания нормы права и ее толкование. Безусловно, что это разделение имеет право на жизнь, но в то же время оставление вне пределов применения нормы права таких перечисленных В.А. Михайловым стадий, как контроль и надзор за правоприменением и организационно-управленческое обеспечение процессов правоприменения, автор считает определенным просчетом, который может привести в деятельности органов предварительного следствия, и на практике приводит, к значительному числу нарушений прав и свобод человека и гражданина, в том числе в виде необоснованного привлечения к уголовной ответственности, незаконного ареста, цифры которых приведены выше в работе и изложены в приложении 2 за период 1991-2000 гг. по всем органам предварительного следствия в субъектах Российской Федерации.

Эффективность применения органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина предопределяется и обеспечивается во многом соблюдением предъявляемых к применению норм права требований и принципов, выработанных теорией и практикой уголовного судопроизводства и закрепленных в законодательных актах в виде общих принципов уголовного судопроизводства, реализуемых субъектами правоприменения. К их числу В.В. Лазарев относит:

К важнейшим принципам, реализация которых обеспечивает соблюдение органами предварительного следствия прав участников уголовного судопроизводства, необходимо отнести положения Конституции Российской Федерации, содержащиеся в первой, второй и седьмой ее главах. Эти положения могут быть классифицированы на две основные группы.

Первую группу принципов составляют те нормы Конституции Российской Федерации, которые определяют правовую основу применения законодательных норм органами предварительного следствия. К ним необходимо отнести статьи Конституции Российской Федерации о их верховенстве на всей территории Российской Федерации (статья 4), прямом действии и применении на всех стадиях уголовного судопроизводства (статья 15), включая предварительное следствие, на что неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации в своих постановлениях, а также общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации, являющиеся составной частью ее правовой системы (часть 4 статьи 15).

К этой же группе принципов относится действующее в досудебном производстве конституционное установление о том, что реализация органами предварительного следствия законодательства о мерах пресечения (часть 2 статьи 22 с учетом требований части 2 статьи 6 раздела второго Конституции Российской Федерации), о тайне переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (часть 2 статьи 23), проникновении в жилище (статья 25) должна осуществляться (применяться) исключительно по судебному решению.

Вторую группу принципов, обеспечивающих применение органами предварительного следствия норм уголовно-процессуального права по защите прав и свобод человека и гражданина, составляют нормы Конституции Российской Федерации, их гарантирующие, в числе которых:

К этой же группе положений необходимо отнести и такие права граждан, как лично обращаться в государственные органы и направлять им индивидуальные обращения (статья 33 Конституции), которых только в Следственный комитет при МВД России по вопросам, связанным с расследованием преступлений, ежегодно поступает порядка двух тысяч, и их число ежегодно возрастает (в 1998 г. на 11,6 процента, 1999 г. — на 26,8 процента и 2000 г. — на 10,2 процента). Увеличивается и число повторных обращений, в 1999 г. — на 30,2 процента и в 2000 году на – 20,7 процента, что подтверждается приведенными ниже статистическими данными о количестве поступивших в Следственный комитет в 1998-2000 гг. жалоб и обращений граждан.

Таблица № 5

Число повторных обращений

Период, г.

1998

1999

2000

Количество поступивших обращений

1789

2269

2501

Из них лично обратилось граждан

53

100

134

Поступило жалоб повторно

374

489

590

Число подтвердившихся жалоб и обращений

159

240

219

То же в %

42,5

49,1

37,1

Из поступивших жалоб, обращений

Нарушения прав и свобод

242

280

354

Низкое качество расследования и волокита при расследовании

346

1027

1200

О масштабе допущенных нарушений в ходе досудебного производства позволяют судить данные о числе жалоб и заявлений, поступивших в 1999 году в органы прокуратуры на действия органов предварительного следствия и дознания. Их число составило 263.645, из которых 66.293 жалобы, или каждая четвертая, удовлетворены.

Помимо конституционных норм, эффективное применение органами предварительного следствия законодательных норм о защите прав и свобод человека и гражданина обеспечивается также уголовно-процессуальными принципами, важнейшими среди них являются:

Применение органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина осуществляется также с учетом уголовно-правовых принципов, о целесообразности законодательного закрепления которых писали и проблематикой их разработки активно занимались такие ученые, как С.Г. Келина, Г.А. Кригер, В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, П.А. Фефелов и ряд других.

К этим принципам относятся: законность (статья 3 Уголовного кодекса Российской Федерации), равенство граждан перед законом (статья 4), вина (статья 5), справедливость (статья 6), гуманизм (статья 7), а также статья 8 УК Российской Федерации, хотя в ее названии слово «принцип» отсутствует, предусматривающая основание уголовной ответственности.

С введением в действие Уголовного кодекса Российской Федерации проблема законодательного закрепления уголовно-правовых принципов обеспечения прав и свобод человека и гражданина получила свое официальное признание и разрешение. Состоявшееся положительное решение, по мнению А.И. Бойко, открыто провозгласило исходные начала уголовно-правового регулирования, поставив тем самым деятельность органов расследования «под дополнительный присмотр общественности, что позволяет сверять текущее правотворчество и правоприменение с ранее выставленными для всеобщего обозрения эталонами».

Указанные конституционные, уголовно-процессуальные и уголовно-правовые принципы, а также принципы применительно к обеспечению основных прав и свобод гражданина в ходе досудебного производства реализованы не только в указанных законодательных актах, но и в основных нормативных правовых актах, регулирующих вопросы организации деятельности органов предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации.

В положении об органах предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации, утвержденном Указом Президента Российской Федерации «О мерах по совершенствованию организации предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации» от 23 ноября 1998 г. № 1422, указано, что деятельность органов предварительного следствия осуществляется в соответствии с принципами уважения прав и свобод человека и гражданина, законности, гуманизма, презумпции невиновности.

Основные принципы, направленные на обеспечение органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина, нашли также свое выражение в Положении о Следственном комитете при МВД России (пункт 3), утвержденном приказом МВД России от 4 января 1999 г. № 1 «О мерах по реализации Указа Президента Российской Федерации от 23 ноября 1998 г. № 1422», а также в типовых положениях об органах предварительного следствия в субъектах Российской Федерации, в территориальных и закрытых административно-территориальных образованиях, а также на транспорте, особо важных и режимных объектах, утвержденных этим же приказом.

Первоначальным этапом в применении органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина является установление правовых норм, регулирующих общие и конкретные вопросы. Эта деятельность включает в себя: нахождение подлежащих применению норм права и проверку правильности текста законодательных актов, в которых содержатся нормы права; проверку подлинности правовых норм и их действия во времени, в пространстве и по кругу лиц; уяснение содержания правовых норм. Указанные операции позволяют правильно устанавливать юридические факты и юридические составы, обуславливающие квалификацию совершенного противоправного деяния и принятие процессуального решения по уголовному делу.

Нахождение норм права, проверка правильности их текста и подлинности – это действия в процессе правоприменения, реализация которых на практике осложнена тем, что эти нормы сосредоточены не только в Уголовном кодексе Российской Федерации и Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР, но и в других законодательных и международно-правовых актах, и более того, они нередко меняются. В правоприменительной практике возможны также затруднения с установлением норм, подлежащих применению, либо правильным уяснением их содержания, обусловленные нередко недостаточной юридической квалификацией правоприменителей, в том числе при толковании права, либо неурегулированностью законодателем тех или иных общественных отношений или пробелами в законодательстве.

Последние две причины являются наиболее сложными, поскольку их разрешение связано с совершенствованием законодательного процесса. В практической деятельности правоохранительных органов инициатива в разработке законопроектов должна исходить и исходит как от практических работников, так и от научных сотрудников и коллективов образовательных учреждений, а также от органов государственной власти, где ведущая роль принадлежит Президенту и Правительству Российской Федерации, депутатам Государственной Думы, членам Совета Федерации и Совету Федерации Российской Федерации и другим законодательным (представительным) органам субъектов Российской Федерации, обладающим, согласно статье 104 Конституции Российской Федерации, правом законодательной инициативы.

Этим же правом, по мнению специалистов, которых поддерживает автор, более активно должны пользоваться Конституционный Суд Российской Федерации и Верховный Суд Российской Федерации, наделенные, в отличие от других правоохранительных органов, например, МВД, ФСНП, ФСБ и ГТК России, а также Генеральной прокуратуры Российской Федерации, правом законодательной инициативы (статья 104 Конституции Российской Федерации).

В процессе установления правовой нормы, подлежащей применению органом предварительного следствия, в практической деятельности возникают ситуации, когда уголовно-процессуальная норма не корреспондирует с Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного права и международных договоров Российской Федерации, отменяет либо ущемляет те или иные конституционные права и свободы человека и гражданина.

Суды общей юрисдикции и другие органы уголовного судопроизводства не вправе признавать неконституционным закон, который подлежит применению в рассматриваемом ими конкретном случае, ибо решение этого вопроса подведомственно исключительно Конституционному Суду Российской Федерации (пункт 3 части 1 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21 июля 1994 года № 1-ФЗК). С учетом требований статьи 15 Конституции Российской Федерации суды при обнаружении несоответствия нормы Уголовно-процессуального права положениям Конституции Российской Федерации и общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации должны руководствоваться соответствующими статьями Конституции Российской Федерации и нормами международного права.

В процедуре установления следователем подлежащей применению правовой нормы сегодня возникает, нередко, и такая ситуация, когда вопросы ответственности, например, за незаконное приобретение, хранение, передачу или продажу огнестрельного гладкоствольного охотничьего оружия, хищение чужого имущества путем кражи, мошенничества, присвоения и растраты на сумму менее одной минимальной оплаты труда, а также в случаях совершения ряда других противоправных деяний регулируется одновременно нормами как уголовного, так и административного права, о чем неоднократно говорилось. И урегулированы эти вопросы могут быть только на законодательном уровне.

При установлении правовых норм, подлежащих применению как органами предварительного следствия, так и участниками уголовного судопроизводства, а также гражданами, чьи права и свободы существенным образом нарушены в ходе досудебного производства, на практике возникают пробелы в правовом регулировании, что приводит к необходимости прибегать к аналогии закона.

Например, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации не предусматривает возможность обжалования в суд действий правоприменителя, необоснованно, по мнению заявителя, отменившего постановление следователя о прекращении уголовного дела и возобновлении производства по делу, в случаях если истекли сроки давности (часть вторая статьи 210 УПК РСФСР). Однако исходя из содержания части пятой статьи 209 УПК РСФСР и ряда приведенных в работе постановлений Конституционного Суда Российской Федерации о признании несоответствующими отдельных уголовно-процессуальных норм Конституции Российской Федерации, ограничивающих права и свободы человека и гражданина, в данном случае, как полагает автор, следует применять по аналогии часть пятую статьи 209 УПК РСФСР.

В.А. Михайлов считает, и эту точку зрения автор полностью поддерживает, что использование в уголовном процессе аналогии правомерно в следующих случаях:

Как справедливо указывают М.С. Строгович и В.В. Лазарев, решению по аналогии должен предшествовать поиск нормы вначале в источниках уголовно-процессуального права, и только за неимением таковой правоприменителю следует обратиться к другой отрасли права или к законодательству в целом.

Допустимость аналогии при применении уголовно-процессуального законодательства признана Конституционным Судом Российской Федерации в постановлении от 28 ноября 1996 года № 19-П по делу о проверке конституционности статьи 418 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Каратузского районного суда Красноярского края.

В процессе проверки действия законодательных норм, подлежащих применению органами предварительного следствия в целях защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина, правоприменитель обязан руководствоваться следующим:

Второй стадией применения органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина является их деятельность по установлению юридических фактов либо юридических составов (совокупности юридических фактов), наступлением которых обуславливается начало процесса правоприменения. В этой связи на данной стадии правоприменения деятельность следователей направлена на установление юридических фактов, подтверждающих, например, наличие или отсутствие общественно опасного деяния; виновность лица, его совершившего; иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела; необходимость избрания или изменения в отношении привлекаемого к уголовной ответственности лица меры пресечения.

Для установления юридических фактов и юридических составов, выступающих в качестве оснований правоприменения, используются фактические данные, получаемые из источников, перечисленных в части второй статьи 69 УПК РСФСР, а в качестве способов их собирания -следственные действия и иные способы, предусмотренные в статье 70 УПК РСФСР.

Доказывание юридических фактов и юридических составов составляет исключительную прерогативу правоприменителя, в данном случае следователя, в чьем производстве находится уголовное дело. Однако к процессу доказывания оказываются причастными свидетели, эксперты, специалисты, переводчики, понятые, потерпевшие, гражданские истцы и ответчики и их представители и, естественно, подозреваемый, обвиняемый и его защитник, а в соответствующих случаях – государственные органы и должностные лица, уполномоченные принимать решения, например, о лишении неприкосновенности лиц, обладающих депутатским или иным иммунитетом или привилегиями. Но окончательная оценка доказательств, обуславливающих применение той или иной нормы права, всегда остается за правоприменителем в лице органов, осуществляющих расследование уголовного дела, процессуальный контроль и надзор за законностью и обоснованностью правоприменения.

В установлении юридических фактов либо юридических составов и в их доказывании решающее значение принадлежит, нередко, взаимодействию следователя с оперативно-розыскными, экспертно-криминалистическими и иными службами, а также подразделениями милиции общественной безопасности, в том числе в составе следственно-оперативной группы. Основными нормативными правовыми актами по вопросам взаимодействия в системе органов внутренних дел Российской Федерации являются:

Принятие решения является самостоятельной стадией применения правовых норм, которая реализуется в различного рода процессуальных актах, решениях по уголовному делу. Принимаются они в пределах своих полномочий лицом, производящим расследование, за исключением тех процессуальных решений, которые должны быть санкционированы прокурором или судом. Перечень данных процессуальных решений определен уголовно-процессуальным законом. С участием автора в УПК РСФСР внесена поправка в виде ст.174-1, регулирующей вопросы, связанные с принятием следователем решений о прослушивании телефонных переговоров, необходимостью снятия информации с технических каналов связи исключительно на основании судебного решения.

Процессуальные решения на стадии расследования являются правоприменительными актами, содержащими ответы на правовые вопросы, которые возникают при реализации уголовного и уголовно-процессуального законодательства в процессе расследования уголовного дела. В них содержатся властные предписания о правовых действиях или правовом бездействии участников–сторон уголовного процесса и иных лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства. Например, при избрании меры пресечения подозреваемому, обвиняемому предписывается не совершать новых преступлений, не мешать в установлении истины по делу и не препятствовать осуществлению правосудия иным способом.

В Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР указаны фактические обстоятельства, которые должны быть установлены и непосредственно приведены в процессуальном решении, а также процессуальные последствия, которые вытекают из принятого следователем решения. Например, принятие решения о предъявлении обвинения возможно лишь при наличии достаточных доказательств (ст. 143 УПК РСФСР), а в самом постановлении о привлечении в качестве обвиняемого в соответствии с частью первой статьи 144 УПК РСФСР должно быть указано преступление, в совершении которого обвиняется данное лицо, с указанием времени, места и других обстоятельств его совершения, поскольку они установлены материалами дела, а также уголовный закон, предусматривающий данное преступление.

Принятие процессуального решения следователем оформляется в форме постановления, которое должно включать: вводную, описательно-мотивированную и резолютивную часть, а решение, например, прокурора о санкционировании заключения под стражу или продлении срока предварительного следствия и содержания обвиняемого под стражей осуществляется в виде его резолюции на тексте постановления следователя, его вынесшего. Также постановлением оформляется решение судьи о продлении срока содержания обвиняемого под стражей на основании частей четвертой, пятой и шестой статьи 97 УПК РСФСР, а об отмене или изменении данной меры пресечения – на основании статьи 220-2 УПК РСФСР.

Самостоятельным видом принятия процессуального решения на стадии расследования являются указания прокурора о расследовании преступления, об избрании, изменении или отмене меры пресечения, квалификации преступления, производстве отдельных следственных действий (пункт 3 части 1 статьи 211 УПК РСФСР), а также его решения об отмене незаконных и необоснованных постановлений следователей (пункт 2 части 1 данной статьи).

Будучи актами применения уголовного и уголовно-процессуального права, процессуальные решения органов предварительного следствия характеризуются следующими признаками: они могут быть приняты только уполномоченными на то органами предварительного следствия и в пределах их компетенции; выражают властное веление правоприменителя нормативного правового акта; порождают, изменяют или прекращают уголовно-процессуальные отношения; принимаются в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством; выражаются в определенной законом форме.

Следующей за принятием процессуального решения является стадия его исполнения. Основания и механизм вступления отдельных процессуальных решений в законную силу установлен нормами процессуального законодательства. Например, предъявление обвинения должно последовать не позднее двух суток с момента вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого, а в случае привода – в день привода (часть первая статьи 148 УПК РСФСР). Для других процессуальных решений, как, например, продление срока предварительного следствия, избрание меры пресечения, нет нормы, которая определяла бы на предварительном следствии продолжительность времени действия данных решений. На практике этот срок ограничен процессуальными сроками расследования конкретного уголовного дела, максимальная продолжительность которого уголовно-процессуальным законом не ограничена. Исключение составляют решения об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу, сроки действия которого на стадии предварительного следствия, установлены статьей 97 УПК РСФСР. А применение в уголовно-процессуальном законодательстве России такого принятого в международных правовых актах понятия, как «разумные сроки» в российском законодательстве до настоящего времени своего распространения не получило.

Отсутствие законодательной регламентации сроков действия процессуальных решений о сроке предварительного следствия, мерах пресечения за исключением, как было сказано, содержания под стражей порождает в практической деятельности органов предварительного следствия ряд негативных обстоятельств, не позволяющих в полной мере обеспечить гарантии прав и свобод человека и гражданина, в связи с чем весьма актуальным является вопрос об устранении данного пробела в законодательстве. Это нашло частичное отражение в постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 1999 года № 5-П по делу о проверке конституционности статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 УПК РСФСР (приведено ранее в тексте работы – курсив автора).

Процессуальные решения органов предварительного следствия вступают в силу, как правило, с момента их принятия в установленном уголовно-процессуальным законом порядке.

Процессуальная деятельность следователя по исполнению решения как стадии применения правовой нормы включает в себя ряд мероприятий. Например, при предъявлении обвинения первоначальной стадией является вынесение с учетом требований ст.ст. 143, 144 УПК РСФСР постановления о привлечении в качестве обвиняемого. Затем в установленном статьей 145 УПК РСФСР порядке следует вызов обвиняемого. Третьей стадией исполнения вынесенного следователем указанного процессуального решения является непосредственно предъявление обвинения с соблюдением требований статьи 148 УПК РСФСР, в процессе которого он разъясняет обвиняемому его права на предварительном следствии (ст. 149 УПК), обеспечивает реализацию права обвиняемого на защиту с учетом требований ст.ст. 47,48 УПК РСФСР, а в случаях, предусмотренных частью второй статьи 49 УПК РСФСР, обеспечивает обязательное участие защитника на основании части третьей статьи 49 и статьи 50 УПК РСФСР.

Определенные особенности имеет процессуальная деятельность органов предварительного следствия по исполнению решений о мерах пресечения, которая также включает в себя ряд мероприятий. Первое – процессуальное решение объявляется лицу, в отношении которого оно вынесено; второе – этому лицу одновременно разъясняется порядок обжалования решения и третье – такому лицу немедленно вручается копия постановления о применении меры пресечения (статья 92 УПК РСФСР).

Решение о заключении под стражу в качестве меры пресечения исполняется путем фактического лишения свободы подозреваемого, обвиняемого, помещения его в следственный изолятор либо иное место предварительного заключения, а также путем его содержания в данных местах. Непосредственно исполнение решения о фактическом лишении подозреваемого, обвиняемого свободы и помещении его в место предварительного заключения следователь поручает конвою органа внутренних дел либо органу дознания.

Немедленному исполнению подлежит процессуальное решение следователя об отмене любых мер пресечения, о чем без промедления уведомляется подозреваемый (обвиняемый) и, соответственно, личные поручители и общественная организация, командование воинской части, родители и ряд других лиц, когда в качестве меры пресечения избирались соответственно личное или общественное поручительство, наблюдение командования воинской части, отдача несовершеннолетнего под присмотр или надзор. Об отмене меры пресечения в виде залога орган предварительного следствия немедленно уведомляет не только подозреваемого, обвиняемого, но и залогодателя, чтобы тот мог получить с депозита заложенные деньги (ценности). При отмене меры пресечения в отношении обвиняемого, объявленного в розыск, следователь направляет принятое решение соответствующему подразделению криминальной милиции, осуществляющему такой розыск.

Есть особенности и в исполнении такого процессуального решения следователя, как постановление о прекращении уголовного дела, резолютивная часть которого содержит решение об отмене меры пресечения, согласно которой, если лицо содержится под стражей, исполняется оно администрацией места предварительного заключения при получении решения об отмене меры пресечения.

Изложенное выше о сущности и понятии реализации органами предварительного следствия правовых норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина, формах их реализации позволяют сделать вывод о необходимости закрепления в уголовно-процессуальном законодательстве следующих концептуальных положений:

2.2. Совершенствование правовых основ процессуального контроля, прокурорского надзора и судебного контроля как условие дальнейшей оптимизации защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина

Эффективная реализация органами предварительного следствия задач по защите личности, охране прав и свобод граждан невозможна без совершенствования правовой регламентации осуществления процессуального контроля начальником следственного отдела, прокурорского надзора и судебного контроля. Вопросам развития данных правовых институтов большое внимание уделяли Л.Б. Алексеева, А.П. Гуляев, И.М. Гуткин, А.М. Ларин, П.А. Лупинская, В.А. Михайлов, И.А. Попов, В.М. Савицкий, М.С. Строгович, А.А. Чувилев и другие авторы.

Однако в связи с необходимостью повышения уровня обеспеченности конституционных прав и свобод человека и гражданина вопросы совершенствования процессуального контроля, прокурорского надзора и судебного контроля в системе правовых элементов обеспечения государством прав и свобод человека и гражданина в досудебном производстве приобрели, по нашему мнению, в последние годы весьма существенное значение.

Это потребовало разработки проблемы оптимизации обеспечения процессуального контроля, прокурорского надзора и судебного контроля в деятельности органов предварительного следствия, основными составляющими которой являются:

При этом необходимо учитывать и наличие различных точек зрения, с одной стороны, МВД, ФСБ и ФСНП России и, с другой стороны, Генеральной прокуратуры Российской Федерации о роли прокурора в досудебном производстве, в том числе при обращении следователя в суд по указанным процессуальным вопросам, требующим судебного решения.

Совершенствование правовых основ процессуального контроля, прокурорского надзора и судебного контроля, как условие защиты органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина, должно осуществляться, по нашему мнению, с учетом ряда факторов, существенно влияющих на обоснованность применения и эффективность этих мер. К данным факторам следует отнести:

  1. уровень законодательной регламентации мер по обеспечению прав и свобод человека и гражданина;

  2. уровень процессуального контроля, прокурорского надзора и судебного контроля за применением органами предварительного следствия законодательства по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина;

  3. уровень ведомственной нормативно-правовой регламентации деятельности следователей по обеспечению прав граждан участников уголовного процесса.

Важнейшей составляющей в деятельности органов предварительного следствия по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина является контроль за применением регулирующих эту сферу предварительного следствия конкретных правовых норм. В общей теории права обычно контроль не рассматривается в качестве самостоятельной стадии правоприменения, а если и рассматривается, то сфера его действия ограничивается функцией наблюдения за исполнением акта правоприменения.

Специфика уголовного судопроизводства обуславливает многообразие форм контроля и органов (должностных лиц), осуществляющих его. Контроль является не только важной гарантией законности, но нередко и органической частью процессуальной деятельности по применению законодательных норм, обеспечивающих права и свободы граждан в досудебном производстве. Контроль является необходимой гарантией оптимального исполнения актов правоприменения. Но этим его сфера не ограничивается, ибо контроль является также важной гарантией соблюдения законности при установлении норм права, подлежащих применению, и принятии процессуальных решений.

В сфере правоприменительной деятельности органов предварительного следствия по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина контроль подразделяется на процессуальный и ведомственный непроцессуальный. К процессуальному контролю в широком смысле этого слова относится: процессуальный контроль начальника следственного отдела, прокурорский надзор и судебный контроль на предварительном расследовании.

К субъектам, непосредственно осуществляющим функции надзора и процессуального контроля при реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите прав личности в уголовном процессе относятся:

По предложению Следственного комитета при МВД России рабочая группа Комитета по законодательству Государственной Думы Российской Федерации по подготовке проекта Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации ко второму чтению в его статью шестую внесла поправку, согласно которой к числу руководителей органов предварительного следствия, наделенных правами начальника следственного отдела, были отнесены непосредственно осуществляющие процессуальную функцию контроля начальники структурных подразделений Следственного комитета, главных следственных управлений, следственных управлений (отделов). Внесение поправки обусловлено необходимостью обеспечения принципа управляемости системами в связи со значительным увеличением численности территориальных органов предварительного следствия, штаты многих из которых достигают сегодня 50 и более следователей (однако затем эта поправка была исключена).

Процессуальный контроль в стадии расследования следует понимать как регламентированную уголовно-процессуальным законом систему процессуальных действий и решений начальника следственного отдела, связанных с наблюдением и проверкой процессуальной деятельности следователей по выполнению задач уголовного судопроизводства на досудебной стадии производства по конкретному уголовному делу. Осуществляет процессуальный контроль начальник следственного отдела в порядке реализации своих полномочий, установленных статьей 127-1 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР.

Однако эта аксиома о роли и месте начальника следственного отдела как одного из процессуальных гарантов обеспечения прав граждан на стадии предварительного следствия, на протяжении последних лет оспаривалась рядом российских ученых.

Это нашло свое выражение и в положениях Концепции судебной реформы в Российской Федерации, в том числе о недопустимости наделения начальников следственных отделов процессуальными полномочиями; о существовании руководителей всех уровней лишь в качестве организаторов работы следователя, осуществляющих ресурсное и методическое обеспечение расследования, начальствующих над техническим персоналом; а также о недопустимости вмешательства начальников следственных отделов в процессуальную деятельность следователей.

В настоящее время эта точка зрения признана недостаточно обоснованной, и указанная рабочая группа по подготовке проекта УПК Российской Федерации ко второму чтению предложила сохранить процессуальную фигуру «начальник следственного отдела». О необходимости предоставления начальнику следственного отдела процессуальных полномочий, как одной из гарантий обеспечения органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина, отмечается в публикациях как ученых, так и практических работников, которых автор полностью поддерживает.

Процессуальный контроль начальника следственного отдела, как справедливо отмечают В.А. Михайлов, И.А. Попов, на практике и в теории нередко смешивают с ведомственным контролем (Б.А. Викторов, В.В. Кальницкий, Ю.А. Кукушкин, Н.И. Кулагин, С.В. Мурашов, А.А. Чувилев, Х.С. Таджиев и др.), что не отвечает существу и назначению контроля данных руководителей, неверно ориентирует на выбор и применение форм, методов и средств его осуществления. Права начальника следственного отдела носят не ведомственный, а уголовно-процессуальный характер, поскольку:

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что решение задач, поставленных перед органами предварительного следствия, по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина, сегодня невозможно без процессуального контроля, используемого начальником следственного отдела для решения задач внешнего управления расследованием преступлений. Это исходит из его правовой природы о том, что сущность и значение, формы, методы и средства осуществления контроля носят процессуальный, публичный, общегосударственный характер, но никоим образом не ведомственный характер. Отнесение процессуального контроля к ведомственному фактически ведет к умалению, принижению роли начальника следственного отдела в организации выполнения следственным аппаратом возложенных на него задач в борьбе с преступностью, обеспечению конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Анализ полномочий начальника следственного отдела, предусмотренных статьей 127-1 УПК РСФСР, практика применения данной правовой нормы, мнение руководителей органов предварительного следствия свидетельствует об актуальности законодательной регламентации, направленной на дальнейшее расширение процессуальных полномочий начальника следственного отдела. Обусловлено данное предложение, как уже было отмечено, и значительным увеличением (в целом в 2,5 раза) за последнее десятилетие штатной численности следователей, а также резким падением уровня их профессионализма, что подтверждается приведенными ниже в табл. № 6 статистическими данными (по состоянию на 1 января 2001 года) об удельном весе следователей с высшим юридическим образованием и стажем работы на следствии до 3-х лет.

Таблица № 6

Удельный вес следователей с высшим юридическим образованием и стажем работы на следствии до 3-х лет

 Год

Доля следователей с высшим юридическим образованием (%)

Доля следователей со стажем работы до 3-х лет (%)

1992

78,1

41,8

1993

68,1

50,3

1994

59,8

55,2

1995

49,1

62,5

1996

46,0

60,5

1997

43,6

55,4

1998

44,5

47,7

1999

46,7

44,1

2000

50,9

41,5

2001

55,6

39,4

Вследствие указанных причин прокуроры сегодня не имеют возможности обеспечить в полном объеме прокурорский надзор за законностью возбуждения уголовного дела и на стадии предварительного следствия.

С учетом этого автор и ряд практических работников ранее высказывались о необходимости расширения процессуальных полномочий начальника следственного отдела, предлагая предоставить ему возможность отменить необоснованно вынесенное следователем постановление о прекращении или приостановлении уголовного дела. В.А. Михайлов предлагает также обеспечить законодательную регламентацию «полномочий начальника следственного отдела по организации процессуальной деятельности подчиненных ему следователей и руководителей следственных подразделений; процедуры и результатов контрольной деятельности начальника следственного отдела». О возможности расширения процессуальных полномочий начальника следственного отдела, но в более осторожной форме высказываются и отдельные практические работники прокуратуры.

Часть из этих предложений в настоящее время находится в стадии реализации. Рабочей группой по проекту УПК Российской Федерации поддержана поправка ряда субъектов законодательной инициативы и автора о предоставлении начальнику следственного отдела права внесения прокурору представления об отмене незаконных постановлений следователей о прекращении уголовных дел и предоставлении права отменять необоснованные постановления следователей о приостановлении уголовных дел (статья 171 проекта УПК Российской Федерации).

Одной из составляющих совершенствования деятельности органов предварительного следствия по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина является прокурорский надзор за применением законодательства, осуществляемый Генеральным прокурором Российской Федерации и подчиненными ему прокурорами.

Должному осуществлению функции прокурорского надзора за соблюдением прав гражданина при расследовании уголовных дел способствует принцип недопустимости вмешательства в осуществление прокурорского надзора. Воздействие в какой бы то ни было форме органов государственной власти и управления, общественных и политических организаций и движений, средств массовой информации, их представителей, а также должностных лиц на прокурора с целью повлиять на принимаемое им решение или воспрепятствовать его деятельности влечет за собой установленную законом ответственность.

Прокурор также не обязан давать каких-либо объяснений по существу находящихся в производстве у него и у следователей дел и материалов, а также представлять их кому бы то ни было для ознакомления, иначе как в случаях и порядке, предусмотренных федеральным законодательством. Никто не вправе без разрешения надзирающего прокурора разглашать материалы проверок и предварительного следствия, проводимых органами прокуратуры, до их завершения (статья 5 Федерального закона «О прокуратуре Российской федерации»).

Важным направлением в деятельности прокуроров по обеспечению законности является надзор за применением законодательства о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина, осуществляемый в ходе досудебного производства. Его особенность заключается в том, что в качестве правовой базы прокурорского надзора за применением законодательства о правах личности и сопряженных с ним норм и институтов используется не только УПК РСФСР, но и другие источники права.

Правовые основы прокурорского надзора вытекают из положений Конституции Российской Федерации, статья 129 которой, в частности, закрепляет принципы организации прокуратуры и устанавливает полномочия и порядок деятельности прокуроров, а также из положений УПК РСФСР, Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» и ряда других нормативных правовых актов, регулирующих организацию и деятельность органов предварительного следствия и прокуратуры. В их числе Указ Президента Российской Федерации «О мерах по совершенствованию организации предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации» от 23 ноября 1998 года № 1422, приказы и указания Генерального прокурора Российской Федерации, разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации, решения Конституционного Суда Российской Федерации по вопросам применения законодательства о защите прав и свобод человека и гражданина на предварительном следствии (приведены в тексте – курсив автора).

Особенность прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве заключается также в том, что он, с одной стороны, является органической частью уголовного процесса, а с другой – стоит как бы над процессуальной деятельностью следователя, обеспечивая прокурорам возможность для выявления и предупреждения нарушений закона, допускаемых органами предварительного следствия, судами и участниками уголовного процесса, и принятия мер к устранению этих нарушений и восстановлению законности.

Прокурорский надзор призван способствовать осуществлению органами расследования и судом их функций по применению законодательства о защите прав и свобод человека и гражданина, охраняемых законом интересов общества и государства, выступая одновременно их гарантом.

Учитывая неоднозначность имеющихся сегодня мнений о функции прокурорского надзора в досудебном производстве, автор считает вполне обоснованной точку зрения И.Л. Петрухина, который отмечает: «Нет надобности в том, чтобы одни и те же контрольные функции выполняли разные органы. Однако нет и резона аннулировать прокурорский надзор полностью – в отношении тех следственных действий, которые проводятся без судебного решения, он должен сохраниться. Следует учитывать и чисто прагматические соображения».

Все большее значение в совершенствовании процессуальной деятельности органов предварительного следствия по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина занимает в последние годы судебный контроль. Как одно из направлений реализации Концепции судебной реформы в Российской Федерации суду, в первую очередь, поручается осуществление контроля за применением в ходе расследования мер процессуального принуждения, сопряженных с ограничением свободы личности, нарушением неприкосновенности жилища, тайны переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений.

Судебный контроль на стадии предварительного следствия осуществляется в различных формах. Одна из них, установленная ст.ст. 220-1 и 220-2 УПК РСФСР, состоит в судебной проверке законности и обоснованности ареста и продления срока содержания под стражей. Институт обжалования в суд и судебной проверки законности и обоснованности ареста и продления срока содержания под стражей установлен Законом Российской Федерации от 23 мая 1992 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР».

Другая форма судебного контроля установлена частями 4, 5, 6 статьи 97 УПК РСФСР (в редакции Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в статьи 26, 97, 133 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР» от 31 декабря 1996 г. № 161-ФЗ). Ее сущность состоит в судебной проверке судьями областных, краевых и приравненных к ним судов законности и обоснованности ареста и содержания обвиняемых под стражей при поступлении ходатайств соответствующих прокуроров о продлении предельного (полуторагодичного) срока содержания обвиняемых под стражей для ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела.

Установление судебных форм контроля в указанных случаях призвано повысить ответственность следователей и прокуроров за законное и обоснованное принятие решений об аресте обвиняемых (подозреваемых) и продлении сроков содержания обвиняемых под стражей. Выступая в качестве гарантии прав обвиняемых (подозреваемых), институт судебного контроля следует рассматривать также как важнейшее процессуальное средство оптимизации практики принятия решений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении сроков содержания арестованных под стражей.

Введение института судебной проверки законности и обоснованности ареста и продления срока содержания под стражей в целом благоприятно сказывается на защите прав человека, хотя в практике применения данного института немало недостатков, что следует объяснить становлением судебного контроля в стадии расследования и рядом других причин.

В уголовном судопроизводстве складываются или уже сложились и другие формы судебного контроля за применением законодательства о защите прав и свобод человека и гражданина, которые уголовно-процессуальным законодательством пока не урегулированы, но их применение вытекает из норм Конституции Российской Федерации, в том числе, как справедливо отмечает В.А. Михайлов, и об избрании, изменении и отмене мер пресечения, не связанных с лишением свободы, поскольку части первая и вторая статьи 46 Конституции устанавливают общее правило, согласно которому каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод и обеспечивается возможность обжаловать в суд решения и действия (бездействие) органов государственной власти и должностных лиц.

Анализ норм и положений, предусмотренных частью первой статьи 21, статьей 52 и частью третьей статьи 55 Конституции Российской Федерации дает основание автору полагать, что обвиняемый, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и другие участники процесса вправе направить в суд жалобу на любые действия и решения (бездействие) органов расследования (прокурора), а суд обязан такую жалобу рассмотреть в порядке судебного контроля, в том числе жалобу по поводу применения (неприменения) законодательства о мерах пресечения, не связанных с лишением свободы.

При обжаловании в суд действий и решений (бездействия) органов предварительного следствия и прокурора, в том числе в связи с применением ими (неприменением) законодательства о мерах пресечения, а также в ходе судебной проверки таких жалоб в соответствии со статьями 15 и 18 Конституции Российской Федерации, части четвертой статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» должны, по нашему мнению, непосредственно применяться положения статьи 46 (части первой и второй) Конституции Российской Федерации с учетом установленного статьей 220-2 УПК РСФСР порядка судебной проверки жалоб на действия и решения органов расследования и прокурора.

Данный вывод сделан на основании анализа указанных выше законодательных норм и с учетом приведенных автором в настоящем исследовании решений Конституционного Суда Российской Федерации, в том числе от 23 марта 1999 года № 5-П по делу о проверке конституционности положений статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В.К. Борисова, Б.А. Кехмана, В.И. Монастырецкого, Д.И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью «Моноком».

Согласно этому решению, положения части первой статьи 218 и статьи 220 УПК РСФСР признаны несоответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 46 (части 1 и 2) и 52, поскольку указанные процессуальные нормы по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, исключают в ходе предварительного расследования для заинтересованных лиц, чьи конституционные права нарушены, возможность судебного обжалования действий следователя, прокурора и органа дознания, связанных с производством обыска, наложением ареста на имущество, приостановлением производства по делу и продлением срока предварительного расследования.

Одновременно возникает опасность использования процедуры обжалования в суд процессуальных решений следователя в целях уклонения от правосудия. Так, используя предоставленную указанным выше постановлением Конституционного Суда Российской Федерации возможность обжалования в суд постановлений о приостановлении дела и продлении срока предварительного следствия, привлеченный к уголовной ответственности по статьям 178 части первой и 285 части второй УК Российской Федерации заместитель главы администрации Магаданской области Жандаров совместно с адвокатом начал судебные тяжбы.

Располагая соответствующими возможностями, он успешно их выиграл, поскольку почти через месяц после начала выполнения, с 3 августа 1999 года, требований ст. 201 УПК РСФСР Магаданский городской суд признал незаконным и необоснованным санкционированное заместителем Генерального прокурора Российской Федерации постановление следователя о продлении срока предварительного следствия по делу до 16 месяцев (до 26 августа 1999 года). Судебная коллегия по уголовным делам Магаданского областного суда оставила это решение в силе, указав, что незаконным является вынесенное следователем в феврале 1999 года постановление о приостановлении дела по части первой статьи 195 УПК РСФСР, в связи с чем срок предварительного следствия по нему закончился в феврале и все последующие постановления следователя, по мнению суда, являются также незаконными. И только высшая судебная инстанция - Верховный суд Российской Федерации — по протесту Генерального прокурора Российской Федерации отменил указанное выше решение Магаданского городского суда.

В то же время отсутствие в действующем уголовно-процессуальном законодательстве и проекте УПК Российской Федерации норм, регулирующих основания и механизм обжалования в суд и судебного контроля за законностью и обоснованностью постановлений органов предварительного следствия о мерах пресечения, не связанных с лишением свободы, и других, связанных с производством обыска, наложением ареста на имущество, приостановлением и продлением срока предварительного следствия, воспринимается следователями и судами как обстоятельство, исключающее, соответственно, возможность подачи жалоб в суд участниками процесса и другими заинтересованными лицами и их рассмотрение судом в порядке судебного контроля. В результате заявители оказываются фактически лишенными конституционного права на доступ к правосудию, а решения органов расследования (прокурора) либо их бездействие - вне сферы судебного контроля.

В целях устранения данного противоречия с нормами Конституции Российской Федерации предлагается дополнить проект УПК Российской Федерации нормами, регламентирующими основания и механизм обжалования в суд и судебной проверки заявлений, ходатайств, жалоб участников уголовного процесса на действия (бездействие) и решения органов дознания, предварительного расследования и прокурора, а также органов и должностных лиц, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, которыми нарушены конституционные права и свободы граждан в ходе досудебного производства.

Такую позицию поддерживает и руководство Следственного комитета при МВД России, которое в направленных в Государственную Думу Российской Федерации предложениях по проекту УПК Российской Федерации неоднократно высказывалось о необходимости приведения уголовно-процессуального законодательства в соответствие с положениями Конституции Российской Федерации в части установления судебного контроля за выполнением следственных действий, затрагивающих конституционные права и свободы человека и гражданина. С учетом этого вряд ли является обоснованным мнение И.Л. Петрухина о том, что «введение судебного контроля за предварительным следствием вызывает активное противодействие со стороны МВД».

Одновременно такие изменения и дополнения должны, по нашему мнению, содержать определенные запреты на возможность обжалования в суд и судебного контроля процессуальных действий, без осуществления которых невозможно провести расследование, как, например, возбуждение уголовного дела.

Цель обжалования такого постановления следователя наглядно видна из следующего примера. 17 апреля 1996 года следователем следственного управления ГУВД Московской области было возбуждено уголовное дело по факту незаконного приобретения и перемещения через таможенную границу по подложным документам ТОО СП «Молком» 50-ти помповых охотничьих ружей, из которых 10 ружей без оплаты было передано ряду физических лиц, которые приняли все меры, чтобы не допустить расследования по делу.

Решением Пушкинского городского суда от 31 мая 1996 года в порядке гражданского судопроизводства действия следственного управления ГУВД Московской области по возбуждению данного уголовного дела были признаны незаконными. Этим самым фактически было сорвано проведение расследования по делу, ибо только через 2,5 месяца это решение постановлением Президиума Московского областного суда было отменено. Более того, по этому же делу в порядке гражданского судопроизводства судьей Пушкинского городского суда дважды приостанавливалось производство всех следственных действий. В результате подобных судебных решений расследование по делу не проводилось более 3-х месяцев, что привело к утрате доказательств и прекращению в дальнейшем уголовного дела.

В заключение автор считает необходимым отметить, что совершенствование законодательной регламентации вопросов процессуального контроля начальника следственного отдела, прокурорского надзора и судебного контроля безусловно будут способствовать повышению эффективности реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина.

2.3. Обеспечение процессуальной самостоятельности следователя как гарантия защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина

Важнейшей составляющей в системе правовых мер по защите органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина является обеспечение одного из основополагающих принципов уголовно-процессуального права, на котором зиждется стадия предварительного следствия, процессуальной самостоятельности и независимости следователей, которые, как полагал М.С. Строгович, «независимо от ведомства, в котором они состоят – это наделенные широкими полномочиями деятели российской юстиции, сочетающие в своей деятельности основные процессуальные функции – уголовное преследование или обвинение лиц, совершивших преступления, защиту граждан от неосновательного привлечения к ответственности и разрешение дела по существу». К этому же следует добавить, что процессуальная самостоятельность и независимость следователя являются не только правовым, но и этическим принципом.

В Концепции судебной реформы в Российской Федерации отмечено несколько принципиальных аспектов, направленных на реализацию в уголовно-процессуальном законодательстве принципа процессуальной самостоятельности, а именно: самостоятельность следователя в принятии решений от вмешательства лиц, не являющихся субъектами уголовного процесса; независимость деятельности следователя от каких-либо государственных и общественных организаций, учреждений и должностных лиц, кроме прокурора и суда; верховенство следователя по отношению к органу дознания, который должен быть подотчетен следователю за выполненные им действия в отсутствии последнего, и, что наиболее принципиально, по мнению авторов Концепции, – предоставление следователю возможности при несогласии с указаниями прокурора представить дело со своими возражениями в суд.

Проблема обеспечения процессуальной самостоятельности следователя и его независимости, в том числе в аспекте обеспечения прав и свобод человека и гражданина, в последние годы неоднократно освещалась в своих публикациях как учеными, так и практическими работниками, представляющими правоохранительные ведомства и судебную систему. В частности, А.М. Ларин отмечает: «записанная в законе независимость следователя — на практике лишь пустой звук». Однако эта и другие указанные выше публикации в основном лишь констатируют негативное положение следователя в настоящий период, однако конкретных предложений как в действующий УПК РСФСР, так и в проект УПК Российской Федерации до настоящего времени не внесено.

Поэтому в статье 37 проекта Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, где обязанности и права следователей регламентированы более детально, чем в действующей статье 127 УПК РСФСР, суть положения о процессуальной самостоятельности следователя (часть четвертая статьи 37 проекта УПК) практически не отличается от части первой статьи 127 действующего УПК РСФСР. Дополнено только, что незаконное вмешательство в деятельность следователя влечет уголовную ответственность в соответствии со статьей 294 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Часть пятая статьи 37 проекта УПК Российской Федерации с ранее предоставленной частью второй статьи 127 УПК РСФСР следователю возможностью в случае его несогласия с письменными указаниями прокурора о привлечении в качестве обвиняемого, о квалификации преступления и объеме обвинения, о направлении дела для предания обвиняемого суду или прекращении дела предоставить дело вышестоящему прокурору с письменным изложением своих возражений дополнительно предоставила следователю право обратиться письменно со своими возражениями к вышестоящему прокурору также в случае несогласия с письменными указаниями прокурора об избрании меры пресечения.

Перечень полномочий прокурора в отношении следователя на предварительном следствии, приведенный в статье 211 УПК РСФСР и статье 170 проекта УПК Российской Федерации, по мнению автора, поддержанному рядом ученых, не оставляет ничего от процессуальной самостоятельности следователя и, как правильно отметил В.С. Шадрин: «хотя расследование ведет следователь, прокурор имеет все возможности в любой момент вмешаться в него и побудить следователя к правильной, с его точки зрения, корректировке хода и результатов расследования в порядке осуществления надзора за исполнением следователем требований закона. А обладание возможностью решающего влияния на ход и результаты расследования делает процессуальную самостоятельность следователя довольно призрачной».

Вопросы процессуальной самостоятельности следователя и его независимости, кроме указанной нормы Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, не получили до последнего времени иного законодательного закрепления. Разработанный Следственным комитетом при МВД России проект федерального закона «О статусе следователя» устанавливал юридические и социальные гарантии обеспечения принципа процессуальной самостоятельности следователя, его независимости и подчинения только закону. Законопроект был согласован более, чем с десятком заинтересованных Министерств и ведомств, однако не получил поддержки в Министерстве финансов и бывших министерствах Труда и Экономики Российской Федерации.

В 1999 году по инициативе МВД России в проект Федеральной целевой программы по усилению борьбы с преступностью на 1999-2000 гг., утвержденной постановлением Правительства Российской Федерации от 10 марта 1999 года № 270, был включен пункт 7.8.1.10, предусматривающий разработку проекта федерального закона «Об органах предварительного следствия». В целях его реализации Министерством юстиции Российской Федерации была образована межведомственная рабочая группа, однако ее работа в настоящее время временно приостановлена с учетом занятой представителями Генеральной прокуратуры Российской Федерации позиции о нецелесообразности разработки названного законопроекта.

В этой связи МВД России при поддержке ФСНП России и ФСБ России обратилось в Правительство Российской Федерации с предложением продолжить в 2001 году работу по подготовке проекта данного федерального закона, который в законодательном порядке должен регламентировать в числе других вопросов механизм реализации одного из основных процессуальных принципов - процессуальной самостоятельности следователей, который призван не на словах, а на деле обеспечивать на предварительном следствии соблюдение конституционных прав и свобод человека и гражданина. В проекте данного федерального закона должны были быть решены вопросы государственной и социальной защиты следователей и членов их семей, что является сегодня ключевым звеном в создании правового механизма, обеспечивающего реальную независимость следователя.

Первым шагом в создании такого механизма явился Указ Президента Российской Федерации от 23 ноября 1998 года № 1422 «О мерах по совершенствованию организации предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации», утвердивший Положение об органах предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации, а также постановление Правительства Российской Федерации от 5 февраля 1999 года № 126 «О численности органов предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации и оплате труда их сотрудников».

Согласно этим правовым актам, штатная численность органов предварительного следствия, в том числе центрального аппарата Следственного комитета при МВД России, подлежит изменению исключительно Правительством Российской Федерации. Этим самым из компетенции министров внутренних дел, начальников ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации, УВД на транспорте и режимных объектов было изъято право на изменение структуры и штатной численности подчиненных им органов предварительного следствия, которым они пользовались, в ряде случаев, в целях оказания давления на руководителей следственных подразделений в целях принятия процессуального решения, «угодного» представителям органов власти. Изменен также порядок назначения на должность руководителей органов предварительного следствия, чем повышен их статус и обеспечена определенная независимость от органов законодательной (представительной) и исполнительной власти субъектов Российской Федерации и местного самоуправления.

Следующим шагом в создании механизма реализации принципа процессуальной самостоятельности и независимости следователя явился приказ МВД России от 4 января 1999 года № 1 «О мерах по реализации Указа Президента Российской Федерации от 23 ноября 1998 года № 1422». Он предусматривает изменение порядка назначения, освобождения от должности, перевода по службе и увольнения следователей (они назначаются начальниками органов предварительного следствия при МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации)*.

В настоящее время работа по созданию механизма обеспечения процессуальной самостоятельности и независимости следователя в целях защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина на стадии предварительного следствия Следственным комитетом при МВД России продолжается.

При проработке данного вопроса в процессе исследования автор исходил из недостаточной законодательной урегулированности проблемы процессуальной самостоятельности следователей и остающейся вследствие этого их фактической ведомственной подчиненности начальникам органов внутренних дел и, соответственно, негативных последствий этого в виде нарушений прав и свобод человека и гражданина на предварительном следствии.

Одновременно автор учитывал, что принцип процессуальной самостоятельности следователя в условиях осуществления в России судебной реформы действительно должен представлять собой реальную гарантию законности и обоснованности процессуальных решений следователя, поскольку должен давать ему возможность в пределах установленной уголовно-процессуальным законом компетенции самостоятельно формулировать свои выводы и суждения на основе проверенных и достоверных доказательств. Определяющим здесь должно быть то, что никто лучше следователя не может вникнуть в сущность исследуемых доказательств, не может оценить их в совокупности и принять наиболее правильные решения по каждому возникающему правовому вопросу.

При разработке предложений по законодательному усовершенствованию правовой нормы о процессуальной самостоятельности следователя автор исходил также из исторического аспекта данного процессуального института. Так, до 1860 года раскрытие и расследование преступлений в России осуществлялось городской и земской полицией. При этом выяснение обстоятельств содеянного в большинстве случаев не определялось потребностями объективности. Во главу угла ставились интересы полицейского сыска, главная задача которого состояла в обнаружении виновного.

Указом Императора Александра II от 8 июня 1860 года «Об отделении следственной части от полиции» в России в 44 губерниях были учреждены должности судебных следователей. На них возлагалось производство следствия по всем преступлениям и проступкам, относящимся к ведению судов. За полицией оставалось расследование незначительных преступлений и проступков, подлежащих рассмотрению полицейскими чинами, а также первоначальное дознание о происшествиях, которые могут подлежать рассмотрению в суде. Подчинялись судебные следователи министерству юстиции, однако назначались, перемещались и увольнялись они губернатором по согласованию с губернским прокурором.

В приложениях к Указу Императора от 8 июня 1860 года «Учреждению судебных следователей» и «Наказу судебным следователям» устанавливался порядок производства следствия, определялись взаимоотношения следователя с полицией и судами, регламентировались иные стороны деятельности судебных следователей. Контроль за следственными действиями возлагался на суды, в компетенцию которых входило приостановление и прекращение следствия, отмена распоряжений следователей, дача им предписаний.

Однако вопрос независимости следователей от властных государственных структур в значительной мере осложнялся двойственностью подчинения, поскольку назначение, распределение и перемещение судебных следователей по участкам зависело от губернаторов, которые фактически решали и вопрос об их увольнении, хотя по закону это относилось к компетенции министра юстиции.

Существенно изменила положение следователей судебная реформа в России 1864 года. Согласно ст. 212 Учреждения Судебных Установлений от 20 ноября 1864 года следователи по должности были приравнены к членам окружного суда и состояли при них; их назначение и смещение было отнесено к компетенции Императора по представлению министра юстиции. Была введена также несменяемость судебных следователей. В развитие принципа процессуальной самостоятельности в статье 264 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. предусматривалось, что «судебный следователь предпринимает собственною властию все меры, необходимые для производства следствия, за исключением тех, в коих власть его положительно ограничена законом».

Видные юристы того времени, комментируя нормы о самостоятельности следствия, справедливо подчеркивали, что «все они включены законодателем в процессуальный кодекс строго обдуманно и вполне обоснованно».

После Октябрьской революции «российский уголовный процесс извлек для себя самое ценное из многовекового опыта судопроизводства»: контроль за работой следственного аппарата по-прежнему возлагался на судебные органы. Так, Декретами о суде от 15 февраля 1918 года № 2 и от 20 июля 1918 года № 3, Положением о Народном Суде РСФСР от 30 ноября 1918 года были образованы следственные комиссии окружных, уездных и городских судов, которые производили предварительное следствие по наиболее сложным делам, подсудным этим судебным органам. Положением о Народном Суде РСФСР от 27 октября 1920 годов были учреждены должности народных следователей, состоящих в ведении Советов народных судей и действующих в пределах своего участка, и особых следователей по важнейшим делам, состоящих при губернских отделах юстиции и наркомате юстиции. Следователи руководили действиями розыскных аппаратов и могли проверять любой акт органов дознания.

Однако в последующие годы при принятии российских уголовно-процессуальных кодексов, несмотря на провозглашение в них принципа независимости следователя, законодатель в силу различных обстоятельств проявлял непоследовательность в решении этого важнейшего вопроса, вводя в Уголовно-процессуальные кодексы нормы, существенно ограничивающие процессуальный статус следователя.

Как автором уже было отмечено выше ныне действующее (статья 211 УПК РСФСР) и разрабатываемое (статья 170 проекта УПК Российской Федерации) уголовно-процессуальное законодательство предоставляет прокурору при осуществлении надзора за исполнением законов органами предварительного следствия широкие полномочия по принятию процессуальных решений, непосредственно влияющих на результаты производимого следователем расследования. Прокурор вправе: отменять постановления следователя, которые представляются ему незаконными или необоснованными; давать указания об избрании, изменении и отмене меры пресечения; квалификации преступления, производстве отдельных следственных действий; прекращать и приостанавливать производство по уголовным делам и ряд др.

При этом указания прокурора органам предварительного следствия в связи с возбуждением и расследованием ими уголовных дел, данных в порядке, предусмотренном УПК РСФСР, являются для этих органов обязательными (статья 212 УПК РСФСР и часть 2 статьи 170 проекта УПК Российской Федерации). А обжалование полученных указаний вышестоящему прокурору не приостанавливает их исполнение, за исключением случаев, предусмотренных частью второй статьи 127 УПК РСФСР и частью пятой статьи 37 проекта УПК Российской Федерации.

Уголовно-процессуальный закон предусматривает только одну возможность возразить прокурору в случае несогласия следователя с его указаниями о возбуждении и расследовании дела, а именно: о привлечении в качестве обвиняемого, квалификации преступления или объеме обвинения, направлении дела в суд либо прекращении дела, а по проекту УПК — еще и в случае несогласия с избранием меры пресечения — это представить дело вышестоящему прокурору с письменным изложением своего мнения (соответственно часть вторая статьи 127 УПК РСФСР и часть пятая статьи 37 проекта УПК Российской Федерации). Однако в большинстве случаев вышестоящий прокурор, исходя из ведомственных интересов, не отменяет указание нижестоящего прокурора, а поручает производство по этому делу другому следователю.

Из чего автор делает вывод о том, что в целом обжалование решений и действий надзирающего прокурора в порядке подчиненности не способно, как показывает следственная и судебная практика, обеспечить принятие объективных решений по спорным вопросам предварительного следствия.

Не способствует обеспечению процессуальной самостоятельности следователя, по нашему мнению, и законодательное установление, предусматривающее, в соответствии с пунктом 9 части первой статьи 211 УПК РСФСР и пунктом 15 части первой статьи 170 проекта УПК Российской Федерации, полномочие прокурора передавать дело от одного органа расследования другому органу расследования. Такие действия прокурора вступают порой в прямое противоречие с установленными законом задачами уголовного судопроизводства: быстрого и полного раскрытия преступлений, изобличения виновных и справедливого наказания каждого совершившего преступление (статья 2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР).

Недостаточное законодательное урегулирование передачи дела от одного органа расследования другому органу расследования, несмотря на то, что в проект УПК Российской Федерации по инициативе Следственного комитета при МВД России и удалось внести поправку, что это право прокурор реализует с соблюдением подследственности, определенной уголовно-процессуальным законом (пункт 9 части первой статьи 211 действующего УПК РСФСР это не предусматривает), по сути ставит деятельность следователя в зависимость не от закона, а от усмотрения прокурора. На практике неурегулированность данного положения в законе приводит, в ряде случаев, к изъятию уголовного дела у «неудобного» следователя и передаче в другой орган расследования, который примет по делу нужное процессуальное решение.

Отрицательные последствия принятия прокурором необоснованных решений по конкретным вопросам предварительного следствия многократно возрастают, если они влекут нарушение конституционных прав и свобод человека и гражданина, например, в случаях, когда в результате не вызванного необходимостью изменения прокурором меры пресечения обвиняемому с заключения под стражу на более мягкую существенно ущемляются права, например, значительного числа потерпевших (при совершении обвиняемым финансового мошенничества, создания финансовых «пирамид» и других противоправных деяний).

Тенденция неоправданного ограничения процессуальной самостоятельности следователя, к сожалению, еще в большей степени охватывает, по нашему мнению, и проект нового уголовно-процессуального закона.

Как уже было автором сказано, Конституцией Российской Федерации предусмотрено осуществление ряда следственных действий только на основании судебного решения. Невзирая на это конституционное установление, следователь, следуя нормам проекта УПК Российской Федерации, при необходимости избрания меры пресечения в виде заключения под стражу обязан получить согласие прокурора на возбуждение перед судом соответствующего ходатайства (часть вторая статьи 104 проекта УПК).

Наряду с прямым противоречием, по мнению автора, такого решения Конституции Российской Федерации достаточно затруднена его реализация и с практической точки зрения, поскольку ходатайство об избрании данной меры пресечения должно быть предоставлено судье не позднее, чем за 8 часов до истечения срока задержания, исчисляемого 48-ю часами. За это время органу расследования необходимо, кроме составления ходатайства перед судом об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и получения на это согласия прокурора, отыскать и пригласить избранного задержанным адвоката, с участием защитника допросить подозреваемого, собрать достаточные доказательства, а также предъявить, как правило, обвинение и допросить обвиняемого.

Более того, в данной ситуации прокурор сам по существу ничего не решает, однако по тем или иным причинам может явиться непреодолимым препятствием между следователем и судом, поскольку для обжалования решения, например, прокурора района, не давшего следователю согласия на обращение в суд за получением санкции на арест, необходимо будет обратиться к прокурору субъекта Российской Федерации, который расположен, нередко, за десятки и даже сотни километров. И сделать все это следователь обязан всего в течение 42 часов, что просто нереально.

Противоречат основным конституционным положениям, по мнению автора, и статьи 107, 187, 196, 199, 200 проекта УПК Российской Федерации, требующие от следователя предварительного согласия прокурора на обращение в суд для продления срока содержания обвиняемого под стражей, получения санкции на обыск в жилище, наложение ареста на почтово-телеграфные обращения, осуществление контроля и записи телефонных переговоров или переговоров с использованием иных средств. В этих случаях прокурор, не давая согласия на выполнение таких действий, получает по существу право ограничивать процессуальную самостоятельность следователя, фактически лишая того предоставленного законом права обратиться в суд.

Такой вывод следует из того, что часть пятая статьи 37 и статья 104 проекта УПК Российской Федерации не предоставляли следователю в случае отказа прокурора поддержать ходатайство перед судом об избрании меры пресечения возможности представить уголовное дело с письменным изложением своих возражений вышестоящему прокурору. И только непосредственно перед принятием УПК РФ .во втором чтении, Президентом РФ была внесена соответствующая поправка, предоставляющая следователю такую возможность.

В то же время отказ от промежуточной роли прокурора при избрании меры пресечения в виде заключения под стражей и продлении этого срока, получении санкции суда на обыск в жилище, наложение ареста на почтово-телеграфную корреспонденцию, контроль и запись переговоров не снижает возможностей прокурорского надзора, поскольку прокурор осуществляет надзорную функцию как в процессе следствия, так и в ходе судебного разбирательства, на котором будет рассматриваться ходатайство следователя.

Следственный комитет при МВД России категорически выступает против такого положения прокурора в процессе, которое ущемляет процессуальную самостоятельность следователя и приведет к неоправданным затратам времени, бюрократической волоките и снижению эффективности судопроизводства, о чем его руководители неоднократно высказывались как в публикациях, так и в обращениях в Генеральную прокуратуру Российской Федерации, Государственную Думу Российской Федерации и ее Комитет по законодательству.

На то, что противоречие Конституции Российской Федерации противоречат нормы проекта УПК Российской Федерации о необходимости получения следователем согласия прокурора на обращение в суд для получения указанных выше судебных решений, затрагивающих конституционные права граждан России, указывало и Главное государственно-правовое управление Президента Российской Федерации в своих замечаниях на принятый в первом чтении проект УПК Российской Федерации.

Таким образом, значительное расширение прав участников уголовного судопроизводства, помноженное на несовершенство уголовно-процессуального законодательства, создают весьма опасную тенденцию, ведущую к положению, при котором следователь оказывается в состоянии сделать лишь то, что разрешат ему обвиняемый и его адвокат, потерпевший и его представитель и т.д., а также прокурор, начальник следственного отдела, судья. То есть от процессуальной самостоятельности следователя, продекларированной в статье 127 УПК РСФСР и статье 37 проекта УПК Российской Федерации, мало что остается.

Между тем история российской юстиции содержит примеры решения этой проблемы. Так, согласно статье 285 Устава уголовного судопроизводства 1864 года, прокурор и его товарищ (заместитель – курсив автора) имели право дать следователю указание об аресте обвиняемого, оставленного на свободе или освобожденного из-под стражи. Но когда следователь полагал, что не имеется достаточных доказательств участия обвиняемого в преступлении, за совершение которого тот мог быть подвергнут наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния или потерей всех особенных прав и преимуществ, он, не исполняя указания прокурора, был вправе обратиться со своими доводами в суд. Это право, предоставленное следователю законодателем в условиях самодержавной России, тем более необходимо реализовать в демократическом правовом государстве, к числу которых Российская Федерация относит себя согласно статье первой ее Конституции.

Снизить негативные последствия возможного принятия прокурором при осуществлении надзора за расследованием уголовных дел процессуальных решений, связанных с ущемлением конституционных прав всех участников уголовного процесса, а не только одной из сторон, например, подозреваемого, обвиняемого, могло бы, на наш взгляд, законодательное наделение следователя правом представлять в суд дело со своими возражениями в случае несогласия с решениями прокурора, ограничивающими права и свободы человека и гражданина.

С этой целью в часть пятую статьи 37 проекта Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации автор предлагает внести изменения, предусматривающие, что в случаях несогласия следователя с указаниями прокурора об избрании, изменении или отмене меры пресечения, отстранении обвиняемого от должности, отстранении следователя от дальнейшего ведения предварительного следствия, о прекращении или приостановлении производства по уголовному делу, а также отказе прокурора продлить срок расследования следователь вправе представить дело в соответствующий суд с письменным изложением своих возражений. Суд, признав возражения обоснованными, направляет дело прокурору, который изменяет свое решение. Если возражения следователя суд признает необоснованными, дело подлежит возвращению в орган предварительного следствия для производства расследования тем же следователем или расследование дела поручается начальником следственного отдела другому следователю.

Изложенное позволяет автору сделать вывод, что законодательное расширение полномочий следователя, с учетом опыта судебной реформы в России 1860-1864 гг., действительно позволит следователю при условии решения острейших на сегодня проблем материально-технического обеспечения, значительного поднятия уровня его социальных гарантий и на этой основе – улучшения кадровой составляющей стать процессуально самостоятельным участником уголовного процесса, который будет способен обеспечить защиту конституционных прав и свобод человека и гражданина.

3. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ОПТИМИЗАЦИИ НОРМАТИВНО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ЗАЩИЩАЕМЫХ ОРГАНАМИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА

3.1. Совершенствование уголовно-процессуальных норм, гарантирующих реализацию органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина

О необходимости совершенствования уголовно-процессуального законодательства, основных направлениях процесса его реформирования, ключевых вопросах, способных в более значительной степени, чем сегодня, обеспечить соблюдение гарантий прав личности в уголовном судопроизводстве достаточно подробно сказано отражено в Концепции судебной реформы в Российской Федерации (§ 12 главы IV).

Не со всеми положениями Концепции автор согласен, о чем в настоящем исследовании сказано выше, однако во второй половине 90-х гг. часть изложенных в ней предложений уже реализованы путем внесения соответствующих изменений и дополнений в УПК РСФСР или вследствие признания Конституционным Судом Российской Федерации отдельных уголовно-процессуальных норм не соответствующими Конституции Российской Федерации и, соответственно, в виде его требований о прямом применении конституционных норм в целях обеспечения в уголовном судопроизводстве конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Необходимость разработки и скорейшего принятия нового Уголовно-процессуального кодекса обусловлена также тем, что ряд его институтов и, в первую очередь, направленных на обеспечение в ходе досудебного разбирательства конституционных прав и свобод участников уголовного процесса, требуют принципиально иного подхода к их конструкции.

Например, внесенные в последние годы изменения в УПК РСФСР в части обеспечения доступа защитника при проведении дознания практически стерли грань между ним и предварительным следствием. Это привело к совпадению процессуальных функций органов предварительного следствия и дознания. Различной осталась только подследственность преступлений, но и в ее разграничении подчас мало логики. Так, органы дознания в 2000 году расследовали 74 тыс. уголовных дел по части второй статьи 213 УК Российской Федерации, являющихся, зачастую, более сложными, чем состав преступления, предусмотренный частью первой статьи 228 УК Российской Федерации, по которым осуществляется предварительное следствие, хотя по каждому направленному в суд уголовному делу (в 2000 г. их окончено около 90 тыс. дел) привлекается всего один обвиняемый.

Более того, созданные в системе МВД России специализированные подразделения дознания, штатная численность которых составила на сегодня почти 15,3 тыс. сотрудников или почти треть от штатной численности следователей, фактически превратились во второй следственный аппарат. А принятый в первом чтении проект УПК Российской Федерации, предоставив органу дознания право проведения предварительного следствия по определенной категории уголовных дел, внес еще большую путаницу в отношения участников уголовного процесса.

И еще одна из основных причин, по которым МВД России заинтересовано в реформировании уголовно-процессуального законодательства, состоит, по мнению автора, в том, что в системе МВД России сегодня наиболее мощные аппараты следствия и дознания. Так, из 63 тыс. единиц штатной численности следователей в Российской Федерации 52.600 или 83 процента сосредоточены в системе МВД России, 12,2 процента – в органах прокуратуры и 3,2 процента – в ФСНП России.

В 2000 году из почти 2 млн. расследованных уголовных дел, по которым предварительное следствие обязательно, следователями органов внутренних дел осуществлено следствие по 92 процентам дел, в том числе по 91 проценту экономических правонарушений, а всего ими ежегодно расследуется более 70 процентов всех совершаемых в стране преступлений. Органами дознания расследовано 642 тыс. противоправных деяний, из которых в суд направлено 436 тыс. уголовных дел и материалов по протокольной форме досудебной подготовки.

От принятия нового УПК Российской Федерации в значительной степени зависит и успех судебной реформы в целом, реализация гарантированных Конституцией Российской Федерации прав и свобод, законных интересов личности, общества и государства.

Участие представителей Следственного комитета в рабочей группе Комитета Государственной Думы Российской Федерации по законодательству по подготовке проекта УПК ко второму чтению, постоянные контакты с представителями Генеральной прокуратуры, Верховного Суда, Министерства юстиции Российской Федерации, российскими учеными в области уголовного процесса позволили сблизить позиции по ряду поставленных Следственным комитетом при МВД России и автором принципиальных вопросов о путях реформирования уголовно-процессуального законодательства в части предварительного следствия и дознания. Указанной рабочей группой рекомендованы к принятию депутатами Государственной Думы Российской Федерации ряд следующих наиболее принципиальных поправок:

В то же время, автор считает необходимым отметить, что в ходе обсуждения принципиальных вопросов, связанных с обеспечением конституционных прав и свобод человека и гражданина на всех стадиях уголовного судопроизводства, неоднократно сталкивались противоположные точки зрения, и достичь компромисса как между правоохранительными органами, так и в рабочей группе Государственной думы Российской Федерации по проекту УПК Российской Федерации удавалось далеко не всегда.

В результате, за четырехлетний период деятельности указанной рабочей группе не удалось выработать взаимоприемлемых решений по ряду принципиальных вопросов как досудебной, так и судебной стадии уголовного судопроизводства.

С участием заинтересованных главных управлений МВД России автором разработаны проекты ряда уголовно-процессуальных норм (см. приложение 7) и проект федерального закона «О внесении изменений и дополнений в статью 158 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» (см. приложение 8), в которых предлагаются пути решения ряда принципиальных вопросов совершенствования действующего уголовно-процессуального и уголовного законодательства. Законопроекты рассмотрены на двух заседаниях Научно-консультативного совета при Следственном комитете при МВД России 28 декабря 2000 года и 26 марта 2001 года. Рекомендовано направить их в Комитет Государственной Думы Российской Федерации по законодательству.

Отдельные положения законопроекта составляют тему исследования и включены в основные положения. Среди них концептуальные вопросы совершенствования досудебного производства, призванные способствовать защите органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина.

1. О перспективах реформирования досудебного производства и разграничения подследственности органов предварительного следствия и дознания.

Необходимость принятия радикальных мер в части разграничения подследственности органов дознания и предварительного следствия обусловлена также тем, что при рассмотрении вопросов совершенствования уголовно-процессуального законодательства и в практике реализации процессуальных норм в ходе досудебного производства до 1998 года фактически замалчивалась проблема роста преступности. Однако она является одной из основных негативных составляющих, обуславливающих условия функционирования следственного аппарата с момента его образования в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1963 года № 1237-IV «О предоставлении права производства предварительного следствия органам охраны общественного порядка». Так, число зарегистрированных преступлений в 2000 году по сравнению с 1963 годом возросло в 5,5 раз (с 531 тыс. до 3 млн. преступлений), в том числе за последнее 10-летие – в 2 раза. При этом расследование их основной массы легло на следователей органов внутренних дел.

Вместо принятия в создавшихся экстремальных условиях кардинальных мер по законодательному упрощению процедуры расследования малозначительных и не представляющих большой общественной опасности преступлений путем перевода значительной их части на протокольную форму досудебной подготовки материалов и расширению тем самым подследственности органов дознания государством был выбран путь экстенсивного развития следствия. Только в период с 1991 по 1995 гг. Правительством Российской Федерации принято решение об увеличении на 29 тысяч единиц штатной численности следователей при поступлении ежегодно на следственную работу порядка 400 выпускников высших юридических образовательных учреждений. В связи с чем, на следственную работу за эти годы принято 20,6 тыс. сотрудников без высшего юридического образования.

А внесенные в УПК РСФСР изменения и дополнения о введении с 1 марта 1985 года протокольной формы досудебной подготовки материалов не смогли в полной мере противостоять отмеченному валу преступности, хотя данная форма расследования и получила в целом положительную оценку как ученых, так и практических работников. Это подтверждается и статистическими данными о результатах работы органов дознания. Для производства дополнительного расследования в среднем ежегодно возвращается 2,5-2,6 процента от общего числа направленных в суд материалов, а по жалобам отменяется 0,1 процента приговоров по данной категории дел. Поступающие в суд материалы, как правило, достаточны для рассмотрения в судебном заседании (в 83-х процентах случаев суд не истребовал дополнительных доказательств). Проведенный ВНИИ МВД России опрос практических работников свидетельствует, что они при данной форме досудебного производства экономят до 50 процентов времени по сравнению с производством дознания по делам той же категории.

Несмотря на положительные в целом оценки и эффективность протокольной формы досудебной подготовки материалов (в настоящее время она осуществляется по 40 статьям (54 состава преступлений) Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации и составляла в 1995 году (когда действовала без ограничений) 327 тыс. или 27,4 процента от общего числа дел, направленных в суд всеми органами расследования, в 1999 году - 236,8 тыс. или 18,4 процента и 2000 г. – 264054 тыс. или 20,6 процента), среди отдельных судебных работников эта форма дознания не находит в полной мере своей поддержки.

Так, председатель Выборгского федерального суда г. Санкт-Петербурга А.Я. Штурнев считает, что основное предназначение протокольной формы досудебной подготовки материалов не в сокращении сроков расследования и судебного разбирательства, а в желании «работников милиции «повысить» уровень раскрываемости преступлений и, соответственно, сделать более «благополучным» положение дел в том или ином органе внутренних дел». По мнению автора такое заявление декларативно и способно лишь запутать ученых и законодателя в определении концепции развития досудебного производства.

При исследовании вопроса разграничения функций дознания и предварительного следствия значительный интерес, по мнению автора, представляет исторический аспект. Например, в конце XIX века отдельные представители российской науки и практики, отмечая имеющиеся серьезные затруднения при раскрытии преступлений, объясняли их нечетким разграничением между дознанием, производимым полицией, и деятельностью судебных следователей, обвиняя нередко в этом последних. В связи с чем, высочайше учрежденная в 1869 году под председательством сенатора Петерса комиссия пришла к выводу, что «основной причиной бесплодности следственной работы в отношении обнаружения виновных является отсутствие у нас правильно поставленного и надлежащим образом руководимого полицейского сыска».

Одновременно утверждалось, что «коренной ломки существующего учреждения следователей и предварительного следствия не требуется». К числу мер по преодолению недостатков в работе следственной части были рекомендованы:

После Октябрьской революции (1917 г.) и до настоящего времени определение соотношения следствия и дознания, как отмечает В.Ф. Статкус, было предметом острых дискуссий среди практических работников и ученых. Так, согласно совместной Народных комиссариатов юстиции и внутренних дел РСФСР Инструкции о порядке производства дознания органами милиции от 22 марта 1924 года, дознанием называлось расследование уголовного дела по «горячим следам», направленное на обнаружение обвиняемого и собирание доказательств его виновности. Однако общее мнение склонялось к организационному объединению органов, выполняющих функции дознания, предварительного следствия в одном аппарате предварительного следствия.

В конце 50-х годов в период подготовки Основ уголовно-процессуального законодательства бывшего СССР дискуссия о разделении функций дознания и предварительного следствия развернулась с новой силой. В 1958 году М.С. Строгович писал: «Дознанием называется первоначальный этап расследования уголовного дела, на котором фиксируются следы преступления и проводятся неотложные следственные действия для раскрытия преступления и розыска преступника. Предварительное следствие является следующим, вторым этапом расследования уголовного дела, на котором происходит исследование обстоятельств дела, всестороннее собирание и проверка доказательств с тем, чтобы при наличии достаточных данных о виновности обвиняемого могло состояться предание его суду».

Однако данное положение законодателем принято не было, и появилось действующее до настоящего времени правило, согласно которому орган дознания передает уголовные дела следователям и в случаях неустановления лица, совершившего преступление (статья 119 УПК РСФСР).

Данный принцип разделения функций предварительного следствия и дознания, по мнению автора, себя в целом не оправдал, и в целях координации работы следствия и дознания Министерством внутренних дел, Генеральной прокуратурой Российской Федерации, а в последующем и другими правоохранительными органами стали создаваться следственно-оперативные группы, процессуальные основания создания и функционирования которых не получили, однако, своего закрепления в уголовно-процессуальном законодательстве.

Это позволяет автору сделать вывод о том, что сформулированные еще в 1924-1930 гг. и закрепленные в начале 60-х годов принципы разделения функций органов дознания и предварительного следствия нуждаются в совершенствовании и приведении их в соответствие с требованиями сегодняшнего дня.

Предложения по решению данной проблемы вносились, например, Т.Н. Москальковой, которой были выдвинуты предложения по дифференциации форм уголовного судопроизводства в досудебных стадиях производства в зависимости от тяжести преступления и сложности фактических обстоятельств дела и вступлении следователя в дело только при наличии установленных органом дознания оснований для уголовного преследования конкретного лица.

Однако конкретных правовых норм до настоящего времени не было разработано. Проект же УПК Российской Федерации, как уже сказано выше, внес еще большую путаницу в разделение функций предварительного следствия и дознания. Не способствовали развитию правового решения данной проблемы и положения Концепции судебной реформы в Российской Федерации о необходимости ликвидации дознания как особой формы расследования и предложения о том, чтобы возложить на органы дознания только производство неотложных следственных действий на самом раннем, ограниченном во времени этапе расследования.

С учетом практической потребности в четком разграничении функций дознания и предварительного следствия была разработана, а руководством Следственного комитета при МВД России поддержана концептуальная модель реформирования досудебного производства. Ее основные положения сводятся к следующему:

а) на органы предварительного следствия целесообразно возложить в полном объеме расследование всех тяжких и особо тяжких преступлений и иных, по которым предварительное следствие обязательно. При этом, начиная с момента возбуждения уголовного дела и даже осмотра места происшествия, расследование осуществляется в непосредственном взаимодействии с органом дознания. Оно выражается в том, что по уголовным делам о преступлениях этой категории, когда следователь физически не может вступить в дело с момента его возбуждения, дознанию предоставляется возможность это сделать самостоятельно и в течение 10 дней выполнить неотложные следственные действия, после чего передать дело следователю;
б) по преступлениям небольшой и средней тяжести, по которым обязательно предварительное следствие, предлагается проводить дознание до обнаружения лица, которое может быть привлечено в качестве обвиняемого. При его установлении дело направляется следователю для производства предварительного следствия;
в) по несложным для доказывания преступлениям небольшой тяжести, за которые предусмотрено максимальное наказание до двух лет лишения свободы, и средней тяжести (до пяти лет), которые охватываются 76 конкретными статьями Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, действующие в настоящее время две формы расследования в виде дознания по уголовным делам и протокольной формы досудебной подготовки материалов предлагается соединить в единую форму в виде сокращенного производства.

В этой связи автор предлагает ст. 174 и главу 31 проекта УПК Российской Федерации изложить в предлагаемой им редакции (см. приложение 7).

Этим самым в рамках органа дознания предусматривается реализовать функцию оперативно-розыскной деятельности и возможность закрепления ее результатов процессуальными методами, что, безусловно, ориентировано на единый конечный результат – раскрытие преступлений, не представляющих большой сложности в их расследовании. Эти предложения в полной мере соответствуют требованиям статей 8 и 9 Закона Российской Федерации «О милиции».

По предварительным оценкам автора органы дознания с этой нагрузкой справятся, о чем позволяют судить качественные показатели работы дознавателей. В 2000 году в производстве органов дознания находилось 850 тыс. уголовных дел и протоколов. Для дополнительного расследования возвращено 3 процента дел, окончено в сроки, свыше предусмотренных УПК РСФСР (1 месяца),— 6,6 процента. Число лиц, в отношении которых уголовное преследование прекращено по реабилитирующим основаниям, составило 771 человек, и 641 гражданин оправдан судом, что вполне сопоставимо с результатами работы органов предварительного следствия.

Изложенные автором предложения по расширению подследственности органов дознания поддержаны Генеральной прокуратурой Российской Федерации, ФСНП, ФСБ России и изложены в письме на имя Председателя Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации (от 30.08.98 г. № 1-ГП-102-98), что позволяет автору сделать вывод о назревшей необходимости реформирования досудебного производства и значительного расширения функции дознания, в том числе путем его создания в службе криминальной милиции.

2. Автором предлагается значительное сокращение перечня оснований направления судом уголовных дел для дополнительного расследования. Изучение в процессе исследования проблемы возвращения уголовных дел для дополнительного расследования свидетельствует о том, что хотя в соответствии со статьями 46 (часть первая) и 52 Конституции Российской Федерации каждому гражданину гарантируется судебная защита его прав и свобод, однако фактическим препятствием на пути осуществления основополагающих принципов судопроизводства о доступе каждого гражданина к правосудию и разумных сроках его осуществления встает нередко институт доследования. Негативные последствия его сохранения в действующем УПК РСФСР и проекте УПК Российской Федерации заключаются в следующем.

Во-первых, ограничивается конституционное право определенной части граждан на судебное разрешение его дела, поскольку в период 1995-2000 гг. ежегодно из числа возвращенных для дополнительного расследования уголовных дел только 80 процентов были повторно направлены в суд, от 7 до 10 процентов дел прекращается, в том числе в 85 процентах случаев — с согласия прокуроров по нереабилитирующим основаниям.

Основная причина принятия такого решения вполне понятна — это отсутствие достаточных доказательств для направления дела в суд и одновременно желание защитить «честь мундира», поскольку гражданам по этой категории дел предъявлялось обвинение, а прекращение дела по реабилитирующим основаниям означало бы полное оправдание и необходимость компенсировать ущерб, причиненный незаконным привлечением к уголовной ответственности. По данным утвержденной Госкомстатом России формы 1-Е «О результатах следственной работы» в 1995-2000 гг. из числа возвращенных на доследование дел следователями органов внутренних дел ежегодно прекращалось по нереабилитирующим основаниям от 2,6 до 3,0 тысяч уголовных дел (см. приложение 4).

Предоставленная законом возможность признания гражданина виновным после возвращения судом дела для дополнительного расследования на основании процессуального решения следователя, санкционированного прокурором, создавала предпосылки для благополучной отчетности правоохранительных органов о состоянии законности. Так, по статистическим данным формы 1-Е, количество реабилитированных судом граждан по делам следователей органов внутренних дел составило в 1978-86 гг., в среднем, ежегодно от 210 до 272 обвиняемых, в 1987-90 гг. - от 523 до 592 чел., а в период с 1991 г. по 2000 г. - от 818 до 1655 обвиняемых или от 0,05 до 0,2 процента от числа лиц, в отношении которых уголовные дела направлены в суд, что у представителей европейских и других государств с устоявшейся системой правосудия вызывает явное недоумение.

Иначе правоприменитель в лице следователя, дознавателя и прокурора и не мог поступить, ибо прекращение возвращенных судом для дополнительного расследования уголовных дел по реабилитирующим основаниям вызвало бы всплеск числа оправданных в 2-3 раза. Например, в 2000 году по делам следователей органов внутренних дел судами оправдано 1163 человека, а еще в отношении 3 тыс. граждан после возвращения дел для дополнительного расследования уголовное преследование прекращено по нереабилитирующим основаниям. Подобное до недавних времен свидетельствовало бы о резком ухудшении работы органов предварительного следствия с соответствующими организационными и иными выводами. Однако сегодня вынесение оправдательного приговора должно восприниматься и воспринимается как правовой институт, охраняющий права и свободы граждан от юридической ошибки, которую могут допустить и прокурор, и следователь, и орган дознания, и ничего чрезвычайного в этом нет.

С учетом этого труднообъяснимым является сохранение в действующем уголовно-процессуальном законодательстве в прежнем виде ряда изживших себя правовых норм, и в их числе – регулирующих основания возвращения уголовных дел для дополнительного расследования, а также внесение в проект УПК Российской Федерации дополнительных оснований для принятия судом такого решения. Отдельными российскими учеными это предлагается рассматривать как поднятие «планки требований» к обеспечению законности на стадиях предварительного расследования и судебного разбирательства.

Однако не учитывается то обстоятельство, что процессуальное законодательство России было значительно более прогрессивным по отношению к действующему в части института доследования. Так, согласно ст. 13 Устава уголовного судопроизводства (1864 г.), воспрещалось «останавливать решение дела под предлогом неполноты, неясности…, за нарушение сего правила виновные (имеются в виду должностные лица – курсив автора) подвергаются ответственности как за противозаконное действие власти». В соответствии со ст. 514 Устава прокурору было воспрещено «под опасением законной ответственности останавливать течение дела для пополнения следствия сведениями несущественными». «Обратить дело к доследованию» прокурор мог только в случае, когда было невозможно составить «правильное заключение о существе дела» как альтернативный вариант его права «потребовать дополнительные сведения» (ст. 512 Устава).

Если же в ходе судебного следствия выявлялись обстоятельства совершения лицом «преступного деяния, не предусмотренного в обвинительном акте», они не подлежали исследованию, если по закону содержали признаки более тяжкого деяния, чем «деяние в обвинительном акте» (ст. 752 Устава). Дело в этом случае могло быть «обращено вновь к предварительному следствию, если это окажется нужным, и к составлению обвинительного акта по всем преступным действиям подсудимого» (ст. 753 Устава).

Во-вторых, не является секретом для практических работников то, что институт доследования используется, в ряде случаев, когда судья не желает взять на себя ответственность за объективное разрешение дела, в том числе и вынесение оправдательного приговора. Об этом свидетельствуют статистические данные и анализ оснований возвращения уголовных дел на дополнительное расследование, проведенный в ходе исследования в органах предварительного следствия при ГУВД г. Москвы, Московской и Ростовской областей, УВД Астраханской, Тверской, Ульяновской областей, при органах внутренних дел в закрытых административно-территориальных образованиях и на особо важных и режимных объектах (изучено 239 уголовных дел).

Так, в 1998 году на определения судов Астраханской области о возвращении дел для дополнительного расследования прокурорами внесено 135 протестов, из которых 96 или 71,1 процента были удовлетворены. На 50 — 60 процентов удовлетворены протесты прокуроров о необоснованном возвращении уголовных дел следователям органов внутренних дел Алтайского и Ставропольского краев, Московской, Рязанской областей. Транспортными прокурорами в вышестоящие суды в 1998 году внесено 594 протеста, из которых 421 удовлетворены.

На «распространенность случаев направления дел для дополнительного расследования судами первой инстанции при отсутствии на то законных оснований» указано в обзоре кассационной практики Верховного Суда Российской Федерации (исх.7 общ-55 от 17.08.95 г.). Этот вывод сделан на основании изучения 245 производств, в том числе – 175 об умышленных убийствах, по которым судами выносились определения о направлении дел для дополнительного расследования. По этим делам каждый второй частный протест прокуроров удовлетворен с направлением дел на новое судебное рассмотрение. То же констатировал Верховный Суд Российской Федерации в обзоре судебной практики за 1996 г. по рассмотрению уголовных дел в порядке надзора.

На значительное число фактов необоснованного возвращения судом дел для дополнительного расследования указывают и статистические данные. Согласно статданным по форме 1-Е, в 1997 году органам предварительного следствия возвращено для доследования 38,5 тысячи уголовных дел, а еще по 16,5 тысячам дел по протестам прокуроров определения о возвращении дел на доследование отменены вышестоящим судом. В 1998 году эти цифры составили соответственно 42,8 тысяч возвращенных уголовных дел и 18,3 тыс. отмененных определений суда, и в 1999 году – соответственно 34,2 тыс. и 16,1 тыс. То есть вышестоящими судами в кассационном порядке ежегодно отменяется каждое третье определение о доследовании с направлением дел на новое судебное рассмотрение.

Об отсутствии, во многих случаях, при возвращении дел для дополнительного расследования существенных нарушений, влекущих невозможность вынесения приговора, свидетельствуют результаты дополнительного расследования, когда 80 процентов дел вновь направляются в суд (см.: приложение 4 о результатах дополнительного расследования уголовных дел за 1995-2000 гг.).

В-третьих. Изучение автором и сотрудниками Следственного комитета при МВД России практики возвращения судами уголовных дел следователям органов внутренних дел для дополнительного расследования дает основания сделать вывод о том, что за этими решениями нередко скрывается допущенная судами волокита. Так, из общего числа дел, возвращенных в 1998 году на новое расследование следователям органов внутренних дел Алтайского края, 57,5 процента были направлены в суд в период с 1993 по 1997 гг. Аналогичные факты имели место в деятельности судов Республики Марий Эл, Магаданской области, г. Астрахани и ряде других. Наиболее характерным примером является факт возвращения в апреле 1998 года следственному отделу при Западнодвинском РОВД Тверской области на новое расследование находившегося в суде 2,5 года уголовного дела по обвинению Петрова для проведения судебно-психиатрической экспертизы и разъяснения обвиняемому его права на защиту, несмотря на то, что в деле имелись ордер юридической консультации о выделении Петрову адвоката и материалы об отказе обвиняемого от защитника.

В-четвертых, доследование, в ряде случаев, используется и как способ «развала» уголовного дела. В публикации начальника управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры г. Москвы Г.И. Шинакова «Судный день откладывается» на примере расследования наиболее сложных уголовных дел, квалифицируемых как бандитизм и умышленное убийство с квалифицирующими признаками, наглядно показаны негативные последствия сохранения в УПК РСФСР в прежнем виде института доследования.

В-пятых, в качестве оснований возвращения уголовных дел для дополнительного расследования суды используют, нередко, несовершенство отдельных норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Например, в июле-августе 1998 года судами Астраханской области были возвращены на доследование 29 уголовных дел о незаконном обороте наркотиков из-за различного понимания судами и органами предварительного следствия примечания к статье 228 УК Российской Федерации об основаниях освобождения от уголовной ответственности лица, добровольно сдавшего наркотические средства или психотропные вещества и активно способствовавшего раскрытию или пресечению преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств или психотропных веществ, изобличению лиц, их совершивших, обнаружению имущества, добытого преступным путем.

Для выработки конкретных предложений по совершенствованию данного правового института автор проанализировал также как общие условия (основные факторы), так и конкретные основания возвращения уголовных дел для дополнительного расследования.

Кроме приведенных выше, к общим условиям относятся:

во-первых, низкий профессиональный уровень следователей (в настоящее время только 55,6 процентов из них имеют высшее юридическое образование и 40 процентов работают следователями менее 3-х лет, необходимых для его становления). Однако делать основной упор на это вряд ли обоснованно. Ибо, например, в 1988 году, когда число следователей с высшим юридическим образованием составляло 89,4 процента и почти 70 процентов со стажем следственной работы свыше 3-х лет, на доследование от числа направленных в суд было возвращено 7,0 процентов дел.

В 1996 году, когда доля специалистов с высшей квалификацией была в два раза меньше и число следователей со стажем работы свыше 3-х лет составляло всего 45 процентов, доля возвращенных на доследование дел увеличилась незначительно, составив 7,9 процента. И это в условиях возросших за последние годы требований судов к качеству предварительного следствия.

Сравнительные данные качественного состава следователей и уровня доследования свидетельствуют, по мнению автора, о необходимости более критичного отношения к институту дополнительного расследования, ибо основными причинами возвращения судами уголовных дел являются причины, приведенные выше, а ссылки отдельных практиков и ученых исключительно только на низкий профессионализм следователей не более, чем нежелание разобраться в истинных проблемах института доследования.

Во-вторых, удельный вес возвращенных для доследования дел зависит от сложности их расследования. На протяжении последних лет он остается высоким по следующим категориям уголовных дел:

Кроме того, со времени действия нового УК Российской Федерации окончено расследованием по вновь введенным составам в 1997 году – 9 841, в 1998 году – 17 046, 1999 году – 10 740 и 2000 году – 15 431 преступление.

В-третьих, отмечается определенная стабильность в количестве и удельном весе дел, возвращенных судами для дополнительного расследования, что подтверждается приведенными в таблице статданными.

Таблица № 7

Количество и удельный вес дел, возвращенных судами для дополнительного расследования

Год

Возвращено уголовных дел (всего)

В том числе судом

Удельный вес дел, возвращенных судом в %

1996 г.

53.925

32.814

60,9

1997 г.

51.748

32.133

62,1

1998 г.

55.946

35.074

62,7

1999 г.

49.726

28.477

57,3

2000 г.

45.449

25.947

57,1

К конкретным основаниям возвращения судами уголовных дел для производства дополнительного расследования в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства относятся следующие.

Первое. Неполнота произведенного дознания или предварительного расследования, которая не может быть восполнена в судебном заседании (пункт первый части первой статьи 232 УПК РСФСР), на которую приходится около 40 процентов возвращенных для дополнительного расследования уголовных дел. В это понятие судебная практика включает необходимость допроса дополнительных свидетелей, уточнения суммы причиненного ущерба, назначения экспертиз, в их числе судебно-психиатрических и психолого-психиатрических и ряда других следственных действий, которые, по мнению суда, не могли быть восполнены в судебном заседании.

Однако нередко эти требования судов являются недостаточно обоснованными. Так, Ленинским районным судом г. Астрахани 21 сентября 1998 года возвращено на дополнительное расследование уголовное дело по обвинению Шагиева и Галаева в открытом похищении чужого имущества для проведения между ними очной ставки, хотя имеющиеся противоречия могли быть устранены в ходе судебного следствия. Вышестоящей судебной инстанцией это решение отменено.

А массовые нарушения прав потерпевших при длительном (по несколько лет) расследовании уголовных дел, и особенно о так называемых финансовых мошеннических («пирамидах») в целях выполнения органами расследования принципа полноты расследования (статья 20 действующего УПК РСФСР)? Каждое второе дело этой категории возвращается для установления и допроса всех потерпевших и установления общей суммы похищенного, хотя, например, для квалификации содеянного по признаку крупного ущерба достаточно его причинения в сумме, в 500 раз превышающей минимальной размер оплаты труда.

По этому основанию Ленинский районный суд г. Оренбурга возвратил на доследование уголовное дело по обвинению Сухарева в хищении 7,3 млрд. неденоминированных рублей для установления всех четырех с половиной тысяч вкладчиков, из которых более одной тысячи – иногородние, хотя для квалификации содеянного по части третьей статьи 159 УК Российской Федерации достаточно было допросить не более 100 пострадавших от финансовой аферы граждан. Результат такого судебного решения – ущемление только по одному уголовному делу прав тысяч потерпевших, не говоря об обвиняемом, содержавшемся 18 месяцев под стражей.

Второе. Это наличие примерно по 15 процентам уголовных дел оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения, связанного с ранее предъявленным, либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении (пункт третий части первой статьи 232 УПК РСФСР).

На практике это заключается, как правило, в выявлении судом новых эпизодов преступной деятельности обвиняемых или необходимости переквалификации действий подсудимого. Так, Орловский областной суд возвратил для дополнительного расследования уголовное дело по обвинению Аветесяна и других, совершивших в составе банды пять вооруженных нападений на жилища граждан, для вменения факта хищения водительского удостоверения, о чем потерпевший заявил только в ходе судебного заседания. В результате орган предварительного следствия был вынужден продлить срок содержания обвиняемых под стражей до полутора лет. Формально судом выполнено требование закона, однако разве при этом не допущено нарушение прав человека?

Третье. Безусловным основанием возвращения дел для дополнительного расследования является сегодня существенное нарушение уголовно-процессуального закона органами дознания и предварительного следствия (пункт второй части первой статьи 232 УПК РСФСР).

Из числа возвращенных для дополнительного расследования дел это основание применяется судом почти в каждом третьем случае. Перечень этих нарушений приведен в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 8 декабря 1999 года «О практике применения судами законодательства, регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования».

К ним отнесены процессуальные нарушения, связанные с ограничением прав обвиняемых и других участников уголовного процесса, в том числе производство расследования лицами, подлежащими отводу; нарушение требований уголовно-процессуального закона об обязательном участии защитника и о предоставлении переводчика обвиняемому, не владеющему языком, на котором ведется производство по делу; необеспечение права обвиняемого на ознакомление со всеми материалами дела и ряд других нарушений УПК РСФСР.

Однако отсутствие в уголовно-процессуальном законодательстве конкретных юридических оснований возвращения уголовных дел для дополнительного расследования по признаку существенного нарушения норм УПК приводит на практике к тому, что в отдельных случаях суды расширительно толкуют это понятие. Так, судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Республики Дагестан направлено на доследование уголовное дело по обвинению Алибулатова и других (всего 11 человек) в бандитизме и совершении иных особо тяжких преступлений. По мнению суда, обвиняемый был обеспечен защитой формально, так как отдельные следственные действия проведены без участия адвоката и в деле отсутствуют данные об извещении защитника о времени их проведения. В определении указано и на необходимость проведения обвиняемому судебно-психиатрической экспертизы.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, признав несостоятельными доводы суда первой инстанции, указала на возможность проведения указанной экспертизы в стадии судебного разбирательства, и в зависимости от психического состояния здоровья Алибулатова суд первой инстанции вправе решить вопрос о возможности обвиняемого осуществлять защиту самостоятельно. Высшая судебная инстанция также указала, что суд вправе исследовать и, в случае необходимости, исключить те доказательства, которые, по мнению суда, добыты с нарушением уголовно-процессуального закона. По заявлению обвиняемого Алибулатова о применении к нему незаконных методов ведения следствия суд вправе сам провести проверку в ходе судебного разбирательства. В результате нового судебного рассмотрения все члены банды признаны виновными по статье 209 УК Российской Федерации и иным статьям Уголовного кодекса и приговорены к длительным срокам лишения свободы.

Распространенной стала практика возвращения судами уголовных дел на доследование по причине нарушений прав обвиняемых при выполнении требований статьи 201 УПК РСФСР (нередко на основании показаний подсудимых). К примеру, Московский городской суд возвратил на доследование уголовное дело по обвинению Антонова и других в хищении путем мошенничества с использованием фальшивых авизо 6,5 млн. деноминированных рублей и похищении людей на основании заявления подсудимого Антонова о нарушении его права на защиту. В обоснование своих требований тот пояснил, что следователь вынудил его знакомиться с материалами дела раздельно с адвокатом и ограничил время ознакомления. И это несмотря на то, что обвиняемый и его защитник знакомились с материалами дела в течение почти 12 месяцев, из них только 4 дня – раздельно.

К числу существенных нарушений закона суды относят, нередко, так называемые технические ошибки, допущенные следователями, и особенно в части выполнения требований ст.ст. 144, 205 УПК РСФСР. Чаще всего они допускаются по элементарной невнимательности и небрежности сотрудников органов предварительного следствия, дознания и прокуратуры и выражаются в неправильном арифметическом подсчете сумм похищенного, пропуске в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого (в описательной или резолютивной части) квалифицирующих признаков или одной из частей статьи уголовного кодекса, когда обвиняемому инкриминируется 5-10 и более преступлений, а также в отсутствии подписей в процессуальных документах, ссылках на материальный закон вместо процессуального и т.п.

Так, судами Астраханской области на доследование возвращались дела из-за несоответствия требованиям статьи 144 УПК РСФСР типографских бланков «Постановлений о привлечении в качестве обвиняемого», где вместо ссылки на статью УК РФ указана аббревиатура «УПК» (чисто техническая ошибка). По этим основаниям возвращено одиннадцать дел в следственный отдел при УВД г. Астрахани, девять – следователям Приволжского РОВД.

В Ростовской области основанием для возвращения уголовных дел на доследование явилось использование следователями процессуальных бланков постановлений о привлечении в качестве обвиняемого, где вместо ссылки на УК Российской Федерации указывалось устаревшее сокращенное название – УК РСФСР. Тоже чисто техническая ошибка, для исправления которой дело возвращается для производства дополнительного расследования, хотя юридических оснований для этого нет, ибо доследовать нечего.

Следователями органов внутренних дел УВД Ульяновской области возвращено 14 дел из-за отсутствия в процессуальных документах подписей адвокатов и следователей, дат и времени проведения по отдельным следственным действиям, искажения анкетных данных обвиняемых и других участников процесса.

Имеют место факты возвращения уголовных дел на доследование из-за неутверждения прокурорами обвинительных заключений (следственные отделы при ОВД «Чертаново-Северное» Южного административного округа г. Москвы и при Петроградском РУВД г. Санкт-Петербурга и ряд других регионов). Всего из-за подобных технических ошибок из числа возвращенных на доследование это основание относится к каждому седьмому делу (по результатам изучения уголовных дел в ходе исследования).

Почти каждое десятое из числа возвращенных для доследования дел связано с необходимостью проведения дополнительной (повторной, комплексной) экспертизы или из-за формальных нарушений прав обвиняемых при их назначении и проведении. Так, судебная коллегия по уголовным делам Ростовского областного суда отменила обвинительный приговор Таганрогского городского суда, направив для дополнительного расследования уголовное дело по обвинению Россина в совершении мошенничества на сумму 2,7 млрд. неденоминированных рублей, по которому потерпевшими признаны более 6 тысяч граждан. В качестве основания указано, что после решения городского суда о возвращении данного уголовного дела на доследование бухгалтерская экспертиза была назначена следователем за 2 дня до поступления дела от прокурора, и суд предложил провести эту экспертизу повторно. В результате срок содержания обвиняемого под стражей до направления дела в суд составил 24 месяца.

К числу существенных нарушений, влекущих возвращение дел для доследования, Пленум Верховного Суда Российской Федерации относит расследование дел с нарушением подследственности. Однако к этому органы предварительного следствия и прокурора подталкивает сегодня и несовершенство действующего уголовно-процессуального законодательства. Так, по общему правилу подследственность уголовных дел устанавливается в соответствии с требованиями статьи 126 УПК РСФСР. Одновременно пункт девятый части первой статьи 211 УПК РСФСР о полномочиях прокурора по осуществлению надзора за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия предоставляет ему право передавать дело от одного органа предварительного следствия другому.

Нет единой практики в определении подследственности дел и среди судебных инстанций даже одного уровня, в том числе и Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации. Так, Тульский областной суд возвратил для дополнительного расследования уголовное дело в отношении несовершеннолетнего Гилева и Косторцева (взрослый участник преступлений), обвинявшихся в умышленном убийстве двух лиц и других преступлениях. В своем определении суд указал на нарушение требований части третьей статьи 126 УПК РСФСР, в соответствии с которой предварительное следствие по делам об умышленных убийствах проводится следователем прокуратуры, а по этому делу расследование было проведено следователем органов внутренних дел.

Отменяя это определение, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации сослалась на то, что Гилев является несовершеннолетним, а в соответствии с частью четвертой статьи 126 УПК РСФСР предварительное следствие по делам этой категории лиц производится следователем органов внутренних дел независимо от того, что второй обвиняемый в совершении убийства является взрослым.

Однако по делу Свистуна Л.Г. и Степанкевича А.Я., возвращенному для дополнительного расследования Мурманским областным судом также по мотиву аналогичного нарушения подследственности, кассационная инстанция наоборот согласилась с судом первой инстанции, мотивировав свое решение тем, что хотя в соответствии с частью четвертой статьи 126 УПК РСФСР предварительное следствие по делам о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, производится следователями органов внутренних дел, однако законом не исключается возможность производства расследования по этим делам и следователями прокуратуры. В то же время в отношении взрослых лиц по делам об умышленных убийствах предварительное следствие в соответствии с частью третьей статьи 126 УПК производится только следователями прокуратуры. Поэтому Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации признала правильным вывод областного суда о том, что следствие по данному делу должна осуществлять прокуратура.

Четвертое. К числу оснований возвращения уголовных дел дополнительное расследование закон относит неправильное соединение и разъединение уголовных дел (пункт пятый части первой статьи 232 УПК РСФСР). Однако и это основание является, нередко, формальным поводом для принятия судебного решения о доследовании, поскольку в соответствии с частью третьей статьи 26 УПК РСФСР суду предоставлено право произвести как соединение, так и выделение уголовных дел (по этому основанию возвращено на доследование около одного процента дел).

Анализ приведенных автором правовых норм возвращения уголовных дел для дополнительного расследования, причин и условий, а также конкретных примеров необоснованного принятия судом таких решений позволяет сделать следующие выводы:

во-первых, сохранение в уголовно-процессуальном законе таких оснований возвращения уголовных дел для дополнительного расследования, как неполнота следствия, необходимость предъявления нового обвинения, неправильное соединение или выделение уголовных дел и ряд других, в том числе технические ошибки, противоречит, по мнению автора, основным Конституционным положениям и подвигает суд на позиции обвинения. В случаях неудовлетворительного проведения расследования такое судебное решение направлено на «поддержание чести мундира» и приводит на практике к нарушению законных прав как подсудимых, так и, нередко, потерпевших, а также свидетелей, которые вынуждены многократно являться к следователю или дознавателю и в суд;

во-вторых, на практике это приводит к длительным срокам следствия и содержания обвиняемых под стражей и нарушению тем самым статьи 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, существенно ущемляет права и интересы потерпевших от преступления и иных участников уголовного процесса, а также используется, нередко, заинтересованной стороной для незаконного прекращения уголовного преследования;

в-третьих, это противоречит Концепции судебной реформы в Российской Федерации, а также не согласуется с нормами процессуального права стран с развитой системой правосудия;

в-четвертых, в проекте УПК Российской Федерации необходимо отказаться от действующего сегодня правила, что формальная сторона закона должна превалировать над юридическими основаниями и последствиями в виде нарушений прав участников уголовного процесса и даже конституционных прав и свобод человека и гражданина.

По мнению автора, в целях единообразного применения судами уголовно-процессуальных норм, устанавливающих основания возвращения уголовных дел для дополнительного расследования, представляется, что к их числу должны быть отнесены:

  1. производство расследования лицом, не уполномоченным на то законом либо подлежащим отводу;

  2. нарушение требований об обязательном участии защитника, законного представителя несовершеннолетнего обвиняемого при производстве предварительного следствия;

  3. нарушение требований о предоставлении переводчика обвиняемому, не владеющему или недостаточно владеющему языком, на котором ведется производство по делу;

  4. отпадение оснований для применения назначенных судом принудительных мер медицинского характера к лицу, совершившему общественно опасное деяние в состоянии вменяемости и заболевшему после этого психическим заболеванием, и необходимости составления обвинительного заключения и направления уголовного дела в суд.

Это решение будет корреспондировать и с достаточно четко сформулированными законодателем в части первой статьи 254 УПК РСФСР требованиями о том, что разбирательство дела в суде производится только в отношении обвиняемого и лишь по тому обвинению, по которому он предан суду.

Эта точка зрения автора и Следственного комитета при МВД России была поддержана руководителями правоохранительных органов Российской Федерации, Верховным Судом, Министерством юстиции и принята рабочей группой Комитета по законодательству Государственной Думы Российской Федерации в качестве поправки при подготовке проекта УПК Российской Федерации ко второму чтению.

Аналогичной точки зрения придерживается и Генеральная прокуратура Российской Федерации, предлагая, одновременно, дополнить четыре указанных выше основания еще одним, о том, что «суд вправе также возвратить дело для дополнительного расследования в случае, если прокурором об этом заявлено ходатайство до окончания судебного следствия». Однако с этим предложением вряд ли можно согласиться, поскольку оно ведет к тем негативным последствиям, которые описаны выше (длительное содержание обвиняемых, подсудимых под стражей, ущемление прав граждан из-за предоставленной органам расследования с согласия прокурора возможности вынесения процессуального решения о признании граждан виновными после возвращения дела на доследование).

А в случаях, когда по делу допущены технические ошибки или формулировка обвинения, данная в обвинительном заключении, существенно отличается от предъявленного обвинения и ухудшает положение обвиняемого, или обвинительное заключение прокурором не утверждено, то уголовное дело, по мнению автора настоящей работы , должно быть возвращено прокурору для устранения в течение незначительного времени выявленных недостатков.

В принципе аналогичное решение проблемы, когда обвинительное заключение не соответствует требованиям уголовно-процессуального закона, предусмотрено в статье 347 модельного УПК. Если обвиняемый находится под стражей, указанный срок возвращения дела прокурору для устранения технических недостатков не должен превышать 3 суток, а в остальных случаях – 7 суток. Проект соответствующего федерального закона о внесении изменений и дополнений в уголовно-процессуальный кодекс автором разработан (приложение 7).

Поэтому когда на рассмотрение Конституционного Суда Российской Федерации был вынесен запрос Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 УПК РСФСР автор и Следственный комитет при МВД России (официальную точку зрения в суде представлял заместитель начальника Следственного комитета) рассчитывали, что такие основания возвращения уголовных дел для дополнительного расследования как неполнота расследования, наличие оснований для предъявления другого обвинения либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся от предъявленного обвинения будут признаны несоответствующими Конституции Российской Федерации.

Анализируя постановление Конституционного Суда Российской Федерации по этому вопросу от 20 апреля 1999 года, автор считает необходимым отметить следующие юридически безупречные моменты.

Во-первых, в постановлении отмечается: «с точки зрения интересов защиты возвращение дела для производства дополнительного расследования не является необходимым, поскольку при полной или частичной недоказанности, а также сомнительности обвинения защита вправе рассчитывать на вынесение судом оправдательного приговора либо, соответственно, на признание подсудимого виновным в менее тяжком преступлении, чем ему вменяли органы расследования».

Во-вторых, Конституционный Суд Российской Федерации констатировал: «принимая решение о направлении прокурору уголовного дела для дополнительного расследования, суд в соответствии с частью второй статьи 232 УПК РСФСР должен указать, по какому основанию возвращается дело и какие обстоятельства необходимо выяснить дополнительно. Выполняя эти требования закона, суд тем самым определяет задачи стороны обвинения, предписывая органам уголовного преследования, в каком направлении осуществлять формирование и обоснование обвинения».

В этом случае должен быть сделан логический вывод, что, возвращая уголовное дело на доследование и предлагая органам расследования собрать дополнительные доказательства или выполнить иные действия, суд встает на сторону обвинения. А это, как было указано выше, противоречит части третьей статьи 123 Конституции Российской Федерации, устанавливающей принципы состязательности и равноправия сторон. Они означают необходимость строгого разграничения судебной функции разрешения дела и функции обвинения, осуществляемые разными субъектами права.

В-третьих, в постановлении Конституционного Суда Российской Федерации отмечается, что направление судом находящегося в его производстве уголовного дела для дополнительного расследования ввиду его неполноты противоречит также статьям 46 (часть первая) и 52 Конституции Российской Федерации, поскольку создается возможность отказать гражданину в эффективном восстановлении его прав судом и не обеспечивается его доступ к правосудию. Существенно нарушается и право содержащихся под стражей обвиняемых на судебное разбирательство в разумные сроки. В Постановлении также отмечается: «если в ходе дополнительного расследования дело прекращается, то невиновное лицо, в отношении которого велось уголовное преследование, а также потерпевший вообще лишаются возможности получить защиту в суде от незаконных действий органов расследования».

В-четвертых, Конституционным Судом Российской Федерации подтверждена и ранее неоднократно озвученная позиция Верховного Суда Российской Федерации и его Пленума о том, что отдельные суды вместо вынесения обвинительных приговоров или оправдания необоснованно возвращают дела для дополнительного расследования, что порождает волокиту и нарушает права граждан.

С учетом этих доводов изложенные выше предложения автора работы об ограничении оснований возвращения уголовных дел для производства дополнительного расследования, поддержанные в рабочей группе Комитета по законодательству Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, направлены на обеспечение реализации органами предварительного следствия функции защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина.

3. Требует существенного реформирования и институт участия защитника в уголовном судопроизводстве. Законодательное закрепление участия защитника в уголовном деле долгие годы было обусловлено позицией государства о приоритетности своих интересов перед правами и свободами человека и гражданина. Это нашло свое выражение и в уголовно-процессуальном законодательстве.

Так, до 1972 года участие защитника в досудебном производстве предусматривалось лишь с момента объявления обвиняемому об окончании предварительного следствия и предъявлении ему для ознакомления всего производства по делу (часть первая статьи 47 УПК РСФСР). И лишь с 1 июля 1972 года, согласно Указу Президиума Верховного Совета РСФСР от 26 июня 1972 года «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР», защитник был допущен к участию в деле с момента предъявления обвинения.

Включительно до 1992 года уголовно-процессуальное законодательство не предусматривало участие защитника при задержании подозреваемого и применении к нему меры пресечения до предъявления обвинения, а в производстве дознания защитник вообще не участвовал (пункт первый части второй статьи 120 УПК РСФСР).

Это право участников уголовного судопроизводства было установлено Законом Российской Федерации от 23 июня 1992 года «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР», реализовавшим статью 37 Декларации прав и свобод человека и гражданина, принятой Верховным Советом РСФСР 22 ноября 1991 года. Часть вторая данной статьи гласит: «Каждое задержанное, заключенное под стражу или обвиняемое в совершении преступления лицо имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения».

Вносимые автором в развитие института участия защитника в досудебном производстве предложения по совершенствованию Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в части допуска защитника в уголовное дело на более ранней стадии обусловлены необходимостью:

во-первых, обеспечения конституционного установления о том, что государством гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи (часть первая статьи 48 Конституции Российской Федерации);

во-вторых, реализации постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 года № 11-П по делу о проверке конституционности части первой статьи 47 и части второй статьи 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова, признавшего положения части первой статьи 47 УПК РСФСР не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 17 (часть 1), 21 (часть 1), 22 (часть 1) 48 и 55 (часть 1), поскольку этой правовой нормой ограничиваются права граждан в случаях, когда их интересы существенно затрагиваются действиями и мерами, связанными с осуществлением государством в лице компетентных органов уголовного преследования в ходе досудебного производства;

в-третьих, законодательного устранения неопределенности в статусе гражданина при возбуждении в отношении него уголовного дела или в случаях осуществления органами расследования действий и мер, связанных с уголовным преследованием, до момента его задержания в порядке статьи 122 УПК РСФСР или избрания меры пресечения до предъявления обвинения, или предъявлении обвинения.

На практике это приводит не только к нарушениям прав граждан, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства, но и к серьезным затруднениям в практической деятельности уполномоченных на осуществление уголовного преследования сотрудников правоохранительных органов, а также может повлечь признание судом таких доказательств, как полученных с нарушением закона, недопустимыми со всеми вытекающими из этого юридическими последствиями.

С учетом необходимости приведения положений действующего уголовно-процессуального законодательства в соответствие с требованиями Конституции Российской Федерации и в целях реализации постановления Конституционного Суда от 27 июня 2000 года по делу гражданина В.И. Маслова автор в период исследования предложил внести соответствующие изменения и дополнения в статьи 47 и 52 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, предусматривающие допуск защитника лица, в отношении которого назначена судебно-психиатрическая экспертиза – с момента объявления ему этого постановления или когда права и свободы лица могут быть существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием – с момента фактического ограничения этих прав (часть первая статьи 47 УПК РСФСР) и признания подозреваемым «лица, в отношении которого на основаниях и в порядке, установленных законом, возбуждено уголовное дело» (часть первая статьи 52 УПК РСФСР). В связи с чем автором был разработан проект соответствующего федерального закона (см. приложение 7).

Эти предложения автора работы в настоящее время реализованы в Федеральном законе «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод» от 20 марта 2001 года № 26-ФЗ.

4. В ходе исследования выработаны предложения по изменению и дополнению в ряд иных норм Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, направленные на защиту органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина, которые подробно изложены в соответствующих положениях настоящей работы , в том числе по вопросам процессуальной самостоятельности следователя, регистрации и постановки на учет заявлений и писем граждан, сообщений организаций и предприятий, должностных лиц о преступлениях и происшествиях и ряде других разделов.

Принятие законодателем приведенных выше законопроектов призвано способствовать защите конституционных прав и свобод человека и гражданина при реализации следователем законодательных норм в ходе досудебного производства.

3.2. Оптимизация уголовно-правовых норм, обеспечивающих соблюдение следователями конституционных прав и свобод человека и гражданина

Данная проблема исследовалась в связи с необходимостью комплексного подхода к вопросам реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина. Несмотря на то, что их защита является одной из несущих конструкций правового демократического государства, многие проблемы, обеспечивающие эффективное функционирование уголовного правосудия, реализовывались в последние годы крайне медленно и противоречиво, что естественно порождало у граждан чувство неудовлетворенности деятельностью правоохранительных органов.

Принятый четыре года назад Уголовный кодекс Российской Федерации получил, в целом, положительную оценку российских ученых, а также экспертов Совета Европы.

В нем реализованы конституционные установления о признании и законодательном закреплении прав и свобод человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации. Этим самым удалось в значительной степени воплотить в Уголовном кодексе многие стандарты международного и европейского законодательства в области прав человека и гражданина, вовлеченного в сферу уголовного судопроизводства, поскольку именно в практике реализации органами предварительного расследования норм уголовного права фиксируется значительное число нарушений этих прав.

Международные и европейские стандарты в области прав человека получили в Уголовном кодексе Российской Федерации соразмерное нашим реалиям воплощение, в том числе в определении задач, принципов и норм как Общей, так и Особенной частей Уголовного кодекса. Его главной целью в соответствии с частью первой статьи второй являются охрана прав и свобод человека и гражданина. Соответственно и Особенная часть Уголовного кодекса на первое место поставила защиту от преступных посягательств основных общечеловеческих ценностей: жизни и здоровья (статьи 105-125), свободы, чести и достоинства личности (статьи 126-135), конституционных прав и свобод человека и гражданина (статьи 136-149), семьи и несовершеннолетних (статьи 150-157 УК Российской Федерации).

Таким образом, как справедливо отмечает И.А. Ледях, «человеческое измерение как определяющее для всего УК закреплено впервые в нашем уголовном законе и в системе принципов, сформулированных в качестве его самостоятельных статей». К ним относятся принципы законности (статья 3), равенства граждан перед законом (статья 4), вины (статья 5), справедливости (статья 6) и гуманизма (статья 7 УК Российской Федерации).

Автор работы считает необходимым отметить, что среди указанных принципов Общей части Уголовного кодекса следует выделить принцип гуманизма, как воспроизводящий международные стандарты о защите прав и свобод человека и гражданина и имеющий, соответственно, особое значение для российской правоприменительной практики.

Принцип гуманизма в своем содержательном значении объединяет два начала: обеспечение безопасности человека от преступных посягательств и, одновременно, - чтобы применяемые меры наказания к лицу, преступившему закон, не преследовали цели причинения физических страданий или унижения человеческого достоинства. Защита со стороны государства второй части этого принципа получила свое воплощение в ряде статей Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации: статье 110 – доведение до самоубийства (за счет построения конструкции диспозиции статьи, отличающейся от статьи 107 УК РСФСР), статье 302 – принуждение к даче показаний, которая по сравнению со статьей 179 УК РСФСР содержит развернутый перечень жертв принуждения (подозреваемый, обвиняемый, свидетель, эксперт) и способов применения (в часть первую дополнительно включен признак «шантаж», а в часть вторую – «пытки»).

Конкретизация указанных правовых норм соответствует в значительной мере нормам международного права: статье 5 Всеобщей декларации прав человека, статье 7 Международного пакта о гражданских и политических правах, нормам Международной конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания и статье 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

С точки зрения соответствия уголовного законодательства России Международным стандартам в области прав человека следует отметить реализацию принципа гуманизма через положения части первой статьи 10 УК Российской Федерации, диспозиция которой по сравнению со статьей 6 УК РСФСР в большей степени позволяет обеспечить реальность действия указанного принципа в уголовном судопроизводстве.

Более того, в Уголовный закон частью второй статьи 10 впервые введена правовая норма – принцип, в соответствии с которым в случае смягчения новым законом наказания оно должно привести к сокращению срока, который отбывает осужденное лицо. Таким образом, уголовное законодательство России расширило арсенал средств дальнейшей гуманизации системы уголовного наказания.

К международным нормативам в области прав человека, по мнению автора, приближают и принципиально новые для российского уголовного права нормы уголовной ответственности за преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина. Так, в целях защиты частной и семейной жизни человека в соответствии с положениями статьи 12 Всеобщей декларации о правах человека, статьи 17 Международного пакта о гражданских и политических правах, статьи 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод Уголовный кодекс Российской Федерации (1996 г.) криминализировал правонарушения при сборе, обработке и использовании информации о различных сторонах жизнедеятельности человека.

К ним относится впервые включенная в уголовный закон статья об ответственности за нарушение неприкосновенности частной жизни путем незаконного собирания или распространения сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну без его согласия либо распространение этих сведений в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, если эти деяния совершены из корыстной или иной личной заинтересованности и причинили вред правам и законным интересам граждан (часть первая статьи 137 УК Российской Федерации). За аналогичные действия, совершенные лицом с использованием своего служебного положения, установлена повышенная уголовная ответственность (часть вторая статьи 137).

В нормах Международного права сегодня прочно утвердился принцип уголовной ответственности физических лиц, виновных в совершении международных преступлений. В этой связи для обеспечения мира и защиты человечества немаловажное значение приобрело включение в Уголовный кодекс Российской Федерации в качестве самостоятельного двенадцатого раздела Главы 34 (статьи 353-360 Кодекса). В уголовное законодательство России включены восемь составов уголовно-наказуемых деяний, источниками которых являются сформулированные в Уставе международного военного трибунала составы международных преступлений, которые были признаны в Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН № 95 (1) от 11 декабря 1946 года в качестве общепризнанных норм международного права.

Нормы статей Главы 34 УК Российской Федерации устанавливают уголовную ответственность за планирование, подготовку, развязывание или ведение агрессивной войны (статья 353), публичные призывы к развязыванию агрессивной войны (статья 354), производство или распространение оружия массового поражения (статья 355), применение запрещенных средств и методов ведения войны (статья 356), геноцид (статья 357), экоцид (статья 358), наемничество (статья 359) и нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (статья 360 УК Российской Федерации).

В новом уголовном законодательстве Российской Федерации произошли также существенные изменения, связанные с дифференциацией уголовного наказания путем градации преступлений по категориям, модернизацией общих начал и принципов назначения наказания и конкретных его видов, декриминализацией составов преступлений и другие новации в целях его совершенствования.

В то же время отметим, что Уголовный кодекс Российской Федерации сегодня нуждается в совершенствовании, а отдельные его положения как Общей, так и Особенной части Кодекса требуют существенной реконструкции. Несовершенство уголовного закона проявляется в ряде его законоположений.

Во-первых. Согласно части первой статьи 2 УК Российской Федерации, определяющей его задачи, перечислены подлежащие охране уголовным законом социальные ценности в последовательности, соответствующей их значимости, закрепленной в Конституции Российской Федерации: права и свободы человека и гражданина, далее – собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации и т.д.

Однако это конституционное установление, как отмечает Л.Д. Гаухман, опровергается выраженной в санкциях статей Особенной части УК Российской Федерации мерой ответственности за их нарушения. Так, за совершение уголовно-наказуемых деяний, связанных с нарушением конституционных прав и свобод гражданина – неприкосновенности частной жизни (статья 137), тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений (статья 138), отказ в предоставлении гражданину информации (статья 140), - наказание в виде лишения свободы не предусмотрены даже альтернативно с другими видами наказания.

В то же время лишение свободы предусмотрено за любое из преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства, что в определенной степени свидетельствует о декларативности нового уголовного закона в части защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Во-вторых. Отдельные правовые нормы Уголовного кодекса Российской Федерации прямо противоречат таким основополагающим постулатам уголовно-правовой ответственности граждан, как необходимость соблюдения принципов равенства граждан перед законом (статья 4), справедливости (статья 6), гуманизма (статья 7 УК Российской Федерации).

В-третьих. В нормах отдельных статей Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации не конкретизированы такие оценочные (квалифицирующие) признаки, как причинение значительного ущерба гражданину (пункт «г» части второй статей 158, 159, 160 и ряд других), причинение существенного вреда правам и законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства (статьи 201, 202), тяжкие последствия (статьи 201, 203), существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства (статья 285 и ряд других).

В-четвертых. Ряд правовых норм УК Российской Федерации устанавливает повышенную уголовную ответственность за преступные деяния, не представляющие большой общественной опасности, как, например, за кражу, совершенную с причинением значительного ущерба гражданину. Сегодня эта уголовно-правовая норма сродни печально известному Указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества».

В-пятых. Действующий уголовный закон по сравнению с законодательством государств с развитой системой правосудия не обеспечивает сегодня повышенной уголовной ответственности лиц («профессиональных» преступников), совершивших несколько однородных преступлений, квалифицируемых по одной статье или части статьи Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации.

В-шестых. Входящий в диспозиции значительного числа уголовных норм (22) квалифицирующий признак «судимость» влечет, по мнению автора, не всегда обоснованное привлечение граждан к строгой уголовной ответственности.

В-седьмых. Разработчикам Уголовного кодекса Российской Федерации не удалось избежать коллизий отдельных уголовно-правовых норм как между собой, так и между нормами Кодекса об административных правонарушениях РСФСР.

Все это непосредственно ведет к нарушению прав и свобод человека и гражданина или в значительной степени этому способствует.

Наиболее существенно сегодня права и свободы человека и гражданина, по мнению автора настоящей работы , нарушаются из-за неадекватной содеянному меры уголовной ответственности за квалифицированные виды краж, которые составляют значительное большинство в структуре тяжких преступлений (1998 г. – 79 процентов, 1999 г. – 82,6 процента, 2000 г. – 73,4 процента).

В ходе расследования органы предварительного следствия в отношении лиц, совершивших квалифицированные виды краж (части 2 и 3 статьи 158 УК Российской Федерации), избирали, нередко, меру пресечения в виде содержания под стражей на основании требований части второй статьи 96 УПК РСФСР (до внесения в нее изменений Федеральным законом от 9 марта 2001 г. № 25-ФЗ) по мотиву одной лишь опасности преступлений. В результате, по состоянию на 1 июля 2000 года в учреждениях уголовно-исполнительной системы содержалось 1 млн. 092 тыс. человек, в том числе в 195 следственных изоляторах (СИЗО) находилось 273,5 тыс. человек. Заполняемость СИЗО составила более 200 процентов.

Ежегодно в ходе предварительного следствия и дознания мера пресечения в виде содержания под стражей избирается в отношении примерно 400-450 тысяч граждан (в 1998 г. прокурорами дано 399.439 санкций на арест, в 1999 г. – 447.285 и в 2000 г. – 408.417 санкций (см. приложение 3). Одновременно, как свидетельствует статистика Главного управления исполнения наказаний (ГУИН) Министерства юстиции Российской Федерации, в 1998-1999 гг. ежегодно из следственных изоляторов России освобождались от 100 до 125 тысяч, которым судом назначены меры наказания, не связанные с лишением свободы.

Ситуация усугублялась тем, что в связи с архаически сложным российским уголовным процессом эти 120 тыс. арестованных в ходе расследования находятся под стражей в среднем от 2 до 3 месяцев и еще около 2-х месяцев они содержатся в следственных изоляторах до их осуждения и вступления приговора в законную силу, а отдельные из них - по 1,5-2 года и даже больше.

Актуальность исследования в части оптимизации норм уголовного права, призванных гарантировать защиту органами предварительного следствия конституционных прав и свобод граждан, привлекающихся к уголовной ответственности, состоит в том, что автором впервые проанализирована реальная общественная опасность отдельных видов квалифицированных краж и выработаны конкретные законодательные предложения о необходимости внесения изменений в часть вторую статьи 158 УК Российской Федерации, которые сегодня официально внесены в Государственную Думу Российской Федерации в качестве законопроекта.

Статистические данные свидетельствуют, что кражи сегодня занимают значительную долю в структуре российской преступности от 67 процентов в 1992 году до 44 процентов за 2000 год. Однако до 1 июля 1994 года к категории тяжких преступлений (статья 7-1 УК РСФСР, 1960 г.) относились лишь кражи государственного и общественного имущества, совершенные в крупных и особо крупных размерах, а также особо опасным рецидивистом (статья 89 часть четвертая и статья 93-1 УК РСФСР, 1960 г.). С учетом этого уровень тяжкой преступности в стране не превышал 18-20 процентов.

Первый шаг, породивший эту острейшую для государства и коснувшийся особенно рядовых россиян проблему ужесточения уголовной ответственности за квалифицированные виды краж путем отнесения их к тяжким преступлениям, был сделан, по мнению автора, законодателем под предлогом необходимости унификации уголовной ответственности за преступления против различных форм собственности и ее усиления.

В результате, с 1 июля 1994 года в соответствии со статьей пятой Федерального закона Российской Федерации от 1 июля 1994 года № 10-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» до 7 лет лишения свободы была повышена санкция за квалифицированные виды краж (части вторая и третья статьи 144 УК РСФСР) и все они были отнесены, согласно статье третьей данного Закона, к тяжким преступлениям, что привело к увеличению уровня тяжкой преступности в России более чем в три раза (с 18 процентов в 1993 году до 58,8 процента за 2000 год). Изложенное подтверждается приведенными в табл. № 8 данными об удельном весе тяжких преступлений от общего числа зарегистрированных преступлений.

Отнесение всех видов краж с квалифицирующими признаками, содержащимися в части второй статьи 144 УК РСФСР, к тяжким преступлениям наравне с такими противоправными деяниями, как умышленное тяжкое телесное повреждение (части первая и вторая статьи 108 УК РСФСР) или квалифицированные виды грабежей, разбои (соответственно части вторая и третья статьи 145, статья 146 УК РСФСР), при совершении которых объектом посягательства являются не только чужое имущество, но и жизнь и здоровье граждан, а также приравнивание указанного вида краж к квалифицированным видам присвоения и растраты (часть третья статьи 147-1 УК РСФСР), материальный ущерб от совершения которых многократно больше, чем при совершении краж, привело к явной диспропорции между степенью общественной опасности указанного противоправного деяния и мерой уголовной ответственности за него.

Таблица № 8

Удельный вес тяжких преступлений от общего числа зарегистрированных преступлений

Период

Удельный вес тяжких преступлений

1992

15,1

1993

18,4

1994

37,4

1995

59,3

1996

55,9

1997

55,3

1998

56,1

1999

57,0

2000

58,8

Оставление в группе тяжких преступлений значительно отличающихся друг от друга по степени социальной опасности указанных выше противоправных деяний было сохранено и в Уголовном кодексе Российской Федерации, вступившим в действие с 1 января 1997 года. Согласно части второй статьи 158 УК Российской Федерации такие виды краж, как совершенные группой лиц по предварительному сговору (пункт «а»), неоднократно (пункт «б»), с незаконным проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище (пункт «в») и причинившие значительный ущерб гражданину (пункт «г») были отнесены законодателем к группе тяжких преступлений, поскольку такая мера наказания за данные деяния как лишение свободы хотя и была снижена на один год, однако сохранена в виде 6-ти лет лишения свободы,

Однако проведенные исследования позволяют утверждать, что проблема высокой общественной опасности краж больше искусственно созданный миф, чем реальность. В числе причин – попытка (скорее всего не в полной мере осознанная) показать высокий удельный вес тяжких преступлений (более 60 процентов, начиная с 1995 года) в общей доле зарегистрированных преступлений и, говоря на этом основании о резком обострении криминогенной ситуации в стране и увеличении нагрузки на правоохранительные органы, получить от государства дополнительную штатную численность, что и было сделано. Численность органов внутренних дел Российской Федерации за десятилетие возросла с 776 тыс. в 1989 году до 1 млн. 434 тыс. в 1997 году.

Еще одна негативная составляющая отнесения всех видов квалифицированных краж к тяжким преступлениям заключается в том, что сотрудники органов внутренних дел вынуждены затрачивать на их раскрытие и расследование значительные силы и средства. Вследствие чего, как свидетельствует практика оперативно-служебной деятельности, у следователей и сотрудников оперативных служб не остается зачастую времени для осуществления в полном объеме следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий по значительному числу таких тяжких преступлений, как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, квалифицированные грабежи и разбои, а также преступлений в сфере экономической деятельности государства и ряду других противоправных деяний, реально представляющих общественную опасность.

И, наконец, отнесение всех видов квалифицированных краж к тяжким преступлениям повлекло значительное увеличение числа лиц, в отношении которых на стадии предварительного следствия и в ходе дознания избирается мера пресечения в виде содержания под стражей (следователями МВД России в 1992 г. из числа задержанных по подозрению в совершении преступления в порядке ст. 122 УПК РСФСР арестовано 232.518 человек, в 1999 г. – 316.548 чел. (+ 36,1 процента) и в 2000 г. – 286.164 чел. (см. приложение 3).

Проводя сравнительный анализ действующего уголовного законодательства и уголовного законодательства России, следует отметить, что Уголовное Уложение России от 22 марта 1903 года к тяжким преступлениям относило только те, «за которые в законе определены как высшее наказание «смертная казнь, каторга или ссылка на поселение» (часть первая статьи 3), что свидетельствует о значительно более тщательной дифференциации преступных деяний в уголовном законе.

С целью выхода из сложившегося положения автором в инициативном порядке подготовлен и Комитетом по законодательству Государственной Думы третьего созыва подготовлен к внесению на рассмотрение Государственной Думы Российской Федерации проект соответствующего федерального закона «О внесении изменений и дополнений в статью 158 Уголовного кодекса Российской Федерации», в котором в числе мер предлагается санкцию части второй данной статьи за исключением краж, совершенных неоднократно и с проникновением в жилище, снизить с 6 до 5 лет лишения свободы, что даст возможность перевести эти деяния в категорию преступлений средней тяжести.

О необходимости этого свидетельствует и впервые осуществленный автором анализ статистических данных за 1996-2000 гг. о расследовании краж чужого имущества, результаты которого объективно показывают, что степень общественной опасности основной массы квалифицированных краж была искусственно завышена. Эти статданные приведены в табл. № 9 о количестве направленных в суд уголовных дел о кражах, числе обвиняемых и количестве эпизодов преступной деятельности по ним.

Указанные статистические сведения о направленных в суд уголовных делах о кражах свидетельствуют о том, что по каждым двум из них привлекается, в среднем, в качестве обвиняемых менее трех (2,8) человек. Это означает, что менее 40 процентов краж совершается группой лиц по предварительному сговору и менее, чем по 60 процентам краж в качестве квалифицирующего признака обвиняемым, подсудимым вменяется «неоднократность».

Таблица № 9

Количество направленных в суд уголовных дел о кражах, число обвиняемых и количество эпизодов преступной деятельности по ним

Период

Направлено в суд уголовных дел о кражах

Число обвиняемых по направленным в суд делам о кражах

Среднее число обвиняемых на одно уголовное дело о краже

Число преступлений по расследованным делам о кражах

Среднее число преступлений на одно уголовное дело

1992

213 843

328 998

1,5

445 514

2,1

1993

289 907

399 977

1,4

539 313

1,9

1994

325 106

466 618

1,4

567 096

1,7

1995

392 882

562 787

1,4

631 057

1,6

1996

392 882

560 635

1,4

633 622

1,6

1997

354 241

513 270

1,4

567 950

1,6

1998

367 855

527 369

1,4

597 274

1,6

1999

473 816

677 113

1,4

780 232

1,6

2000

455 526

640 941

1,4

760 460

1,7

Проведенный статистический анализ и изучение конкретных уголовных дел о кражах позволяет автору сделать достаточно определенный и достоверный вывод о том, что перечисленные в части 2 статьи 158 УК Российской Федерации кражи с квалифицирующим признаком их совершения «группой лиц по предварительному сговору» в основной своей массе не представляют высокой общественной опасности и, соответственно, у законодателя нет необходимости относить эти деяния к тяжким преступлениям.

Без достаточных оснований к числу тяжких сегодня отнесены и кражи чужого имущества, совершенные с проникновением в помещение либо иное хранилище, поскольку к ним относятся и дощатый сарай в подвале дома, из которого несовершеннолетний, к примеру, совершил кражу велосипеда, и охраняемое помещение, специально предназначенное для хранения материальных ценностей.

И, наконец, естественно, что более высокую общественную опасность в сравнении с кражей из сарая и иного подвального помещения представляют преступления, совершенные с незаконным проникновением в жилище. Ежегодно статистика фиксирует порядка 300 тысяч этого вида краж (1998 г. – 292.501, 1999 г. – 374.764 и 2000 г. - 348.097). Анализ этого вида преступлений свидетельствует, что половина их совершается профессиональными преступниками и неоднократно. Уровень рецидивной преступности только по направленным в суд уголовным делам о преступлениях этого вида составил за 2000 год 20,4 процента.

Приведенные статистические данные и изучение правоприменительной практики позволяют автору работы сделать вывод о необходимости дифференциации краж с незаконным проникновением в жилище, помещение или иное хранилище от противоправных деяний по другим видам квалифицированных краж. Однако законодателем кражи, совершенные с проникновением в жилище, были отнесены к части второй статьи 158 УК Российской Федерации, как и все указанные выше кражи чужого имущества.

Необоснованным, с точки зрения автора, является отнесение краж чужого имущества к тяжким преступлениям по такому квалифицирующему признаку, как причинение значительного ущерба гражданину, который вообще является оценочным, поскольку правоприменитель квалифицирует нередко противоправные деяния, причинившие ущерб в 500-600 рублей.

Необоснованность отнесения краж к тяжким преступлениям по признаку причинения значительного ущерба гражданину наглядно видна в их сравнении с противоправными действиями в сфере экономики, ущерб от которых в сотни и даже тысячи раз больше, чем ущерб от кражи чужого имущества, причинившей значительный ущерб. Однако законодатель относит многие из экономических преступлений к преступлениям средней тяжести. Например, ущерб, причиненный незаконным предпринимательством, многократно больше, чем, например, при краже велосипеда, а мера уголовной ответственности значительно ниже (по части второй статьи 171 УК Российской Федерации она в числе альтернативных предусматривает лишение свободы до 5-ти лет).

Следовательно, отнесение кражи к тяжкому преступлению по квалифицирующему признаку причинения значительного ущерба гражданину обусловлено высокой степенью случайности, чего законодатель допускать не вправе.

Особенно наглядно эта диспропорция проявилась после принятия Федерального закона от 30 января 1999 г. № 20-ФЗ «О внесении изменений в ст. 49 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях». Им введена административная ответственность за хищение чужого имущества, стоимость которого не превышает одного минимального размера оплаты труда. В результате за кражу, ущерб от которой для разграничения уголовно-наказуемых и административно-наказуемых деяний составляет на данный момент 84 рубля, похититель может быть в административном порядке подвергнут штрафу максимум в размере пятикратной стоимости похищенного, а за кражу на сумму 200 руб. у гражданина, имеющего доход в сумме 500-600 руб. в месяц, лицу может быть предъявлено обвинение по пункту «г» части второй статьи 158 УК Российской Федерации и подсудимый может быть приговорен к шести годам лишения свободы.

О необоснованном отнесении основной части краж, квалифицируемых по части второй статьи 158 УК Российской Федерации, к тяжким преступлениям свидетельствуют и статистические данные Минюста России, согласно которым за указанные виды краж к лишению свободы на срок от 5 до 6 лет в 1998-1999 гг. осуждалось от 3,5 до 4,5 процента от числа осужденных к реальному лишению свободы за этот вид преступлений. Это позволяет автору утверждать, что предусмотренная частью второй статьи 158 УК Российской Федерации санкция свыше 5-ти лет фактически не работает и уже только по этим основаниям нуждается в изменении в сторону ее уменьшения.

В соответствии с разработанным автором проектом федерального закона «О внесении изменений и дополнений в статью 158 Уголовного кодекса Российской Федерации» (приложение 8), направленном на дифференциацию уголовной ответственности за кражи, предлагается:

Реализация данного законопроекта позволит в большой степени обеспечить защиту органами предварительного следствия основных прав и свобод многих десятков тысяч российских граждан, оказавшихся вовлеченными в сферу уголовного судопроизводства.

В ходе исследования автором с учетом комплексного подхода к исследованию проблемы реализации в досудебном производстве законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина изучено также соотношение категории множественности преступлений по Уголовному кодексу Российской Федерации и одного из основополагающих принципов уголовного права – справедливости, предусмотренного статьей шестой УК Российской Федерации, поскольку новый Уголовный кодекс, как и Уголовный кодекс РСФСР (1960 г.) не смог в полной мере законодательным путем решить данную проблему.

Автор отмечает, что Уголовный кодекс Российской Федерации, отказавшись во многом от дублирующих друг друга понятий повторности, неоднократности, систематичности и совершения преступления в виде промысла, которые содержались в УК РСФСР (1960 г.), оставил один признак: «неоднократность преступлений», который в части первой статьи 16 УК Российской Федерации сформулирован как совершение двух или более преступлений, предусмотренных одной статьей или частью статьи данного Кодекса.

Как отмечает Е.М. Майорова, данное «упрощение оправдано, так как ранее было затруднительно применять на практике указанные выше многозначные термины, что в конечном итоге приводило к ошибкам при квалификации конкретных преступлений; нечеткость юридических понятий вызывала различное, порой полярное, их толкование, что способствовало нарушениям органами предварительного следствия принципа справедливости при применении уголовного закона.

Одновременно Б.В. Волженкин, говоря о соотношении множественности преступлений, рецидива и принципа справедливости по УК Российской Федерации, правильно отмечает образовавшуюся в связи с принятием нового Уголовного кодекса коллизию признаков неоднократности, рецидива и совокупности преступлений.

«Наказуемость виновного в множественности преступлений, охватываемой понятием неоднократности, - по мнению А.С. Давыдова и В.П. Малкова, - значительно меньше, чем наказуемость его за совершение нескольких преступлений». Выход из создавшегося положения они предлагают в виде дополнения, например, статьи 105 УК Российской Федерации примечанием, в котором надо четко указать, что неоднократным признается совершение убийства лицом, ранее совершавшим преступления, предусмотренные настоящей статьей, а также статьями 277, 295, 317 и 357 Кодекса. Однако это предложение значительно «утяжелит» конструкцию уголовно-правовых норм.

Битко Ю.И., а также авторы комментария к Уголовному кодексу Российской Федерации Лебедев В.М., Скуратов Ю.И., Побегайло Э.Ф. в качестве преодоления коллизии между неоднократностью и совокупностью предложили квалифицировать каждое из входящих в неоднократность преступлений самостоятельно и одновременно эти деяния, по их мнению, должны образовывать совокупность преступлений. Однако это, по мнению Б.В. Волженкина, которого поддерживает автор, быть не может ввиду противоречия этого предложения теории уголовного права и тому же принципу справедливости.

При разработке предложений, направленных на устранение противоречий правовых институтов неоднократности, рецидива и совокупности преступлений, автор исходил из того, что законодатель в статье 6 УК Российской Федерации указал на два аспекта принципа справедливости: первый, наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (часть первая) и второй, что никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление (часть вторая данной статьи).

Однако признание судимости в качестве квалифицирующего признака для ряда составов преступлений, а судимости два или более раза – особо квалифицирующим признаком привели сегодня к тому, что, например, обвинение гражданина по части третьей статьи 229 УК Российской Федерации, отнесенной законом к особо тяжким преступлениям, возможно, например, при совершении им, при наличии двух судимостей за кражи, хищения наркотиков, к которым по закону относится сбор верхней части растений конопли (марихуаны) с поля сельхозпредприятия, занимающегося культивированием этого растения. Это означает, что за совершенное фактически впервые наркопреступление гражданин в приведенном случае несет такую же уголовную ответственность, как и профессиональный наркоделец, совершивший хищение наркотиков в составе организованной группы.

В отношении квалифицирующего признака неоднократности автор исходил из того, что Уголовный кодекс РСФСР (1960 г.) закреплял принцип, согласно которому при признании лица виновным в совершении двух или более преступлений, предусмотренных различными статьями его Особенной части, ни за одно из которых оно не было осуждено, суд, назначив наказание отдельно за каждое преступление, окончательно определяет наказание по их совокупности путем поглощения менее строгого наказания более строгим либо путем полного или частичного их сложения в пределах, установленных статьей, предусматривающей более строгое наказание (статья 40 УК РСФСР). В этом случае неоднократность совершения преступлений, а также наличие у обвиняемого судимости за ранее совершенное уголовное преступление не имели столь существенного значения для назначения судом меры наказания.

Введение в Уголовный кодекс Российской Федерации признака неоднократности ситуацию не изменило, ибо в соответствии с частью третьей статьи 16 УК Российской Федерации в случаях, когда неоднократность преступлений предусмотрена настоящим кодексом в качестве обстоятельства, влекущего за собой более строгое наказание, совершенные лицом преступления квалифицируются по соответствующей части статьи настоящего кодекса, предусматривающей наказание за неоднократность преступлений.

В результате, например, за совершение 10-ти краж с незаконным проникновением в жилище, квалифицируемых по пп. «б», «в» части второй статьи 158 УК Российской Федерации, наказание судом может быть назначено в пределах санкции данной статьи, то есть не более 6-ти лет лишения свободы, что аналогично применению статьи 40 УК РСФСР. Так, приговором Ленинского районного суда г. Воронежа от 2 июля 1999 года Шульгин С.В. признан виновным по статье 158 части 2 пп. «а, б, в, г» УК Российской Федерации и осужден на три года лишения свободы за совершение группой лиц по предварительному сговору с Халеевым А.Н. более 30 краж из квартир жителей г. Воронежа.

В то же время законодательство многих стран не считает неоднократность совершения правонарушений и имеющуюся у преступника судимость за ранее совершенные преступления квалифицирующими признаками противоправного деяния. Данная позиция представляется совершенно правильной и обоснованной.

Более того, вступив в Совет Европы, Россия должна стремиться к унификации действующего уголовного законодательства. Уголовный закон практически во всех странах с устоявшейся системой правосудия предусматривает совершенно иной принцип. Наказание за каждое совершенное преступление складывается и назначается суммарно в пределах максимально установленных законом сроков (в Испании – до 30 лет лишения свободы, США – многократно больше, в том числе в ряде штатов без ограничения этого срока).

Такой принцип назначения наказания имеет существенное преимущество: уголовные репрессии применяются дифференцированно к разным категориям правонарушителей. Если человек впервые совершает преступление и, соответственно, в этом случае не имеет той степени социальной опасности, какую имеет лицо, совершившее ряд преступлений, то и уголовное наказание он должен понести менее строгое. Совершение же лицом нескольких преступлений (особенно однотипных) говорит о его устойчивых преступных наклонностях и о том, что занятие противоправной деятельностью стало для него «профессией». Это, безусловно, значительно повышает его социальную опасность. Соответственно, и уголовная ответственность в отношении данного человека в этом случае должна быть более строгой, а изоляция от общества более длительной.

Следует отметить, что в Уголовном кодексе Российской Федерации (1996 г.) заложен принцип сложения наказаний. Согласно части 1 статьи 69 УК Российской Федерации при совокупности преступлений наказание назначается отдельно за каждое совершенное преступление. При этом максимальное наказание в виде лишения свободы по совокупности преступлений не может быть более 25 лет. Безусловно это прогрессивная норма, однако следующий логический шаг законодателем не сделан и в качестве квалифицирующего признака во многих статьях Кодекса остался признак «неоднократности». В этом случае суд, как уже было сказано выше, вынося приговор за совершение, например, 10 квартирных краж, то есть за преступление, предусмотренное пп. «б», «в» части 2 статьи 158 УК Российской Федерации, должен назначить наказание в пределах санкции этой статьи, то есть не более 6 лет лишения свободы.

Представляется, что такое стало возможным в силу части 1 статьи 17 УК Российской Федерации. Согласно этой правовой норме, «совокупностью преступлений признается совершение двух или более преступлений, предусмотренных различными статьями или частями статьи УК Российской Федерации», а в приведенном выше приговоре Ленинского районного суда г. Владимира все 30 преступных деяний подсудимого квалифицированы по одной части статьи 158 УК Российской Федерации. То есть в одной правовой норме (статья 69 УК Российской Федерации) законодатель ввел прогрессивный по сравнению со статьей 40 УК РСФСР принцип сложения наказания при совокупности преступлений, а другой правовой нормой (часть 1 статьи 17 УК Российской Федерации) ограничил сферу применения данного принципа, фактически сведя его на «нет».

Таким образом, применение принципа сложения наказания за каждое совершенное преступное деяние даже при уменьшении санкции за конкретное преступление, что, например, автор и предлагает сделать по квалифицированным кражам чужого имущества, позволит применять к лицам, совершившим несколько однородных преступлений, более суровое наказание, изолировать их от общества на более длительный срок, чем лиц, впервые совершивших преступление. Это сделает уголовную политику более понятной и справедливой. Человек, совершивший несколько преступлений, будет понимать, что несет ответственность за каждое деяние, что каждое новое преступление увеличивает срок его возможной принудительной изоляции от общества.

Сказанное позволяет автору сделать вывод, что в Уголовном кодексе Российской Федерации необходимо отказаться от использования таких квалифицирующих признаков как неоднократность и совершение преступления «лицом, ранее судимым» и «лицом, ранее дважды судимым». Эти предложения поддержаны Академией управления МВД России. Ее кафедра уголовной политики и организации профилактики преступлений по поручению Следственного комитета при МВД России провела научное исследование указанной проблемы и направила инициатору запроса (автору) заключение о необходимости отказаться от использования в УК Российской Федерации неоднократности и судимости в качестве квалифицирующих признаков.

В числе первоочередных в уголовном законодательстве Российской Федерации требуют юридического разрешения вопросы квалификации действий лица при совершении им общественно-опасного деяния совместно с лицами (группой лиц, либо группой лиц по предварительному сговору, либо организованной группой), не подлежащими уголовной ответственности в силу возраста (статья 20 УК Российской Федерации), невменяемости (статья 21) или других исключающих уголовную ответственность обстоятельств, предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации, поскольку ни статья 17-1 УК РСФСР, ни статья 35 действующего УК Российской Федерации не содержат конкретной правовой нормы, регулирующей вопросы уголовной ответственности за соучастие в указанных выше случаях.

До последнего времени ни со стороны ученых, ни со стороны практиков не было выработано концептуального подхода к проблеме возможности уголовной ответственности за совершение общественно-опасного деяния в «группе» в случаях, когда умыслом виновного охватывалось то обстоятельство, что с объективной стороны совершение им преступления стало возможным только в результате участия в общественно опасном деянии других лиц, не подлежащих привлечению к уголовной ответственности. Как, например, совершение кражи с проникновением в жилище группой лиц по предварительному сговору, когда один из двух соучастников не достиг 14-летнего возраста или является невменяемым. Еще более сложная юридическая ситуация возникает при квалификации, например, действия лица, создавшего организованную группу в целях нападения на граждан и организации, когда один из членов группы в силу указанных обстоятельств (возраста – статья 20 или невменяемости – статья 21 УК Российской Федерации) не подлежит уголовной ответственности.

Не нашел автор ответа на этот вопрос и в решениях высшей судебной инстанции – Верховного Суда Российской Федерации, в том числе в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации: от 25 апреля 1995 г. № 5 «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности», от 17 января 1997 г. № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм», от 27 мая 1998 г. № 9 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» и от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве» (статья 105 УК Российской Федерации)».

И только Пленум Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам несовершеннолетних» в своем Постановлении разъяснил, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (статья 20 УК Российской Федерации) или невменяемости (статья 21), не создает соучастия. Принятию такого решения предшествовало активное обсуждение проблемы в самом Верховном Суде Российской Федерации, и принято оно было при наличии разнополярных точек зрения участников данного Пленума.

По мнению автора, Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации в части, что совершение общественно опасного деяния с использованием лица, не подлежащего привлечению к уголовной ответственности, не образует соучастия в преступлении, вынесено без анализа в полном объеме действующего уголовного законодательства. Такой вывод позволяет сделать наличие в Уголовном кодексе Российской Федерации правовой нормы (части второй статьи 33 Кодекса) о том, что исполнителем признается лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных настоящим Кодексом (например, частью четвертой статьи 11 УК Российской Федерации, предусматривающей, что уголовная ответственность дипломатических представителей иностранных государств и иных граждан, которые пользуются иммунитетом, разрешается в соответствии с нормами международного права).

Введение в УК Российской Федерации, в отличие от УК РСФСР, специальной нормы (часть вторая статьи 33), предусматривающей уголовную ответственность исполнителя при использовании им при совершении общественно опасного деяния лиц, не являющихся субъектом этого преступления, позволяет сделать вывод о необходимости разработки законодательных предложений о возможности признания в этом случае соучастия в совершении преступления. При этом, по мнению автора настоящей работы , для восполнения в уголовном законе пробела требуется выработать положение, которое четко и недвусмысленно отвечало бы на вопрос, каким образом следует квалифицировать действия лица, совершившего общественно опасное деяния не только посредством использования лиц, не подлежащих уголовной ответственности по указанным выше обстоятельствам, но и, соответственно, с такими лицами.

В этой связи предлагается считать такое общественно опасное деяние совершенным группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой, исходя из того, что при их совершении умыслом виновного охватывалось указанное выше обстоятельство и что с объективной стороны совершение преступления стало возможным только благодаря тому обстоятельству, что в нем участвовали другие лица (например, 13-летний подросток, либо невменяемый, либо другое лицо при обстоятельствах, указанных в Уголовном кодексе).

Автор данное положение предлагает реализовать путем дополнения статьи 35 УК Российской Федерации, предусматривающей понятия совершения преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией), частью восьмой о том, что общественно опасное деяние, совершенное совместно с другими лицами, не подлежащими уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости и других обстоятельств, предусмотренных настоящим Кодексом, признается преступлением, совершенным группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой.

Принятие данного законопроекта позволит преодолеть остававшуюся на протяжении многих десятилетий в уголовном законодательстве Российской Федерации правовую неопределенность.

Быстро меняющиеся отдельные направления экономической деятельности, активное проникновение преступной среды и организованной преступности в наиболее доходные отрасли экономики России и ряд других обстоятельств требуют адекватного реагирования со стороны государства и его уполномоченных органов и внесения ими предложений по совершенствованию законодательства. В процессе исследования автор принимал участие в работе над рядом законопроектов, в том числе в составе рабочей группы Комитета по законодательству и судебно-правовой реформе Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации второго созыва. Непосредственно автор принимал участие в разработке и сопровождении в указанном Комитете проектов федеральных законов «О внесении дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации и дополнений и изменений в статью 126 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР» от 9 июля 1999 года № 158-ФЗ и «О внесении изменений и дополнений в статью 238 Уголовного кодекса Российской Федерации» от 9 июля 1999 года № 157-ФЗ, что подтверждено актом о внедрении от Государственной Думы Российской Федерации.

Введение Законом от 9 июля 1999 года № 158-ФЗ в Уголовный кодекс Российской Федерации статей 171-1 «Производство, приобретение, хранение, перевозка или сбыт немаркированных товаров и продукции», 327-1 «Изготовление, сбыт поддельных марок акцизного сбора, специальных марок или знаков соответствия либо их использование» и дополнение статьи 325 УК Российской Федерации в части установления уголовной ответственности за похищение марок акцизного сбора, специальных марок или знаков соответствия, защищенных от подделок, и изменение Законом от 9 июля 1999 года № 157-ФЗ диспозиции части первой статьи 238 УК Российской Федерации, усиливающей уголовную ответственность за нарушение требований безопасности жизни и здоровья потребителей товаров и продукции, направлено на восполнение пробелов в уголовном законодательстве в целях предупреждения и пресечения незаконного оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, что предусмотрено Федеральным законом «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции» от 7 января 1999 года № 18-ФЗ.

Реализация предложенных мер по совершенствованию уголовного законодательства будет содействовать не только дифференциации и гуманизации уголовной политики, но и сокращению сроков расследования. Момент наказания за преступление будет максимально приближен к моменту его совершения.

Соответственно будут выполняться одни из основных функций уголовного наказания – воспитательная и предупредительная, а наказание при этом будет предельно индивидуализировано, что позволит в большей степени, чем сегодня, обеспечить защиту органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина.

3.3. Совершенствование ведомственного нормативно-правового регулирования организации деятельности органов предварительного следствия как условие защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина

Существенное значение в реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите конституционных прав и свобод человека и гражданина имеет ведомственное нормативно-правовое регулирование. Это обусловлено рядом обстоятельств, наиболее существенными из которых являются следующие.

Во-первых, уголовно-процессуальное законодательство не регулирует всех аспектов деятельности следователя, что вызывает потребность в дальнейшем развитии ведомственной нормативно-правовой базы.

Во-вторых, вопросы, связанные со структурным построением и организационно-управленческим обеспечением деятельности органов предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации в настоящее время регулируются, в основном, ведомственными нормативными правовыми актами.

В-третьих, ведомственными нормативными правовыми актами регламентируются вопросы организации непосредственного взаимодействия органов дознания и предварительного следствия, особенно на стадии возбуждения уголовного дела.

В-четвертых, ведомственными нормативными правовыми актами регламентируется и такая важная форма организации взаимодействия служб, как создание следственно-оперативных групп (бригад) в рамках одного ведомства, а также межведомственных следственно-оперативных групп (бригад).

В-пятых, на основании ведомственных нормативных правовых актов сегодня также регулируются и такие вопросы, как порядок изъятия, учета, хранения и передачи вещественных доказательств по уголовным делам, ценностей и иного имущества органами предварительного следствия, дознания и судами, единый учет преступлений и ряд других вопросов, связанных с организационным обеспечением органами расследования соблюдения прав и свобод человека и гражданина.

Анализируя состояние ведомственного нормативно-правового регулирования деятельности органов предварительного следствия, автор полагает необходимым выделить три основных периода в течение последнего десятилетия, соответствующие основным этапам реформирования органов предварительного следствия в 1989-2000 гг.: первый – с 1989 по 1993 гг., второй – с 1994-1997 гг. и третий – с 1998 по настоящее время.

Характеризуя эффективность мер нормативно-правового характера, принятых в 1989-1993 гг. в целях обеспечения деятельности следственного аппарата в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации (далее Министерство – курсив автора), автор отмечает, что шаги Министерства по формированию нормативно-правовой базы и определению оптимальной структуры следственного аппарата оказались недостаточно эффективными. Нормативно-правовой составляющей деятельности органов предварительного следствия в этот период являлись:

Недостаточными также оказались усилия по обеспечению расследования уголовных дел в отношении организованных преступных групп созданными в соответствии с приказом МВД России от 18 июня 1992 года при МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации и УВД на транспорте следственными подразделениями. Сформулированные в приказе меры по совершенствованию системы подразделений органов внутренних дел Российской Федерации по борьбе с организованной преступностью и коррупцией и организации их деятельности не могли обеспечить защиту органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина, поскольку созданные специализированные следственные отделы в определенной степени оказались в административном подчинении соответствующих подразделений по борьбе с организованной преступностью.

В период второго этапа (с 1994 по 1997 гг.) были учтены имеющиеся недостатки и предприняты дополнительные усилия, направленные, в первую очередь, на совершенствование нормативно-правовой базы организации расследования и раскрытия преступлений.

В соответствии с приказом МВД России от 8 апреля 1994 года № 107 «О дополнительных мерах по укреплению органов внутренних дел» при Следственном комитете МВД России, при МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации, УВД на транспорте были созданы управления (отделы) по расследованию организованной преступной деятельности, в состав которых вошли указанные выше специализированные следственные отделы по расследованию дел о преступлениях, совершаемых организованными преступными группами.

Значительно обновилась нормативная правовая база, регулировавшая вопросы взаимодействия следствия со службами милиции. В 1996 году был разработан проект приказа МВД России от 20 июня 1996 года № 334, которым утверждена Инструкция по организации взаимодействия подразделений и служб органов внутренних дел в расследовании и раскрытии преступлений. В этом приказе дано определение следственно-оперативных групп (далее – СОГ) и их виды, установлен порядок образования СОГ, деятельности и руководства ими, сформулированы стоящие перед следственно-оперативными группами задачи и определены их функции как на стадии возбуждения уголовного дела, так и на всех последующих этапах предварительного расследования.

Совершенствованию нормативно-правового обеспечения деятельности следственных аппаратов органов внутренних дел способствовало рассмотрение 26 августа 1997 года данного вопроса на коллегии МВД России, выработавшей меры по повышению уровня законности в деятельности следователей, обеспечению взаимодействия следствия со службами милиции и ряд иных.

В целях реализации Следственным комитетом МВД России функции обеспечения нормативно-правового регулирования деятельности органов предварительного следствия приказом МВД России от 30 апреля 1997 г. № 264 в составе Следственного комитета было создано информационно-аналитическое управление, в структуре которого предусмотрен отдел нормативно-правовой работы. На него возложена разработка и рассмотрение проектов федеральных законов и ведомственных нормативных правовых актов, регулирующих деятельность следователей органов внутренних дел. Всего отделом в 1998-2000 гг. рассмотрено около 150 проектов федеральных законов и свыше 200 – иных нормативных правовых актов.

Наиболее эффективные меры по совершенствованию нормативно-правового регулирования деятельности органов предварительного следствия по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина были приняты в период 1998-2000 гг.

Издание Указа Президента Российской Федерации от 23 ноября 1998 года № 1422 «О мерах по совершенствованию организации предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации» явилось предпосылкой для укрепления правовой основы дальнейшего развития следственного аппарата органов внутренних дел и реализации Концепции судебной реформы в Российской Федерации и Концепции развития органов внутренних дел и внутренних войск МВД России (на период до 2005 года).

Указ впервые установил нормативно-правовой статус органов предварительного следствия в системе Министерства и дал их перечень: Следственный комитет, главные следственные управления, следственные управления (отделы) при органах внутренних дел субъектов Российской Федерации, следственные управления (отделы, отделения, группы) при органах внутренних дел на территории субъекта Российской Федерации, в закрытых административно-территориальных образованиях, на объектах транспорта, особо важных и режимных объектах (пункт 4 утвержденного данным Указом Положения об органах предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации).

Повышен до главных следственных управлений статус следственных управлений при ГУВД и двух МВД (на сегодня – Татарстан и Башкортостан) субъектов Российской Федерации (п. 12 Положения). Изменен также порядок назначения руководителей органов предварительного следствия. Согласно п. 12 Положения заместители министров внутренних дел, начальников главных управлений (управлений) внутренних дел субъектов Российской Федерации, начальников управлений внутренних дел на транспорте, на особо важных и режимных объектах – начальники главных следственных управлений, следственных управлений (отделов) назначаются на должность и освобождаются от должности Министром внутренних дел Российской Федерации по представлению заместителя Министра – начальника Следственного комитета при МВД России. Кроме того, начальники следственных групп при органах внутренних дел на территории субъекта Федерации, на объектах транспорта и режимных объектах приобрели статус заместителей начальников отделов внутренних дел (пункт 13 Положения).

Во исполнение Указа Президента Российской Федерации от 23 ноября 1998 года № 1422 Министерством издан ряд ведомственных нормативных правовых актов, согласно которым в течение 1999-2000 гг. осуществлены значительные организационно-штатные мероприятия, направленные на совершенствование деятельности органов предварительного следствия, повышение их статуса и роли руководителей как на уровне МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации, УВД на транспорте и режимных объектах, так и в звене горрайлинорганов внутренних дел.

В соответствии с приказом МВД России от 4 января 1999 года № 1 «О мерах по реализации Указа Президента Российской Федерации от 23 ноября 1998 года № 1422» следственные управления (отделы, группы) выведены из структуры аппаратов управления МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации, УВДТ, УВД (ОВД) УРО МВД России и органов внутренних дел на территории субъектов Российской Федерации, на объектах транспорта и режимных объектах и образованы в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации в качестве органов предварительного следствия при органах внутренних дел субъектов Российской Федерации, УВД на транспорте и режимных объектах, горрайлинорганах внутренних дел (пункт 1 приказа).

Управления по расследованию организованной преступной деятельности (следственные части) при МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации, УВДТ, УВД административных округов г. Москвы, УВД городов с районным или иным муниципальным образованием в целях создания единой структуры органов предварительного следствия и повышения уровня контроля были введены в состав главных следственных управлений, следственных управлений (отделов) при МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации, УВД на транспорте и режимных объектах (пункт 4 приказа). В этих же целях вместо межрайонных следственных отделов (отделений) предусмотрено создание в составе главных следственных управлений, следственных управлений (отделов) при МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации, УВДТ, УВД (ОВД) УРО МВД России или в их непосредственном подчинении специализированных и других следственных подразделений (пункт 3.3 приказа).

Осуществленные во исполнение данного приказа (пп. 3.2.1, 3.5.1) организационно-штатные мероприятия по линии органов предварительного следствия в звене городских, районных, линейных органов внутренних дел позволили повысить уровень ведомственного контроля и опосредованно - процессуального контроля за деятельностью следователей, в том числе и путем чисто количественного увеличения руководителей (различных уровней) следственных подразделений, обладающих в соответствии со статьей 127-1 УПК РСФСР полномочиями начальника следственного отдела.

В целях уменьшения уровня административной зависимости следователей от руководителей органов внутренних дел, что влекло на практике, нередко, принятие ими процессуальных решений, ущемляющих или нарушающих права и свободы человека и гражданина на стадии предварительного следствия, изменен порядок назначения и утверждения сотрудников органов предварительного следствия, а также применение к ним мер поощрения и взыскания вышестоящими руководителями органов предварительного следствия.

В целях обеспечения независимости следователей и предупреждения незаконного вмешательства в их деятельность при расследовании преступлений, совершенных организованными преступными группами с участием или при прямом попустительстве должностных лиц, приказом МВД России от 23 ноября 1999 г. № 952 «Об организационно-штатных мероприятиях по Следственному комитету при МВД России» были созданы десять региональных следственных отделов по расследованию организованной преступной деятельности, непосредственно подчиненных Следственному комитету, на что постановлением Правительства Российской Федерации от 6 октября 1999 года № 1132 «О внесении изменений в постановление Правительства Российской Федерации от 5 февраля 1999 г. № 126» дополнительно выделено 170 единиц штатной численности.

Несколько ранее приказом МВД России от 18 февраля 1999 г. № 124 «Об организационно-штатных мероприятиях по Следственному комитету при МВД России» в этих же целях было создано Региональное управление по расследованию организованной преступной деятельности на Северном Кавказе (с дислокацией в г. Нальчике Кабардино-Балкарской Республики), непосредственно подчиненное Следственному комитету, положение о котором утверждено приказом МВД России от 5 марта 1999 года № 159.

В развитие положений Указа Президента Российской Федерации от 13 мая 2000 года № 849 «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе», которым были образованы семь федеральных округов на базе Регионального управления и 10 региональных следственных отделов по расследованию организованной преступной деятельности, непосредственно подчиненных Следственному комитету при МВД России, приказом МВД России от 30 июня 2000 года № 703 «О совершенствовании деятельности в системе МВД России органов предварительного следствия по расследованию организованной преступной деятельности» были созданы семь следственных управлений по расследованию организованной преступной деятельности, непосредственно подчиненных Следственному комитету при МВД России, по федеральным округам. Их руководители получили статус заместителей начальника Следственного комитета.

Указом Президента Российской Федерации от 23 ноября 2000 года № 1937 «О внесении изменений и дополнений в некоторые указы Президента Российской Федерации, регулирующие деятельность Министерства внутренних дел Российской Федерации» внесено дополнение о том, что эти органы предварительного следствия являются следственными управлениями Следственного комитета при МВД России по федеральным округам. Это обстоятельство обусловило необходимость внесения соответствующих изменений и дополнений в действующие нормативные правовые акты Министерства. Вместо приказа МВД России № 703-2000 г. был разработан приказ МВД России от 31 декабря 2000 г. № 1331 «О мерах по реализации Указа Президента Российской Федерации от 24 ноября 2000 года № 1937», а другим приказом МВД России от 31 декабря 2000 г. № 1332 были утверждены Положения о следственных управлениях Следственного комитета при МВД России по федеральным округам (автор принимал непосредственное участие в разработке проектов данных приказов).

Таким образом, создание в течение 1999-2000 гг. ведомственной нормативно-правовой базы деятельности органов предварительного следствия призвано, по мнению автора, способствовать реализации органами предварительного следствия функции защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина.

В деятельности органов предварительного следствия по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина немаловажное значение имеет ее организационно-управленческий аспект. Вопросам совершенствования управления следственными подразделениями и ведомственного (непроцессуального) контроля за деятельностью следователей, внедрения научной организации труда в следственную работу значительное внимание уделяли А.К. Гаврилов, И.М. Гуткин, С.П. Ефимичев, А.В. Иванов, Н.И. Кулагин, И.И. Колесников, А.А. Модогоев, Б.Я. Петелин, Н.И. Порубов, В.Ф. Статкус и другие авторы, поэтому автор считает необходимым, кроме означенной выше проблемы организационно-штатного построения органов предварительного следствия осветить вопросы информационно-аналитического, ресурсного и кадрового обеспечения в организационно-управленческой деятельности следственного аппарата.

Проблема оптимизации организационно-управленческого обеспечения деятельности органов предварительного следствия в системе элементов защиты государством прав и свобод человека и гражданина в ходе досудебного производства приобрела в последнее десятилетие (1989 – 2000 гг.) первостепенное значение. Обусловлено это рядом обстоятельств, среди которых рост почти в два раза преступности (с 1,6 млн. зарегистрированных преступлений в 1989 году до 3 млн. в 1999-2000 гг.), в том числе ее организованных форм (количество выявленных преступлений с признаком «совершено организованной группой» за этот период увеличилось десятикратно – с 3,3 тыс. до 36 тыс.); появление новых видов преступлений, по которым число потерпевших достигает тысяч, десятков и даже сотен тысяч (финансовые мошенничества – «пирамиды»).

Среди указанных факторов - значительное возрастание интенсивности работы следователей, которое государство пыталось компенсировать экстенсивным ростом числа следователей без учета возможности обеспечить их замещение специалистами с высшим юридическим образованием, на что ранее указывалось с тексте настоящей работы ; низкий уровень материальных и социальных гарантий труда следователей, вызвавший в совокупности с другими факторами резкий отток следователей (в 1989-2000 гг. уволились более 40 тыс. следователей). Это обусловило значительное ухудшение качественного состава следователей, их доля с высшим юридическим образованием к концу 1996 года сократилась, как было указано выше, до 43,6 процента.

Указанные и другие факторы, влияющие на обеспечение на стадии предварительного следствия процессуальных гарантий участников процесса, потребовали дальнейшей проработки проблемы организационно-управленческой деятельности органов предварительного следствия, основными составляющими которой, не касаясь, как отмечено автором, вопросов совершенствования управления следственными аппаратами, в настоящее время являются: уровень кадрового, ресурсного и информационного обеспечения деятельности следственного аппарата; законодательная регламентация и ведомственное нормативно-правовое регулирование указанных выше проблем, ответы на которые требуют разработки и принятия на государственном уровне концептуальных положений о путях построения и дальнейшего развития органов предварительного следствия в Российской Федерации.

При этом необходимо учитывать и наличие весьма различных точек зрения МВД России, Генеральной прокуратуры, Министерства юстиции Российской Федерации и ряда других ведомств о путях решения указанных проблем, а также мер по реализации положений Концепции судебной реформы, которая в целях совершенствования организационно-управленческой деятельности органов предварительного следствия предлагает создание единого следственного аппарата, организационно отделенного как от прокуратуры, так и от МВД и КГБ. Однако это предложение в условиях недостаточного финансирования правоохранительных органов из федерального бюджета и с учетом негативного опыта одномоментного создания в 1995 году Государственного следственного комитета в Республике Казахстан и его упразднения в 1997 году может быть осуществлено лишь поэтапно (в течение 2-3х лет).

Уровень организационно-управленческого обеспечения деятельности органов предварительного следствия по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина зависит от ряда факторов, непосредственно влияющих на состояние законности на досудебной стадии производства, среди которых с учетом предложенной В.А. Михайловым классификации обстоятельств, влияющих на законность, обоснованность и эффективность применения законодательства о мерах пресечения, представляется целесообразным выделить следующие: 1) уровень законодательной и ведомственной нормативно-правовой регламентации организации расследования преступлений; 2) состояние структуры органов предварительного следствия, применяющих законодательство в целях защиты прав и свобод человека и гражданина, а также управляющих данными структурами; 3) организация планирования и принятия других управленческих решений, их исполнения; организация взаимодействия, ведомственного (непроцессуального) контроля, методической и практической помощи; 4) координация деятельности по организационному обеспечению конституционных прав и свобод человека и гражданина; 5) уровень ресурсного, кадрового, материально-технического, финансового, криминалистического, оперативно-розыскного, информационного и иного обеспечения процесса применения законодательства по защите прав и свобод человека и гражданина.

Такая научно-практическая классификация системы организационно-управленческого обеспечения деятельности органов предварительного следствия по защите прав и свобод человека и гражданина позволяет:

а) определить оптимальные варианты и направления управленческой деятельности по обеспечению применения законодательства о правах и свободах человека и гражданина;
б) установить круг субъектов управления и пределы их полномочий по организационному обеспечению применения законодательства, обеспечивающего соблюдение прав и свобод человека и гражданина на стадии предварительного следствия.

При разработке предложений по оптимизации организационно-управленческой деятельности органов предварительного следствия в целях защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина необходимо исходить не только из практических и теоретических положений по рассматриваемой проблеме, а также из реального анализа статистических данных о результатах следственной работы в части обеспечения качества и сроков следствия, законности на предварительном следствии, чего отдельные заинтересованные ведомства упорно не хотят замечать.

Например, первый заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации В.И. Радченко в публикации «Восемь лет судебной реформы» утверждает: «количество дел, поступающих в суды с обвинительным заключением (до 800 тысяч ежегодно), говорит о том, что нагрузку на следователей нельзя считать чрезмерной даже с учетом прекращенных и приостановленных производством дел»— и в качестве одной из мер решения проблем предварительного следствия предлагает освободить следователя «от вмешательства в ход расследования со стороны руководства своего ведомства (начальников органов предварительного следствия – курсив автора). Такие функции должны быть сохранены только за прокурором».

Согласно же статистическим данным о результатах следственной работы количество расследованных следователями органов внутренних дел уголовных дел увеличилось почти в два раза (с 976 тыс. в 1989 году до 1.706 тыс. в 2000 году). В связи с этим, как абсолютно точно заметил Н.Г. Соловьев, наличие в системе органов предварительного следствия более 5 тысяч руководителей, обладающих в соответствии с пунктом 6а статьи 34 УПК РСФСР процессуальными правами начальника следственного отдела (статья 127-1 УПК РСФСР) позволяет обеспечить соответствующий сегодняшнему дню уровень процессуального контроля. Прокурор и его заместитель по следствию сегодня реально не в состоянии обеспечить процессуальный контроль за расследованием уголовных дел в следственном управлении или даже отделе, где численность следователей составляет 30 и более штатных единиц.

Эта аксиома подтверждается проведенным анализом статистических данных за последнее десятилетие о результатах следственной работы, особенно в части обеспечения качества и сроков следствия, законности на предварительном следствии, который позволяет автору работы сделать вывод о том, что в тех органах предварительного следствия, где вопросам организационно-управленческой деятельности уделяется значительное внимание и их руководители проблему предупреждения нарушений прав и свобод человека и гражданина на предварительном следствии считают первостепенной в своей деятельности, показатели качества и сроков следствия, число граждан, необоснованно привлеченных к уголовной ответственности, в том числе содержащихся под стражей, остаются стабильными и значительно лучшими, чем в среднем по Российской Федерации.

К числу таких органов предварительного следствия за период с 1991 г. по 2000 г. Следственный комитет при МВД России относит следственные аппараты МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации Кабардино-Балкарской Республики, Владимирской, Волгоградской, Воронежской, Курской, Нижегородской, Оренбургской и еще ряда республик, краев, областей Российской Федерации, что подтверждается приведенными ниже в табл. № 10 статистическими данными о результатах работы отдельных органов предварительного следствия.

И наоборот, там, где проблеме организационно-управленческого обеспечения уделяется недостаточное внимание, качественные характеристики предварительного следствия на протяжении последнего десятилетия значительно хуже среднероссийских показателей, что наглядно проиллюстрировано в табл. № 11.

В целях совершенствования организационно-управленческого обеспечения деятельности органов предварительного следствия Следственным комитетом при МВД России и автором работы за последние три года внедрен ряд новых направлений, основными из которых являются:

Данный тезис подтверждается приведенными ниже в таблице статистическими данными об удельном весе уголовных дел, возвращенных для дополнительного расследования, оконченных в сроки свыше 2-х месяцев, и числе граждан, реабилитированных на стадии предварительного следствия, оправданных судами и из них — содержащихся под стражей (см. табл. № 12).

Принятые Следственным комитетом при МВД России соответствующие управленческие решения и конкретные практические меры с целью нейтрализации указанной негативной тенденции позволили переломить сложившуюся ситуацию и, начиная с ноября 1998 года, наметилась положительная тенденция улучшения основных качественных показателей следственной работы, которая сохранилась в 1999-2000 гг., что подтверждается следующими статистическими данными.

Удельный вес уголовных дел, возвращенных для дополнительного расследования, ежемесячно не превышал 8-ми процентов в 1999 году и был менее 7-ми процентов в 2000 году, а в целом в 1999 г. он составил 6,4 процента (1998 г. – 8,2 процента), 2000 г. – 6 процентов; удельный вес дел, оконченных в срок свыше 2-х месяцев, в целом в 1999 г. составил 15,5 процента (1998 г. – 16,3 процента), 2000 г. – 14,2 процента; число лиц, реабилитированных на стадии следствия и оправданных судом на 1 тыс. лиц по направленным в суд делам в 1999 г. составило 3,2 (1998 г. – 3,9), 2000 г. – 2,9; необоснованно содержащихся под стражей на 1 тыс. лиц по направленным в суд делам в 1999 г. – 1,1 (1998 г. – 1,4), 2000 г. – 1,0.

Требования ежемесячного слежения за основными показателями качества следствия и состояния законности Следственным комитетом при МВД России были распространены на подчиненные органы предварительного следствия указаниями от 21 августа 1997 г. № 17/1-4936 и от 22 февраля 1999 г. № 17/1-1330. Это, безусловно, способствовало стабилизации указанных показателей следственной работы.

Для повышения эффективности организационно-управленческого воздействия Следственный комитет при МВД России в течение 1999-2000 гг. значительное внимание уделял проблемам использования компьютерных информационных технологий. Сегодня практически созданы все необходимые предпосылки для начала выполнения широкомасштабных работ по переходу от использования локальных информационных систем отдельных подразделений к созданию единой распределенной информационной системы органов предварительного следствия с последующей интеграцией ее в автоматизированную информационную систему МВД России.

Решение этой задачи подразумевает развертывание системы передачи данных, обеспечение информационной безопасности и организацию информационного взаимодействия органов предварительного следствия с другими правоохранительными органами (с учетом возможности Федерального агентства правительственной связи и информации при Президенте Российской Федерации - ФАПСИ).

Следственным комитетом при МВД России в соответствии с пунктом 15.5 Плана основных организационных мероприятий МВД России на 2000 г. и разработанной Министерством Концепцией создания единого информационного пространства правоохранительных и контрольно-надзорных органов для удовлетворения информационных потребностей органов предварительного следствия и оперативных служб МВД России начата работа по созданию и развертыванию централизованной межведомственной базы данных «Невод» (ЦМБД «Невод»), строящейся на основе современных индустриальных информационных технологий. Они призваны обеспечить реальные возможности для создания, накопления и актуализации межведомственных информационных ресурсов, способных оперативно предоставлять все необходимые данные по уголовным делам, и организации регламентированного доступа к информационным ресурсам всех категорий пользователей-сотрудников правоохранительных и иных контрольно-ревизионных ведомств.

Совершенствовалась и система кадрового обеспечения, как одна из составляющих организационно-управленческой деятельности органов предварительного следствия по защите прав и свобод человека и гражданина. В 1999-2000 гг. ежегодный выпуск специалистов следственной квалификации, подготовленных высшими образовательными учреждениями МВД России, достиг 2.200 человек, и запланировано его увеличение до 3,5 тыс. По согласованию с Министерством обороны Российской Федерации разрешен прием по контрактам сроком на 5 лет на должности следователей органов внутренних дел не прошедших военную службу выпускников юридических факультетов (отделений) гражданских высших образовательных учреждений.

Принятые меры позволили несколько улучшить кадровую ситуацию. Некомплект следователей на 1 января 2001 г. составил 1,2 тыс. человек или 2,5 процента. Число следователей с высшим юридическим образованием увеличилось до 55,6 процента (для сравнения, 4 года назад - 43,6 процента).

Не способствует, по мнению автора, обеспечению независимости следователя при реализации им функции защиты на стадии предварительного следствия прав и свобод человека и гражданина низкий уровень его социальных гарантий, в том числе неадекватный сложности и напряженности уровень оплаты их труда, что обусловило в значительной степени высокую текучесть следственных кадров (в 1994-1998 гг. из следствия ежегодно уходило 5,5-6 тыс. наиболее подготовленных специалистов), что подтверждается приведенными в табл. № 13 сведениями о количестве следователей, ежегодно оставляющих следственную работу.

Таблица № 10

Статистические данные о результатах работы отдельных органов предварительного следствия
(с положительными результатами)

МВД, ГУВД, УВД

Возвращено дел на дополнительное расследование (в %)

Окончено дел в срок свыше 2-х месяцев (в %)

Реабилитировано в ходе следствия и оправдано судом (на 1 тыс. привлеченных к угол. ответ-ти)

Из них содержались под стражей (на 1 тыс. привлеченных к уголовной ответственности)

1991

1995

2000

1991

1995

2000

1991

1995

2000

1991

1995

2000

Кабардино-Балкарская Республика

4,5

3,1

1,8

14,0

8,0

5,3

12,8

0,0

2,9

0,0

0,0

0,6

Владимирская область

2,5

1,7

2,9

8,4

8,4

14,1

1,4

0,2

1,0

0,2

0,2

0,3

Волгоградская область

5,7

6,6

4,8

13,2

13,9

9,2

1,5

0,6

0,9

0,2

0,4

0,2

Воронежская область

4,5

4,8

3,6

13,4

18,8

14,5

2,0

1,4

2,5

0,6

0,9

0,3

Курская область

7,4

8,2

6,5

17,0

12,1

9,4

4,2

1,1

2,2

0,9

0,4

0,6

Нижегородская область

6,8

6,3

4,8

14,2

9,9

7,0

1,5

1,3

0,9

0,6

0,3

0,6

Оренбургская область

6,7

4,7

3,3

14,8

10,3

4,9

3,9

2,1

0,4

1,5

0,8

0,2

Российская Федерация

7,1

8,1

6,0

19,5

20,3

14,2

4,5

3,7

2,9

1,9

1,4

1,0

Таблица № 11

Статистические данные о результатах работы отдельных органов предварительного следствия (с отрицательными результатами)

МВД, ГУВД, УВД

Возвращено дел на дополнительное расследование (в %)

Окончено дел в срок свыше 2-х месяцев (в %)

Реабилитировано в ходе следствия и оправдано судом (на 1 тыс. привлеченных к угол. ответственности)

Из них содержатся под стражей (на 1 тыс. привлеченных к уголовной ответственности)

1991

1995

2000

1991

1995

2000

1991

1995

2000

1991

1995

2000

Республика Карелия

11,0

13,2

3,7

35,1

36,5

18,3

18,5

16,6

7,0

6,7

5,2

3,2

Республика Коми

8,5

9,4

10,1

30,1

32,5

19,1

12,1

9,2

3,9

4,3

3,6

1,4

Красноярский край

11,1

12,3

9,1

27,0

28,4

20,6

3,3

3,1

3,5

1,9

1,0

1,1

Иркутская область

12,3

13,7

13,3

34,2

35,6

17,4

9,0

5,4

2,9

1,6

1,3

1,5

Магаданская область

5.5

10,1

14,3

26,0

19,1

38,2

7,4

1,2

34,4

4,6

0,0

6,1

Российская Федерация

7,1

8,1

6,0

19,5

20,3

14,2

4,5

3,7

2,9

1,9

1,4

1,0

Таблица № 12

Число граждан, реабилитированных на стадии предварительного следствия, оправданных судами и из них — содержащихся под стражей

 

период

янв.

фев.

март

апр.

май

июнь

июль

авг.

сент.

окт.

нояб.

дек.

Возвр. дослед.

1997

6,3

7,3

7,4

7,8

7,4

8,0

7,5

7,1

6,6

7,6

8,5

11,7

1998

7,0

7,7

8,0

9,0

8,1

9,3

8,2

7,1

6,8

8,3

8,1

10,0

Наруш. сроки

1997

16,2

16,1

15,2

15,1

14.8

23,0

12,6

13,6

13,0

13,8

15,6

28,5

1998

14,4

14,4

14,7

14,5

14,3

23,6

13,5

14,6

15,2

15,4

15,2

23,0

Реабилитир. следов

1997

86

106

207

109

112

398

64

100

96

146

172

732

1998

67

86

136

86

155

509

97

115

148

163

199

639

Оправ.судом

1997

46

86

177

90

53

261

45

45

59

110

68

365

1998

47

45

109

68

59

240

33

12

29

49

104

203

Содер. под стражей

1997

31

61

72

66

54

278

-21

46

59

81

87

356

1998

29

51

66

54

67

307

33

31

31

71

114

335

В целях повышения уровня оплаты труда следственных работников постановлением Правительства Российской Федерации от 5 февраля 1999 года № 126 «О численности органов предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации и оплате труда их сотрудников» Министру внутренних дел предоставлено право устанавливать надбавку в размере 50 процентов должностного оклада за службу в органах предварительного следствия, которое было реализовано в приказе МВД России от 18 февраля 1999 г. № 125 «Об организационно-штатных вопросах органов предварительного следствия и оплате труда их сотрудников». Однако эти меры оказались явно недостаточными, поскольку должностной оклад следователя органа внутренних дел районного звена в 3 раза ниже, чем у следователя прокуратуры (соответственно 500 и 1500 рублей). В основном по этой причине в 1999-2000 гг. следственную работу, как и в предыдущие годы, оставляли ежегодно более 6 тыс. сотрудников, в том числе около 4000 следователей увольнялось и порядка 2000 – переводились в другие службы (табл. № 13).

Ведомственного нормативно-правового регулирования требуют и вопросы создания следственно-оперативных групп, в том числе совместных органов прокуратуры, внутренних дел, федеральной службы безопасности, налоговой полиции и таможенных органов для расследования и раскрытия преступлений, как одно из условий обеспечения органами предварительного следствия конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Таблица № 13

Количество следователей, ежегодно оставляющих следственную работу

Год

Уволилось сотрудников органов предварительного следствия

Перешло из следствия в другие службы

Всего оставило следственную работу

1992

2474

1112

3586

1993

2978

1407

4385

1994

4134

1441

5575

1995

4478

1590

6068

1996

4595

1786

6381

1997

4333

1836

6169

1998

4027

1958

5985

Действующие в настоящее время приказ Генеральной прокуратуры, МВД, ФСБ, ФСНП России от 22 мая 1995 года № 32/199/73/278 «Об утверждении Положения о совместных следственно-оперативных группах (бригадах) органов прокуратуры, внутренних дел, безопасности и налоговой полиции для пресечения и расследования деятельности организованных преступных групп» и совместное указание Генеральной прокуратуры и Министерства внутренних дел Российской Федерации от 2 августа 1993 года № 15-16-93 № 1/3452 «О введении в действие типовой инструкции об организации работы постоянно-действующих следственно-оперативных групп по раскрытию убийств», а также приказ МВД России от 20 июня 1996 года № 334 «Об утверждении Инструкции по организации взаимодействия подразделений и служб органов внутренних дел в расследовании и раскрытии преступлений» не регулируют организационных и процессуальных вопросов создания межведомственных следственно-оперативных групп, их взаимодействие с территориальными органами, в том числе органами предварительного следствия, оказания им практической помощи в расследовании и раскрытии преступлений по конкретному региону.

В указанных нормативных правовых актах не разграничены понятия межведомственной следственно-оперативной группы по расследованию и раскрытию отдельных видов преступлений и оказанию практической помощи по конкретным уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях, не дано различия межведомственных следственно-оперативных групп и межрегиональных (одного ведомства) следственно-оперативных групп, не разграничен порядок их создания и организации деятельности и не установлены уровни (местный, региональный и в целом по Российской Федерации). В этой связи автор считает целесообразным предусмотреть в проекте УПК Российской Федерации полномочия начальника следственного отдела по созданию и руководству следственно-оперативной группы.

К числу факторов, влияющих на медлительность проработки указанной проблемы, автор относит и недостаточное научное обоснование ее решения. И только в декабре 2000 года часть этих проблем более подробно освещена И.А. Цоколовым.

Одним из направлений совершенствования ведомственного нормативно-правового регулирования является реформирование системы единого учета преступлений как гарантии обеспечения прав граждан при разрешении заявлений и сообщений о преступлениях. Последняя (третья) редакция совместной МВД России и Генеральной прокуратуры Российской Федерации Инструкции от 14 декабря 1994 года нуждается в коренном изменении.

Проведенный автором анализ положений Инструкции о едином учете преступлений свидетельствует, что она во многом повторяет первый вариант инструкции 1961 года. Ее положения по учету преступлений базируются на механическом отождествлении понятия преступления в уголовно-правовом аспекте, как основания привлечения к уголовной ответственности конкретного лица, с понятием преступного деяния в уголовной (правовой) статистике — как единицы статистического учета количества зарегистрированных преступлений.

Это позволяет правоприменителю искусственно регулировать статистические данные о преступности, существенно ограничивая тем самым предоставленное Конституцией Российской Федерации право гражданам и организациям на судебную защиту в случаях их нарушения противоправными действиями других лиц, о чем автор неоднократно высказывался в публикациях, выступлениях на конференциях, семинарах, Экспертном совете МВД России.

Об этом свидетельствуют приведенные автором работы статистические данные о преступности, снижение которой в отдельные годы обусловлено, как правило, «играми в статистику». Так, снижение в 1992-1997 гг. на 373 тысячи количества зарегистрированных в Российской Федерации преступлений обусловлено, как показывают материалы исследования (см. приложение 1), в большей степени искусственными манипуляциями со статистикой, а не реальной ситуацией с преступностью в стране.

Это подтверждается тем, что за указанный период произошло фактическое увеличение преступлений на 233,5 тыс., а «сокращение» имело место, в основном, за счет отказа гражданам в регистрации их заявлений о кражах и фактах причинения тяжкого вреда здоровью (соответственно, на 584 тысячи преступлений и на 33 процента). В целом по Российской Федерации в 2000 году зарегистрировано 1 млн. 310 тыс. краж, а отказано в возбуждении уголовного дела по 591 тыс. заявлений о кражах, поступивших в органы милиции. Проведенные автором исследования, показали, что по основной массе отказных материалов лица, причастные к совершению преступления, на момент принятия соответствующего процессуального решения не были установлены.

Как следствие указанных выше факторов, уровень преступности в России в 1998 году составил 1760 противоправных деяний на 100 тыс. населения, что в 3 раза ниже, чем в США, где только по 8-ми индексным (наиболее тяжким) составам в 1996 году он превысил 5 тыс. преступлений, а количество зарегистрированных краж ежегодно составляет порядка 11-11,5 млн., в Англии – 4,5 млн. преступлений против частной собственности.

Принцип относительной полноты регистрации заявлений и сообщений о происшествиях и учет их в качестве преступлений во всех странах с устоявшейся системой правосудия (США, Германия, Голландия и др.) обеспечивается тем, что заявления о правонарушениях, не представляющих большой общественной опасности, после регистрации ставятся на учет как преступления, а затем передаются полиции для принятия оперативных мер к установлению виновного. Это соответствует нашему процессуальному решению об отказе в возбуждении уголовного дела. Полицейское расследование может быть начато только после установления подозреваемого лица или в случае совершения серьезного преступного деяния, что соответствует по УПК РСФСР стадии возбуждения уголовного дела.

Если изложенная точка зрения о введении в уголовной (правовой) статистике понятия единицы учета преступления получит законодательное подтверждение, то начальники органов внутренних дел и другие должностные лица правоохранительных органов не смогут манипулировать со статистикой, относя эти деяния, когда лицо установлено, к преступлениям, или отказывая в возбуждении дела, когда подозреваемый неизвестен. Одновременно при возбуждении прокурором уголовного дела из отказного материала у него не будет оснований для утверждения, что преступление было укрыто от учета, поскольку оно вошло в государственную статистику в момент регистрации и, соответственно, требовать привлечения к ответственности правоприменителя за нарушение законности (ежегодно за это наказывается до полутора тысяч сотрудников органов внутренних дел).

Редакция действующей Инструкции о едином учете преступлений не дает ответа и на такие вопросы, как должны учитываться длящиеся и отдельные виды конкретных составов преступлений, связанных с незаконным изготовлением, приобретением, хранением, перевозкой, пересылкой либо сбытом наркотических средств и незаконным приобретением, передачей, сбытом, хранением, перевозкой или ношением оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств. Инструкция необоснованно учитывает как одно преступление такие противоправные деяния, как финансовые мошенничества (пирамиды), где ущерб причиняется нередко тысячам и десяткам тысяч граждан.

В связи с современными реалиями деятельности правоохранительных органов нуждается в реформировании и Инструкция о порядке изъятия, учета, хранения и передачи вещественных доказательств по уголовным делам, ценностей и иного имущества органами предварительного следствия, дознания и судами № 34/15 от 18 октября 1989 года, отдельные требования которой сегодня должны быть приведены в соответствие с нормативными правовыми актами, действующими, например, в сфере незаконного оборота спирта и алкогольной продукции, а также с требованиями Правительства Российской Федерации о порядке реализации конфискованного и изъятого имущества.

Следственным комитетом при МВД России в инициативном порядке разработаны меры с целью снижения необоснованных расходов по хранению изъятых по уголовным делам скоропортящихся продуктов и товаров, сокращения издержек по обеспечению специальных условий хранения, которые соразмерны со стоимостью этих предметов, а также обеспечения реализации предметов, длительное хранение которых опасно для жизни, здоровья или окружающей среды, и громоздких вещественных доказательств, включая большие партии товаров, хранение которых затруднено или издержки по хранению которых соизмеримы с их стоимостью.

Изложенное выше позволяет сделать вывод о том, что ведомственное нормативно-правовое регулирование организации деятельности органов предварительного следствия является неотъемлемой частью их деятельности, направленной на реализацию следователями одной из основных своих функций защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина. При этом ведомственное нормативно-правовое регулирование должно осуществляться при одновременном совершенствовании кадрового, информационного и ресурсного обеспечения деятельности следственного аппарата, что, по мнению автора, требует концептуального подхода к разработке указанных выше проблем, особенно в связи с различными точками зрения МВД, Генеральной прокуратуры, Минюста, Верховного Суда Российской Федерации о путях их решения. Их положительное решение станет надежной гарантией прав и законных интересов граждан в уголовном судопроизводстве и одновременно действенным средством повышения эффективности борьбы с преступностью.

Приложение 1

Статистические данные о числе зарегистрированных преступлений, в том числе краж, и о количестве материалов, по которым принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела

Период

Зарегистрировано преступлений

+,- к АППГ

Количество отказных материалов

(всего)

+,- к 1991 году

Уд. вес к числу зарегистрированных преступлений

Возбуждено уголовных дел из отказных материалов

+,- к 1991 году

Зарегистрировано краж

Количество отказных материалов о кражах

+,- к 1991 году

Уд. вес к числу зарегистрированных преступлений о кражах

1991

2167964

+17,9

1178029

 

54,3

32501

 

1222529

381980

 

31,2

1992

2760652

+27,3

1317087

+11,8

47,7

34368

+5,7

1630060

469024

+22,8

28,8

1993

2799614

+1,4

1305015

+10,8

46,6

35940

+10,6

1579600

412180

+7,9

26,1

1994

2632708

-6,0

1344592

+14,1

51,1

38032

+17,0

1314788

379167

-0,7

28,8

1995

2755669

+4,7

1488373

+26,3

54,0

42383

+30,4

1367866

438571

+14,8

32,1

1996

2625081

-4,7

1477454

+25,4

56,3

41108

+26,5

1207478

438086

+14,7

36,3

1997

2397311

-8,7

1567969

+33,1

65,4

45343

+39,5

1053972

485999

+27,2

46,1

1998

2581940

+7,7

1682201

+42,8

65,2

58148

+78,9

1143364

524917

+37,4

45,9

1999

3001748

+16,3

1858130

+57,7

61,9

60805

+87,1

1413810

632844

+65,7

44,8

2000

2952367

-1,6

1744098

+48,1

59,1

71448

+119,8

1310079

590898

+54,7

45,1

Приложение 2

Раздел 4. Соблюдение законности органами предварительного следствия в системе МВД России

  

Возвращено дел для дополнительного расследования (всего) 

Окончено дел в сроки свыше 2-х месяцев 

Число лиц, в отношении которых уголовное преследование прекращено следствием по реабилитирующим основаниям

Число оправданных и лиц, в отношении которых уголовное преследование прекращено судом по реабилитирующим основаниям

Число лиц, в отношении которых уголовное преследование прекращено следствием по реабилитирующим основаниям, и оправданных судом

Удельный вес оправданных и реабилитированных следствием на 1000 привлеченных лиц

Число содержащихся под стражей лиц из числа оправданных или тех, дела о которых прекращены по реабилитирующим основаниям

Удельный вес необоснованно содержащихся под стражей на 1000 привлеченных лиц

1991

1995

2000

1991

1995

2000

1991*

1995

2000

1991*

1995

2000

1991

1995

2000

1991

1995

2000

1991

1995

2000

1991*

1995

2000

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

РЕСПУБЛИКА АДЫГЕЯ

77

59

46

188

219

92

 

2

0

 

4

3

14

6

3

 

2.8

1.4

7

1

1

 

0.9

0.5

РЕСПУБЛИКА АЛТАЙ

69

176

174

299

624

565

 

13

7

 

5

4

0

18

11

 

8.8

5.1

0

1

5

 

2.9

2.3

РЕСПУБЛИКА БАШКОРТОСТАН

593

960

365

1135

1779

1079

 

68

37

 

23

17

36

91

54

 

5.1

2.5

14

7

27

 

2.1

1.3

РЕСПУБЛИКА БУРЯТИЯ

351

765

1221

1097

1917

2388

 

6

3

 

6

2

4

12

5

 

1.2

0.4

1

2

4

 

0.5

0.4

РЕСПУБЛИКА ДАГЕСТАН

194

261

153

462

459

263

 

12

0

 

0

6

22

12

6

 

2.3

0.8

7

0

2

 

1.9

0.3

РЕСПУБЛИКА ИНГУШЕТИЯ

8

77

15

35

110

69

 

24

0

 

0

2

0

24

2

 

53.6

2.9

0

0

1

 

4.5

1.4

КАБАРДИНО-БАЛКАРСКАЯ РЕСП.

94

94

45

356

267

141

 

0

0

 

0

9

31

24

9

 

0.0

2.9

0

0

2

 

0.0

0.6

РЕСПУБЛИКА КАЛМЫКИЯ

108

181

150

218

236

221

 

15

13

 

9

16

13

24

29

 

12.1

14.1

2

3

14

 

4.0

6.8

КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕССКАЯ РЕСП.

70

313

150

175

324

380

 

44

31

 

6

9

13

50

40

 

30.5

22.0

10

5

11

 

10.4

6.1

РЕСПУБЛИКА КАРЕЛИЯ

248

509

124

1312

1936

729

 

51

12

 

29

21

50

80

33

 

16.6

7.0

18

4

15

 

5.2

3.2

РЕСПУБЛИКА КОМИ

391

564

601

1833

2377

1561

 

44

9

 

28

22

67

72

31

 

9.2

3.9

24

4

11

 

3.6

1.4

РЕСПУБЛИКА МАРИЙ ЭЛ

152

346

185

614

864

774

 

45

19

 

9

9

18

54

28

 

12.1

5.3

7

1

6

 

3.4

1.1

РЕСПУБЛИКА МОРДОВИЯ

124

279

270

362

596

746

 

8

5

 

17

4

7

25

9

 

4.5

1.8

6

5

6

 

2.0

1.2

РЕСПУБЛИКА САХА (ЯКУТИЯ)

180

188

208

505

639

422

 

5

1

 

7

7

7

12

8

 

2.2

1.4

1

4

1

 

1.7

0.2

РЕСПУБЛИКА СЕВ.ОСЕТИЯ-АЛАНИЯ

124

100

121

249

175

309

 

27

11

 

0

0

13

27

11

 

12.8

4.6

13

0

5

 

11.9

2.1

РЕСПУБЛИКА ТАТАРСТАН

714

1076

1013

995

1210

1154

 

38

34

 

48

16

21

86

50

 

4.2

2.0

9

13

21

 

1.3

0.8

РЕСПУБЛИКА ТЫВА

276

607

562

529

1089

957

 

1

5

 

4

10

8

5

15

 

1.6

5.2

4

2

3

 

0.7

1.0

УДМУРТСКАЯ РЕСПУБЛИКА

625

1416

506

1476

1950

1329

 

70

7

 

7

9

20

77

16

 

7.1

1.5

6

3

9

 

2.1

0.8

РЕСПУБЛИКА ХАКАСИЯ

169

246

302

593

852

923

 

2

1

 

2

10

9

4

11

 

0.9

1.9

4

1

11

 

0.7

1.9

ЧЕЧЕНСКАЯ РЕСПУБЛИКА

 

2

51

 

102

86

 

2

3

 

0

0

0

2

3

 

2.9

4.0

0

0

2

 

0.0

2.7

ЧУВАШСКАЯ РЕСПУБЛИКА

169

531

159

549

1345

998

 

8

5

 

15

3

5

23

8

 

2.9

1.0

0

6

3

 

1.4

0.4

АЛТАЙСКИЙ КРАЙ

594

2006

2118

2449

3281

4183

 

64

84

 

58

30

22

122

114

 

5.4

5.1

11

7

46

 

1.2

2.1

КРАСНОДАРСКИЙ КРАЙ

751

1508

977

2009

2382

1749

 

32

18

 

14

15

49

46

33

 

1.9

1.2

9

3

6

 

0.6

0.2

КРАСНОЯРСКИЙ КРАЙ (БЕЗ А.О.)

1173

2225

1835

4371

4721

5114

 

36

67

 

32

23

42

68

90

 

3.1

3.5

24

9

28

 

1.0

1.1

ТАЙМЫРСКИЙ А.О.

 

21

28

 

74

37

 

4

0

 

0

0

0

4

0

 

18.7

0.0

0

0

0

 

0.0

0.0

ЭВЕНКИЙСКИЙ А.О.

 

8

17

 

22

72

 

0

4

 

0

0

0

0

4

 

0.0

27.2

0

0

0

 

0.0

0.0

ПРИМОРСКИЙ КРАЙ

425

1043

1023

2650

3806

3264

 

27

20

 

16

15

35

43

35

 

2.4

1.9

23

6

12

 

1.5

0.6

СТАВРОПОЛЬСКИЙ КРАЙ

429

701

569

1564

1855

2103

 

13

39

 

18

35

16

31

74

 

2.7

5.2

2

3

21

 

0.6

1.5

ХАБАРОВСКИЙ КРАЙ

1018

2076

1600

2083

2668

1410

 

14

7

 

4

10

36

18

17

 

1.4

0.9

22

0

4

 

0.6

0.2

АМУРСКАЯ ОБЛАСТЬ

127

484

491

1045

2312

2098

 

32

32

 

7

17

8

39

49

 

4.2

4.7

2

3

26

 

1.9

2.5

АРХАНГЕЛЬСКАЯ ОБЛАСТЬ (БЕЗ А.О.)

196

471

261

866

1696

1200

 

4

6

 

9

7

15

13

13

 

1.4

1.6

6

3

2

 

0.3

0.2

НЕНЕЦКИЙ А.О.

 

9

9

 

32

100

 

0

23

 

0

1

0

0

24

 

0.0

84.5

0

0

0

 

0.0

0.0

АСТРАХАНСКАЯ ОБЛАСТЬ

265

569

436

692

1117

721

 

32

11

 

17

7

39

49

18

 

7.2

2.6

21

4

10

 

3.5

1.5

БЕЛГОРОДСКАЯ ОБЛАСТЬ

237

371

334

1013

921

657

 

15

5

 

4

11

16

19

16

 

3.3

2.5

4

1

1

 

1.0

0.2

БРЯНСКАЯ ОБЛАСТЬ

173

386

323

655

616

668

 

19

11

 

4

2

7

23

13

 

2.3

1.3

4

2

3

 

0.5

0.3

ВЛАДИМИРСКАЯ ОБЛАСТЬ

105

136

197

501

704

1151

 

1

8

 

1

2

7

2

10

 

0.2

1.0

1

1

3

 

0.2

0.3

ВОЛГОГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ

428

635

629

1270

1352

1425

 

6

12

 

2

3

14

8

15

 

0.6

0.9

2

1

4

 

0.4

0.2

ВОЛОГОДСКАЯ ОБЛАСТЬ

164

483

436

743

1317

1721

 

15

9

 

8

20

10

23

29

 

2.9

2.6

5

4

11

 

1.8

1.0

ВОРОНЕЖСКАЯ ОБЛАСТЬ

245

377

307

1144

1517

1693

 

12

9

 

3

21

13

15

30

 

1.4

2.5

4

3

4

 

0.9

0.3

ЕВРЕЙСКАЯ АВТ. ОБЛАСТЬ

97

379

250

342

653

280

 

109

10

 

5

14

15

114

24

 

41.7

8.8

9

1

9

 

1.5

3.3

ИВАНОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

331

599

394

1617

2450

1658

 

48

12

 

9

5

25

57

17

 

6.1

1.8

9

6

2

 

1.7

0.2

ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ (БЕЗ А.О.)

1219

2193

2681

5466

6619

4632

 

85

30

 

24

33

107

109

63

 

5.4

2.9

19

8

33

 

1.3

1.5

УСТЬ-ОРДЫНСКИЙ БУРЯТСКИЙ А.О.

 

216

151

 

604

484

 

6

2

 

2

8

0

8

10

 

5.5

7.4

0

1

4

 

1.4

2.9

КАЛИНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ

195

403

306

1468

1413

1006

 

20

6

 

4

6

17

24

12

 

3.0

1.7

8

1

4

 

1.3

0.6

КАЛУЖСКАЯ ОБЛАСТЬ

208

354

259

678

916

1179

 

8

8

 

11

10

9

19

18

 

3.0

2.6

0

0

3

 

0.8

0.4

КАМЧАТСКАЯ ОБЛАСТЬ (БЕЗ А.О.)

173

225

146

921

239

148

 

6

6

 

6

3

25

12

9

 

4.4

3.6

8

1

4

 

1.8

1.6

КОРЯКСКИЙ А.О.

 

35

37

 

45

57

 

10

6

 

0

0

0

10

6

 

39.7

25.6

0

0

0

 

11.9

0.0

КЕМЕРОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

651

1238

697

3158

4461

3589

 

80

39

 

21

31

59

101

70

 

4.6

2.8

34

9

33

 

2.8

1.3

КИРОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

152

302

195

1116

1578

1283

 

11

9

 

9

11

12

20

20

 

1.8

1.9

2

5

5

 

0.8

0.5

КОСТРОМСКАЯ ОБЛАСТЬ

77

128

153

510

781

990

 

10

19

 

5

17

11

15

36

 

3.0

8.2

1

2

18

 

1.0

4.1

КУРГАНСКАЯ ОБЛАСТЬ

267

877

562

810

1533

909

 

47

42

 

29

36

22

76

78

 

8.0

8.0

3

2

7

 

1.2

0.7

КУРСКАЯ ОБЛАСТЬ

205

423

380

655

738

616

 

6

11

 

2

7

14

8

18

 

1.1

2.2

3

1

5

 

0.4

0.6

г.САНКТ-ПЕТЕРБУРГ и ЛЕН. ОБЛ.

455

1064

969

4247

7328

6767

 

93

76

 

19

92

96

112

168

 

3.6

4.6

45

8

60

 

2.1

1.6

ЛИПЕЦКАЯ ОБЛАСТЬ

153

216

246

506

513

730

 

1

9

 

25

13

8

26

22

 

4.7

3.8

2

11

11

 

2.2

1.9

МАГАДАНСКАЯ ОБЛАСТЬ

99

190

233

733

463

896

 

1

68

 

2

5

16

3

73

 

1.2

34.4

10

0

13

 

0.0

6.1

МОСКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

689

1321

944

3382

4644

2970

 

57

52

 

44

49

57

101

101

 

4.4

3.7

27

14

51

 

1.9

1.9

г.МОСКВА

323

938

831

3568

3728

3255

 

56

66

 

26

34

242

82

100

 

3.4

3.4

158

13

34

 

2.2

1.1

МУРМАНСКАЯ ОБЛАСТЬ

95

192

201

964

1305

1408

 

3

10

 

15

14

18

18

24

 

3.1

4.6

6

9

6

 

2.1

1.1

НИЖЕГОРОДСКАЯ ОБЛАСТЬ

594

920

734

2093

1921

1355

 

19

10

 

7

9

16

26

19

 

1.3

0.9

6

0

14

 

0.3

0.6

НОВГОРОДСКАЯ ОБЛАСТЬ

139

206

255

604

668

800

 

12

29

 

5

11

13

17

40

 

2.9

6.9

6

2

12

 

1.2

2.1

НОВОСИБИРСКАЯ ОБЛАСТЬ

323

604

808

2190

3040

2021

 

19

8

 

6

5

16

25

13

 

1.2

0.5

10

3

2

 

0.7

0.1

ОМСКАЯ ОБЛАСТЬ

294

899

677

1632

2947

4008

 

26

22

 

14

8

38

40

30

 

2.3

1.7

8

4

6

 

0.9

0.3

ОРЕНБУРГСКАЯ ОБЛАСТЬ

462

498

391

1255

833

640

 

18

2

 

14

5

32

32

7

 

2.1

0.4

12

3

3

 

0.8

0.2

ОРЛОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

226

387

208

1008

1209

854

 

19

6

 

5

12

18

24

18

 

4.7

3.0

7

1

2

 

1.2

0.3

ПЕНЗЕНСКАЯ ОБЛАСТЬ

158

258

193

569

447

728

 

6

5

 

2

4

9

8

9

 

1.3

1.6

3

0

6

 

0.6

1.0

ПЕРМСКАЯ ОБЛАСТЬ (БЕЗ А. О.)

745

1285

836

3692

4564

4805

 

24

51

 

19

31

17

43

82

 

1.8

3.0

4

6

28

 

0.7

1.0

КОМИ-ПЕРМЯЦКИЙ А.О.

 

65

100

 

249

496

 

1

0

 

0

0

0

1

0

 

0.6

0.0

0

0

0

 

0.0

0.0

ПСКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

165

289

311

893

1332

987

 

8

9

 

8

3

4

16

12

 

2.5

1.7

0

2

3

 

0.9

0.4

РОСТОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

842

1643

1646

2667

4310

4222

 

115

74

 

72

39

67

187

113

 

8.9

4.3

30

21

53

 

3.2

2.0

РЯЗАНСКАЯ ОБЛАСТЬ

186

375

157

1018

1162

904

 

22

5

 

9

3

17

31

8

 

4.6

1.3

9

1

4

 

1.8

0.6

САМАРСКАЯ ОБЛАСТЬ

514

1143

885

2178

2045

3185

 

25

8

 

16

9

34

41

17

 

2.3

0.8

14

5

6

 

1.3

0.3

САРАТОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

497

745

534

2104

1369

1457

 

27

20

 

30

20

91

57

40

 

3.7

2.4

47

12

11

 

1.7

0.7

САХАЛИНСКАЯ ОБЛАСТЬ

158

354

236

1179

1523

718

 

12

7

 

6

14

17

18

21

 

2.7

5.1

6

2

8

 

1.2

2.0

СВЕРДЛОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

1035

1821

2003

3366

4344

4071

 

7

50

 

54

51

18

61

101

 

1.8

2.9

5

15

43

 

0.6

1.3

СМОЛЕНСКАЯ ОБЛАСТЬ

132

207

284

514

1021

659

 

5

1

 

10

6

6

15

7

 

2.1

0.9

4

3

1

 

0.7

0.1

ТАМБОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

219

328

306

825

666

428

 

17

25

 

14

6

15

31

31

 

3.6

4.0

2

5

18

 

2.4

2.3

ТВЕРСКАЯ ОБЛАСТЬ

188

438

521

1197

1890

1119

 

20

11

 

12

6

24

32

17

 

3.1

1.5

13

3

3

 

0.7

0.3

ТОМСКАЯ ОБЛАСТЬ

228

528

288

953

1822

1533

 

31

13

 

16

15

17

47

28

 

5.4

3.2

12

2

4

 

0.8

0.5

ТУЛЬСКАЯ ОБЛАСТЬ

150

470

460

1183

1445

1804

 

21

28

 

8

18

12

29

46

 

2.9

4.4

5

1

9

 

1.8

0.9

ТЮМЕНСКАЯ ОБЛАСТЬ (БЕЗ А.О.)

821

1046

589

1986

2233

1242

 

42

13

 

34

10

19

76

23

 

8.2

2.1

11

8

13

 

3.7

1.2

ХАНТЫ-МАНСИЙСКИЙ А.О.

 

628

458

 

1120

1359

 

15

17

 

13

21

0

28

38

 

3.6

4.2

0

6

12

 

0.8

1.3

ЯМАЛО-НЕНЕЦКИЙ А.О.

 

163

115

 

243

151

 

3

0

 

6

2

0

9

2

 

3.8

0.8

0

4

0

 

1.7

0.0

УЛЬЯНОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

958

1399

653

1795

1704

1310

 

21

24

 

9

8

33

30

32

 

9.3

3.9

13

3

6

 

6.8

0.7

ЧЕЛЯБИНСКАЯ ОБЛАСТЬ

640

1499

1227

3267

4708

6430

 

58

79

 

11

8

49

69

87

 

2.9

3.4

29

2

45

 

1.5

1.7

ЧИТИНСКАЯ ОБЛАСТЬ (БЕЗ А.О.)

475

977

1203

2265

2531

2314

 

21

10

 

7

13

30

28

23

 

2.5

1.8

19

4

8

 

1.5

0.6

АГИНСКИЙ БУРЯТСКИЙ А.О.

 

38

99

 

79

57

 

0

0

 

0

6

0

0

6

 

0.0

9.3

0

0

0

 

0.0

0.0

ЯРОСЛАВСКАЯ ОБЛАСТЬ

307

399

393

1769

1964

1321

 

12

10

 

6

13

16

18

23

 

2.1

2.1

7

1

6

 

0.6

0.6

ЧУКОТСКИЙ А.О.

 

60

24

 

172

169

 

3

0

 

3

0

0

6

0

 

13.5

0.0

0

2

0

 

4.5

0.0

ВСЕГО ПО РОССИИ

27517

54405

45449

111692

147292

134220

 

2176

1656

 

1112

1163

2089

3288

2819

 

3.7

2.9

903

330

986

 

1.4

1.0

* - отсутствие статистических сведений

Приложение 3

СВЕДЕНИЯ
о количестве задержанных и арестованных органами предварительного следствия и дознания в 1998 - 2000 г. г.

 

1998

1999

2000

след. пр-ры

след. МВД

органы дознан.

Итого

след. пр-ры

след. МВД

органы дознан.

Итого

след. пр-ры

след. МВД

органы дознан.

Итого

Всего задержано

55.941

449.743

44.057

549.741

60.249

516.990

46.979

624.218

60642

467870

39188

567700

из них арестовано

44.605

279.691

20.375

344.671

48.002

316.548

20.470

385.020

48539

286164

16761

351464

Уд. вес арестованных к числу задержанных

79.7

62.2

46.2

62.7

79.7

61.2

43.6

61.7

80.0

61.2

42.8

61.9

Число обвиняемых по направленным в суд делам

89.161

876.634

383.636

1349431

95.572

1.024.962

428.976

1549510

97515

981952

437119

1516586

Всего прокурорами дано санкций на арест

 

 

 

399439

 

 

 

447285

 

 

 

408417

Уд. вес арестованных к числу обвиняемых

50.0

31.9

5.3

25.5

50.2

30.9

4.8

24.8

49.8

29.1

3.8

23.2

Приложение 4

С В Е Д Е Н И Я
о количестве возвращенных для дополнительного расследования уголовных дел по делам следователей органов внутренних дел, результатах их расследования и числе оправданных судами граждан по делам этой категории

Период

Возвращено дел на дополнительное расследование (всего)

Уд. вес к числу направленных в суд (в %)

Возвращено дел судом

Уд. вес к числу возвращенных на доследование

Повторно направлено в суд

Уд. вес к числу возвращенных на доследование

Всего прекращено дел из числа возвращенных на доследование

Уд. вес к числу возвращенных на доследование

В том числе прекращено за отсутствием состава или события преступления

Уд. вес к числу возвращенных на доследование

Число лиц, оправданных судами

1989

19644

6,9

14205

72,3

13948

71,0

1936

9,9

158

0,8

553

1990

25248

7,5

17477

69,2

18940

75,0

1992

7,9

186

0,7

592

1991

27517

7,1

18168

66,0

20286

73,7

2166

7,9

232

0,8

818

1992

31720

7,0

19556

61,7

22994

72,5

2260

7,1

217

0,7

857

1993

42809

7,9

25460

59,5

32631

76,2

2447

5,7

345

0,8

824

1994

50018

8,4

29383

58,7

38429

76,8

2941

5,9

338

0,7

938

1995

54405

8,1

32318

59,4

42958

79,0

3130

5,8

495

0,9

1112

1996

53925

7,9

32814

60,9

43520

80,7

3328

6,2

561

1,0

1556

1997

51748

7,8

32133

62,1

40850

78,9

3548

6,9

642

1,2

1405

1998

55946

8,2

35074

62,7

45043

80,5

3657

6,5

646

1,2

998

1999

49726

6,4

28477

57,3

40940

82,3

3595

7,2

534

1,1

1255

2000

45449

6,0

25947

57,1

37722

83,0

3570

7,9

370

0,8

1163

Приложение № 5

Таблица обобщенных результатов анализа по материалам 239 уголовных дел, изученных в ГУВД г. Москвы, Московской и Ростовской областей, УВД Астраханской, Тверской, Ульяновской областей.

Перечень вопросов, подлежащих обобщению

Процентное выражение

1.

Основными причинами возвращения уголовных дел явились:

 

1.1 Неполнота предварительного следствия, которая не может быть восполнена в судебном заседании;

38,5 %

1.2 Существенные нарушения уголовно-процессуального закона органами предварительного следствия;

30 %

1.3 Наличие оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения, связанного с ранее предъявленным, либо для изменения обвинения на более тяжкое или отличающегося в обвинительном заключении;

14,5 %

1.4 Наличие оснований для привлечения к уголовной ответственности по данному делу других лиц;

2 %

1.5 Неправильное соединение или разъединение дел.

1 %

2.

Неполнота, односторонность предварительного следствия, нарушения требований ст.ст. 68, 69 УПК РСФСР, которая выразилась в следующем (исходя из 100 %):

 

2.1 Не установлены существенные обстоятельства, входящие в предмет доказывания (время, место, способ совершения преступлений, характер и размер ущерба, причиненного преступлением, и т.д.);

21 %

2.2 Оставлены без проверки данные об участии в преступлении других лиц, совершение обвиняемыми иных преступлении, показаний обвиняемых в свою защиту;

15 %

2.3 Не приняты меры к устранению противоречий в показаниях обвиняемых в свою защиту;

17,3 %

2.4 Не проведены необходимые экспертизы;

7 %

2.5 Не установлены с достаточной полнотой данные о личности обвиняемых;

7,6 %

2.6 Не допрошены лица, чьи показания имеют существенное значение для дела;

10,6 %

2.7 Не расследовались целые эпизоды преступной деятельности, несмотря на наличие в деле соответствующих материалов;

8,5 %

2.8 Невыполнение указаний суда и прокуратуры, данных или при возвращении дел для дополнительного расследования или в процессе их расследования;

5,5 %

2.9 Недостаточное изучение личности обвиняемых, вследствие чего возвращены на доследования дела.

7,5 %

3.

Существенные нарушения уголовно-процессуального закона (исходя из 100 %):

 

3.1 Нарушения прав обвиняемых на защиту;

28 %

3.2 Не обеспечивалось участие защитника;

15 %

3.3 Приглашение одного защитника нескольким обвиняемым;

8 %

3.4 Нарушение требований ч. 4 ст. 47 УПК РСФСР в качестве защитника на стадии предварительного следствия допускаются лица, не входящие в число указанных в законе;

3 %

3.5 Необеспечение участия в следственных действиях адвоката, избранного обвиняемым;

5,5 %

3.6 Вынужденный отказ обвиняемых на защиту;

5 %

3.7 Необеспечение участия переводчика на следствии или переводчик предоставляется с отсутствием от требований закона;

15,5 %

3.8 Не обеспечивается участие в расследовании законных представителей несовершеннолетних обвиняемых и лиц, совершивших общественно-опасные деяния в состоянии невменяемости;

6,4 %

3.9 «Технические ошибки», которые выражаются при арифметическом подсчете сумм похищенного, отсутствии подписей в процессуальных документах и т. д.

5,1 %

4.

Наличие оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения, связанного с ранее предъявленным, либо изменения обвинения. Ошибки выразились в следующем (исходя из 100 %):

 

4.1 Неправильная квалификация действий обвиняемых по статье предусматривающей меньшую ответственность;

27,1 %

4.2 Неполнота и неконкретность предъявленного обвинения;

15,1 %

4.3 Невменение в вину квалифицирующих признаков совершенного преступления, повторности, неоднократности совершения преступления, совершения преступления по сговору группой лиц и т.д.

25 %

5

Наличие оснований для привлечения к уголовной ответственности других лиц.

7,6 %

Приложение 6

Перечень статей Уголовного кодекса Российской Федерации, содержащих квалифицирующие признаки «неоднократность», «судимость», «систематичность», «судимость два и более раз»

Квалифицирующий признак

Статьи УК Российской Федерации

Неоднократно

105 ч. 2 п. «н», 111 ч. 3 п. «в», 112 ч. 2 п. «ж», 126 ч. 2, 127 ч. 2 п. «б», 131 ч. 2 п. «а», 132 ч. 2 п. «а», 146 ч. 2, 147 ч. 2, 152 ч. 2, 158 ч. 2 п. «б», 159 ч. 2 п. «б», 160 ч. 2 п. «б», 161 ч. 2 п. «б», 162 ч. 2 п. «б», 163 ч. 2 п. «б», 164 ч. 2 п. «б», 165 ч. 2, 166 ч. 2 п. «б», 171-1 ч. 2 п. «б», 174 ч. 2 п. «б», 178 ч. 2, 179 ч. 2 п. «а», 180, 181 ч. 2, 184 ч. 2, 187 ч. 2, 188 ч. 3 п. «а», 194 ч. 2 п. «в», 199 ч. 2 п. «в», 202 ч. 2, 204 ч. 2, ч. 4 п. «б», 205 ч. 2 п. «б», 206 ч. 2 п. «б», 211 ч. 2 п. «б», 221 ч. 2 п. «б», 222 ч. 2, 223 ч. 2, 226 ч. 3 п. «б», 227 ч. 2, 228 ч. 3 п. «б», 229 ч. 2 п. «б», 230 ч. 2 п. «б», 231 ч. 2 п. «б», 234 ч. 2 п. «б», 238 ч. 2 п. «б», 245 ч. 2, 260 ч. 2 п. «а», 290 ч. 4 п. «б», 291 ч. 2, 323 ч. 2, 326 ч. 2, 327 ч. 2, 335 ч. 2 п. «а».

Всего

54 статьи

Систематичность

110, 117 ч. 1, 151 ч. 1

Всего

3 статьи

Судимость

123 ч. 2, 126 ч. 3 п. «б», 171 ч. 2 п. «в», 172 ч. 2 п. «в», 175 ч. 2 п. «в», 186 ч. 2, 191 ч. 2 п. «а», 194 ч. 2 п. «б», 198 ч. 2, 199 ч. 2 п. «б», 200 ч. 2 п. «а», 213 ч. 2 п. «в».

Всего

12 статей

Судимость два и более раз

158 ч. 3 п. «в», 159 ч. 3 п. «в», 160 ч. 3 п. «в», 161 ч. 3 п. «в», 162 ч. 3 п. «г», 163 ч. 3 п. «г», 165 ч. 3 п. «в», 221 ч. 3 п. «в», 226 ч. 4 п. «в», 229 ч. 3 п. «г».

Всего

10 статей

Приложение 7
Проект

О внесении изменений и дополнений в проект Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (ко 2-му чтению в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации

Статья 50. Подозреваемый

1. Подозреваемым является лицо, в отношении которого:

1) возбуждено уголовное дело по основаниям и в порядке, установленном настоящим Кодексом.

Статья 53. Защитник

3. Защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения, или назначения в отношении этого лица судебно-психиатрической экспертизы - с момента фактического его задержания или объявления ему постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы. В случае, если к лицу, подозреваемому в совершении преступления, применены иные меры процессуального принуждения или его права и свободы затронуты действиями, связанными с его уголовным преследованием, защитник допускается к участию в деле с начала осуществления этих мер или действий.

Статью 201 дополнить

частью второй следующего содержания:

«Экспертиза может назначаться до возбуждения уголовного дела в случаях, когда для этого не требуется получение образцов для сравнительного исследования».

Статья 151. Формы предварительного расследования

1. Предварительное расследование проводится в форме предварительного следствия либо дознания.

2. Предварительное расследование в форме предварительного следствия обязательно по всем уголовным делам, за исключением дел о преступлениях, предусмотренных частью третьей настоящей статьи.

3. Предварительное расследование в форме дознания проводится:

1) по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 112 частью первой, 115, 116, 118, 119, 121, 122 частями первой и второй, 153-157, 158 частью первой, 159 частью первой, 160 частью первой, 161 частью первой, 163 частью первой, 165 частями первой и второй, 166 частью первой, 167 частью первой, 168, 171 частью первой, 171-1 частью первой, 175 частями первой и второй, 180, 182, 188 частью первой, 194, 200, 213 частями первой и второй, 214, 219 частью первой, 220 частью первой, 221 частью первой, 222 частями первой и четвертой, 223 частями первой и четвертой, 224, 228 частями первой и пятой, 230 частью первой, 231 частью первой, 232 частью первой, 233, 240 частью первой, 241, 242, 243-245, 256, 258, 260 частью первой, 261 частью первой, 264 частью первой, 266 частью первой, 268 частью первой, 297, 308, 310, 311 частью первой, 312, 313 частью первой, 314, 315, 319, 322 частью первой, 323 частью первой, 324-327, 329, 330 частью первой Уголовного кодекса Российской Федерации;
2) по постановлению прокурора – по уголовным делам о преступлениях небольшой и средней тяжести.

Статья 152. Органы предварительного расследования

1. Предварительное расследование по уголовным делам проводится:

1) дознавателями – по уголовным делам о преступлениях, указанных частями второй и третьей настоящей статьи;
2) следователями Федеральной службы расследования – по уголовным делам о преступлениях, указанных в части второй статьи 152 настоящего Кодекса;
3) следователями прокуратуры – по уголовным делам о всех преступлениях, совершенных судьями, прокурорами, следователями, дознавателями и адвокатами, а также по уголовным делам о преступлениях, совершенных в отношении указанных лиц в связи с их профессиональной деятельностью.

2. Предварительное расследование проводится дознавателями:

1) органов внутренних дел и иных государственных органов, наделенных в соответствии с федеральным законом полномочиями по осуществлению оперативно-розыскной деятельности – по всем уголовным делам, предусмотренным частью третьей статьи 151, за исключением дел, перечисленных в пунктах 2-6 части второй настоящей статьи;
2) органов Федеральной службы безопасности – по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных статьями 275-284, 353-36- Уголовного кодекса РФ;
3) органов Федеральной службы налоговой полиции – по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных статьями 198, 199 Уголовного кодекса Российской Федерации;
4) органов Федеральной пограничной службы – по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных статьями 253, 256, 322, 323 360 Уголовного кодекса Российской Федерации, а также по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных статьей 188 Уголовного кодекса Российской Федерации, в части контрабанды, задержанной органами федеральной пограничной службы в отсутствие таможенных органов;
5) органов службы судебных приставов Министерства юстиции Российской Федерации, перечисленных в пункте 4 части первой статьи 43 настоящего Кодекса, - по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных статьями 294 частью первой, 297, 298 частями первой и второй (в части клеветы в отношении судебного пристава), 298, 311 частью первой, 312 и 315 Уголовного кодекса РФ.

3. Дознавателями также могут быть:

1) командиры воинских частей и соединений, начальники военных учреждений и гарнизонов – по уголовным делам о преступлениях, совершенных военнослужащими, гражданами, проходящими военные сборы, а также гражданским персоналом Вооруженных Сил РФ, других войск, воинских формирований и органов или в связи с исполнением своих служебных обязанностей, или в расположении части, соединения, учреждения, гарнизона;
2) начальники органов и учреждений уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции РФ – по уголовным делам о преступлениях против установленного порядка несения службы, совершенных сотрудниками этих учреждений, а равно по делам о преступлениях, совершенных в расположении указанных учреждений иными физическими лицами.

4. Прокурор вправе проводить следствие по любому уголовному делу.

Статья 155. Деятельность органов дознания по делам, по которым предварительное следствие обязательно

1. При наличии признаков преступления, по которому производство предварительного следствия обязательно, орган дознания в порядке, предусмотренном статьей 158 настоящего Кодекса, возбуждает уголовное дело и производит неотложные следственные действия, необходимые для обнаружения доказательств, требующих незамедлительного изъятия, закрепления и исследования.

2. После выполнения неотложных следственных действий по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях не позднее десятидневного срока со дня возбуждения уголовного дела орган дознания направляет уголовное дело прокурору в соответствии с частью первой статьи 160 настоящего Кодекса.

3. По делам о преступлениях небольшой и средней тяжести орган дознания производит необходимые следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия до установления лица, которое может быть привлечено в качестве обвиняемого. При установлении такого лица орган дознания избирает меру пресечения либо отбирает обязательство о явке, выносит постановление о направлении дела для производства предварительного следствия и направляет дела надзирающему прокурору.

4. В порядке и в сроки, предусмотренные настоящим Кодексом, следователь предъявляет установленному лицу обвинение, а в случае, когда основания для привлечения лица в качестве обвиняемого не усматриваются, отменяет меру пресечения и выносит постановление о возвращении дела в орган дознания.

5. После передачи дела следователю орган дознания вправе производить по нему следственные и розыскные действия только по поручению следователя. В случае передачи следователю дела, по которому не представилось возможным обнаружить лицо, совершившее преступление, орган дознания обязан принимать розыскные и оперативно-розыскные меры для установления такого лица, уведомляя следователя о результатах.

Глава 31. Дознание
Статья 235 . Порядок и сроки дознания

1. Дознание по уголовным делам, перечисленным в части третьей статьи 151 настоящего Кодекса, проводится в порядке, предусмотренном главами 20-30 настоящего Кодекса, за изъятиями, установленными настоящей главой.

2. Дознание производится в пятнадцатидневный срок с момента возбуждения уголовного дела и до принятия решения о направлении уголовного дела прокурору. Этот срок может быть продлен прокурором, но не более чем на 15 дней.

Статья 236. Задержание подозреваемого

1. В отношении лица, подозреваемого в совершении преступления, дознаватель вправе возбудить перед судом с согласия прокурора ходатайство об избрании к подозреваемому меры пресечения в виде заключения под стражу в соответствии со статьей 112 настоящего Кодекса. В этом случае ходатайство рассматривается судом в порядке, предусмотренном статьей 163 настоящего Кодекса.

2. Если в отношении подозреваемого была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, то обвинительный акт должен быть составлен не позднее 10 суток с момента возбуждения уголовного дела.

3. При невозможности составить обвинительный акт в десятидневный срок и по истечении 10 суток подозреваемому должно быть либо предъявлено обвинение в порядке, установленном статьей 229 настоящего Кодекса, либо отменена данная мера пресечения.

Статья 237. Обвинительный акт

1. По окончании дознания следователь составляет обвинительный акт, в котором указываются:

1) время и место его составления;
2) кем он составлен;
3) данные о лице, привлекаемом к уголовной ответственности;
4) место и время совершения деяния, содержащего признаки преступления, его способы, мотивы, последствия и другие обстоятельства, имеющие существенное значение по данному уголовному делу;
5) формулировку обвинения с указанием статей (частей и пунктов) Уголовного кодекса РФ;
6) перечень доказательств, которые должны быть исследованы судом;
7) данные о потерпевшем, характере и размере причиненного ему вреда;
8) список лиц, подлежащих вызову в суд.

2. Обвиняемый, его защитник должны быть ознакомлены с обвинительным актом, с материалами уголовного дела, о чем делается отметка в обвинительном акте.

3. Потерпевшему, его представителю по его ходатайству может быть предоставлено право ознакомления с материалами уголовного дела в том же порядке, который предусмотрен частью второй настоящей статьи для обвиняемого и его защитника.

4. Обвинительный акт утверждается начальником органа дознания и вместе с материалами уголовного дела направляется прокурору.

Статья 236. Решение прокурора по уголовному делу, поступившему с обвинительным актом

Прокурор рассматривает поступившее от дознавателя уголовное дело с обвинительным актом и в срок не более трех суток принимает по нему следующее решение:

1) об утверждении обвинительного акта и направлении уголовного дела в суд;
2) о возвращении уголовного дела со своими указаниями для пересоставления в 3-дневный срок обвинительного акта в случае его несоответствия требованиям статьи 161 настоящего Кодекса;
3) о прекращении уголовного дела по основаниям, предусмотренным статьями 27-31 настоящего Кодекса;
4) о направлении уголовного дела для производства предварительного следствия.

2. При утверждении обвинительного акта прокурор вправе своим постановлением исключить отдельные пункты обвинения либо переквалифицировать обвинение на менее тяжкое.

Статья 272. Возвращение дела для дополнительного расследования

Судья направляет дело для дополнительного расследования в случаях:

1) производства расследования лицом, не уполномоченным на то законом либо подлежащим отводу в силу статьи 64 настоящего Кодекса;
2) нарушения требований статьи 49 настоящего Кодекса об обязательном участии защитника в производстве предварительного следствия;
3) нарушения требований части второй статьи 17 настоящего Кодекса о предоставлении переводчика обвиняемому при производстве предварительного следствия;
4) необходимости составления обвинительного заключения по делу, направленному в суд с постановлением о применении принудительных мер медицинского характера.

Дело возвращается для дополнительного расследования прокурору. При этом суд обязан указать в постановлении (определении), по какому основанию возвращается дело.

При направлении дела для дополнительного расследования суд обязан решить вопрос о мере пресечения в отношении обвиняемого.

В случаях, когда формулировка обвинения, данная в обвинительном заключении, существенно отличается от предъявленного обвинения или обвинительное заключение не утверждено прокурором, дело возвращается для пересоставления обвинительного заключения и (или) устранения обстоятельств, препятствующих рассмотрению дела в суде. В постановлении о возвращении дела прокурору помимо оснований приятия такого решения указывается срок их устранения, который не должен превышать 3 суток.

Приложение 8

РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН

О внесении изменений и дополнений в статью 158 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР

Статья 1. Внести в статью 158 Уголовного кодекса Российской Федерации (Собрание законодательства Российской Федерации, 1996, № 25, ст. 2954; 1998, № 26, ст. 3012) следующие изменения:

1. Части вторую-третью изложить в следующей редакции:

«2. Кража, совершенная:

а) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору;
б) с причинением значительного ущерба;
в) с незаконным проникновением в помещение или иное хранилище, -

наказывается штрафом в размере от трехсот до семисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от трех до семи месяцев, либо лишением свободы на срок от двух до пяти лет со штрафом в размере до тридцати минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца либо без такового.

3. Кража, совершенная:

а) неоднократно;
б) с незаконным проникновением в жилище, -

наказывается штрафом в размере от семисот до одной тысячи минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от семи месяцев до одного года, либо лишением свободы на срок от трех до шести лет со штрафом в размере до пятидесяти минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца либо без такового».

2. Часть третью считать частью четвертой.

3. Примечания к статье:

дополнить частями второй-четвертой следующего содержания:

«2. Преступлением по части первой настоящей статьи, частям первым статей 159 и 160 настоящего Кодекса признается хищение чужого имущества стоимостью более одного минимального размера оплаты труда.

3. Значительным ущербом гражданину в статьях настоящей главы признается стоимость имущества, в сто раз превышающая минимальный размер оплаты труда, установленный законодательством Российской Федерации на момент совершения преступления.

Значительным ущербом организации независимо от форм собственности в статьях настоящей главы признается стоимость имущества, в двести раз превышающая минимальный размер оплаты труда, установленный законодательством Российской Федерации на момент совершения преступления.

4. Под помещением в части второй настоящей статьи понимаются строения и сооружения независимо от форм собственности, предназначенные для временного размещения людей или материальных ценностей в производственных или иных служебных целях.

Под хранилищем в части второй настоящей статьи понимаются хозяйственные помещения, обособленные от жилых построек, участки территории, магистральные трубопродуктопроводы, иные сооружения, которые оборудованы ограждением либо техническими средствами или обеспечены иной охраной и предназначены для постоянного или временного хранения материальных ценностей»;

части вторую-четвертую считать частями пятой-седьмой.

Статья 2. Внести в статью 126 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1960, № 40, ст.592; Собрание законодательства Российской Федерации, 1996, №16, ст.1769; № 52, ст.5881; 1998, № 30, ст.3613) следующие изменения:

1. В части первой заменить слова «158 частью первой» словами «158 частью первой и второй»;

2. В части пятой заменить слова «158 частями второй и третьей» словами «158 частями третьей и четвертой».

Статья 3. Настоящий Федеральный закон вступает в силу со дня его официального опубликования.

Президент
Российской Федерации

ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
к проекту федерального закона «О внесении изменений и дополнений в статью 158 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР»

Основным предметом нормативного регулирования рассматриваемого законопроекта является дальнейшая дифференциация уголовной ответственности лиц, совершивших кражи, с учетом их личности и наступивших последствий.

Необходимость принятия данного проекта обусловлена тем, что с 1 июля 1994 года отдельные виды краж, квалифицируемые по части второй статьи 144 УК РСФСР, а с 1 января 1997 года – по части второй статьи 158 Уголовного кодекса Российской Федерации отнесены законодателем к тяжким преступлениям. В связи с этим органы предварительного следствия в отношении лиц, совершивших квалифицированные кражи, почти в каждом втором случае избирают меру пресечения, связанную с лишением свободы, по мотивам одной лишь опасности преступления.

В результате следственные изоляторы в течение последних двух-трех лет оказались переполненными. По данным ГУИН Министерства юстиции Российской Федерации, ежегодно из них освобождаются от 100 до 125 тысяч граждан, в основном, в связи с осуждением к мерам наказания, не связанным с лишением свободы.

Кроме того, отнесение всех видов краж, относимых по части второй статьи 158 Уголовного кодекса Российской Федерации к категории тяжких преступлений, привело к увеличению более чем в три раза уровня тяжкой и особо тяжкой преступности (с 18,5 процента в 1993 г. до 68,8 процента в 2000 г.).

Об отсутствии высокой общественной опасности основной части краж и необоснованности отнесения их к тяжким преступлениям свидетельствуют статистические данные за 1996–1999 г.г. о количестве направленных в суд уголовных дел об этих деяниях (в среднем ежегодно 370 тысяч в отношении 530 тысяч обвиняемых, которым инкриминировалось около 600 тысяч преступлений). Таким образом, 60 процентов из них совершаются в одиночку и по каждым двум из пяти уголовным делам правонарушитель обвиняется в совершении одной кражи.

Механическое объединение в одной части статьи 158 Уголовного кодекса Российской Федерации квалифицирующих признаков «проникновение в жилище и помещение» и «проникновение в помещение или иное хранилище» повлекло необоснованное включение в перечень тяжких преступлений большинства краж, поскольку любое имущество имеет место своего хранения.

Об этом же свидетельствует и судебная статистика. Так, по данным Верховного Суда Российской Федерации, в 1998-1999 г.г. по части второй статьи 158 Уголовного кодекса Российской Федерации наказание в виде лишения свободы на срок от пяти до шести лет назначалось 3-4 процентам осужденных к его реальному отбытию за данный вид преступлений.

В представленном проекте предлагается разделить часть вторую статьи 158 Уголовного кодекса Российской Федерации на две самостоятельные нормы. Новая часть вторая будет предусматривать ответственность за кражи, совершенные группой лиц, группой лиц по предварительному сговору; с причинением значительного ущерба; с незаконным проникновением в помещение или иное хранилище; ее санкцию предлагается смягчить, в том числе снизить размер наказания в виде лишения свободы с 6 до 5 лет. Это позволит перевести указанные деяния в категорию преступлений средней тяжести и осуществлять расследование по делам о них в форме дознания. Часть третья будет распространяться на кражи, совершенные неоднократно; с незаконным проникновением в жилище. Наказание за совершение таких преступления предусматривается аналогичным санкции действующей в настоящее время части второй статьи 158 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Одновременно предлагается разделить квалифицирующий признак «причинение значительного ущерба» путем указания конкретной стоимости похищенного имущества. Значительным для гражданина целесообразно признавать ущерб в размере стоимости похищенного имущества, превышающей минимальный размер оплаты труда в сто раз, а для организации, независимо от формы собственности,— в двести раз.

Наряду с этим необходимо дать в примечаниях к статье 158 УК Российской Федерации понятия «помещение» и «иное помещение».

Реализация предложенных мер будет содействовать гуманизации уголовной политики, позволит существенно сократить сроки расследования и кардинальным образом изменит обстановку в пенитенциарной системе России, а также обеспечит приведение уголовной статистики о тяжких преступлениях в соответствие с реалиями.

Принятие данного законопроекта не повлечет необходимости внесения изменений либо дополнений в другие законодательные акты и не потребует дополнительных финансовых затрат.

Библиография

I. Официальные документы и нормативные акты
  1. Конституция Российской Федерации. - М.: Юрид. лит., 1993. – 64 с.

  2. Конституция (Основной Закон СССР) Союза Советских Социалистических Республик // Ведомости Верховного Совета СССР, 1977. № 41. Ст. 616.

  3. Конституция (Основной Закон) Российской Советской Федеративной Социалистической Республики // Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1978. № 15. Ст. 407.

  4. Уголовный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996. № 25. Ст. 2954.

  5. Уголовный кодекс РСФСР // Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1960. № 40. Ст. 591.

  6. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР // Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1960. № 40. Ст. 592.

  7. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (проект, принятый 6.06.1997 г. Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации в первом чтении).

  8. Модельный Уголовно-процессуальный кодекс для государств-участников СНГ, рекомендательный законодательный акт // Принят на седьмом Пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ 17 февраля 1996 г. - М., 1996. – 374 с.

  9. Кодекс об административных правонарушениях // Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1984. № 27. Ст. 909.

  10. Таможенный кодекс Российской Федерации от 18 июня 1993 г. № 5221-1 // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации, 1993. № 31. Ст. 1224.

  11. О прокуратуре СССР: Закон СССР от 4 августа 1989 года // Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, 1979. № 49. Ст. 843; 1987. № 25. Ст. 349.

  12. Закон Российской Федерации «О милиции» от 18 апреля 1991 г. № 1026-1 (с внесенными в него изменениями и дополнениями) // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР, 1991. № 16. Ст. 503.

  13. Федеральный закон «О прокуратуре Российской федерации» от 17 января 1992 г. № 2202-1 // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации, 1992. № 8. Ст. 366 (с внесенными в него изменениями и дополнениями в редакции федеральных законов от 17 ноября 1995 года № 168-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1995. № 47. Ст. 4472; от 10 февраля 1999 года № 31-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 7. Ст. 878; от 19 ноября 1999 года № 202-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 47. Ст. 5620; от 2 января 2000 года № 19-ФЗ. // Собрание законодательства Российской Федерации, 2000. № 2. Ст. 140).

  14. Закон Российской Федерации от 23 июня 1992 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации, 1992. № 25. Ст. 1389.

  15. Закон Российской Федерации «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» от 27 апреля 1993 года № 4866-I // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации, 1993. № 19. Ст. 685 (с внесенными в него изменениями и дополнениями в редакции Федерального закона от 14 декабря 1995 года № 197-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1995. № 51. Ст. 4970).

  16. Закон Российской Федерации «О федеральных органах налоговой полиции» от 24 июня 1993 г. № 5238-1 // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации, 1993. № 29. Ст. 1114.

  17. Федеральный закон от 14 апреля 1994 г. № 3-ФЗ «О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания» // Собрание законодательства Российской Федерации, 1994. № 8. Ст. 801 (с внесенными в него изменениями и дополнениями Федеральным законом от 22 октября 1999 года № 185-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 43. Ст. 5124).

  18. Федеральный закон «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» от 8 мая 1994 г. № 3-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1994. № 2. Ст. 74.

  19. Федеральный закон «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» от 14 июня 1994 г. № 1233-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1995. № 28. Ст. 2759.

  20. Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» от 1 июля 1994 года № 10-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1994. № 10. Ст. 1109.

  21. Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21 июля 1994 года № 1-ФЗК // Собрание законодательства Российской Федерации, 1994. № 13. Ст. 1447.

  22. Федеральный закон «Об органах федеральной службы безопасности в Российской Федерации» от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1995. № 5. Ст. 1269.

  23. Федеральный закон «О международных договорах Российской Федерации» от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1995. № 29. Ст. 2757.

  24. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ (с внесенными в него федеральными законами от 5 января 1999 г. № 6-ФЗ и от 20 марта 2001 г. № 26-ФЗ изменениями и дополнениями) // Собрание законодательства Российской Федерации, 1995. № 33. Ст. 3349; 1999. № 2. Ст. 233.

  25. Федеральный конституционный закон «О судебной системе в Российской Федерации» от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1997. № 1. Ст. 1.

  26. Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в статьи 23, 97, 133 УПК РСФСР» от 31 декабря 1996 г. № 163-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1997. № 1. Ст. 4.

  27. Федеральный закон «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1998. № 41. Ст. 1514.

  28. Федеральный закон «О мировых судьях в Российской Федерации» от 17 декабря 1998 г. № 188-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1998. № 51. Ст. 6270.

  29. Федеральный закон «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции» от 7 января 1999 года № 18-ФЗ // Собрание Законодательства Российской Федерации, 1999. № 2. Ст. 245.

  30. Федеральный закон «О внесении изменений в статью 49 Кодекса об административных правонарушениях» от 30 января 1999 г. № 20-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 5. Ст. 603.

  31. Федеральный закон «О внесении дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации и дополнений и изменений в статью 126 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР» от 9 июля 1999 года № 158-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 28. Ст. 3491.

  32. Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в статью 238 Уголовного кодекса Российской Федерации» от 9 июля 1999 года № 157-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 28. Ст. 3490.

  33. Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» от 6 октября 1999 г. № 184-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 42. Ст. 5005.

  34. Федеральный закон «О ратификации Европейской Конвенции о выдаче (1957 г.) с дополнительными протоколами к ней (1975 и 1978 гг.)» от 25 октября 1999 г. № 190-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 43. Ст. 5129.

  35. Федеральный закон «О ратификации Европейской Конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам (1959 г.), дополнительного протокола и второго дополнительного протокола к ней)» от 25 октября 1999 г. № 193-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 43. Ст. 5132.

  36. Федеральный закон «О минимальном размере оплаты труда» от 19 июня 2000 года № 82-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 2000. № 26. Ст. 2729.

  37. Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» от 7 августа 2000 г. № 119-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 2000. № 33. Ст. 3345.

  38. Сборник законов СССР и Указов Президиума Верховного Совета СССР 1939-1956. - М.: Юрид. лит., 1956. – 500 с.

  39. Положение о Народном Суде Российской Социалистической Федеративной Советской Республики // Собрание указаний и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства, 1920. № 83. Ст. 407.

  40. Постановление Верховного Совета Российской Федерации от 17 января 1992 года № 2204-1 «О полномочиях Генерального прокурора Российской Федерации и его заместителей по продлению сроков содержания обвиняемых под стражей» // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации, 1992. № 5. Ст. 182.

  41. Постановление Верховного Совета Российской Федерации от 24 июня 1993 года «О разъяснении Закона Российской Федерации от 20 мая 1993 года «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О федеральных органах налоговой полиции» // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации, 1993. № 29. Ст. 1115.

  42. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1963 года № 1237-IV «О предоставлении права производства предварительного следствия органам охраны общественного порядка» // Ведомости Верховного Совета СССР, 1063. № 16. Ст. 181.

  43. Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 26 июня 1972 года «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» // Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1972. № 26. Ст. 663.

  44. Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 августа 1983 года «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» // Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1983. № 32. Ст. 1153.

  45. Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 24 января 1985 года «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный и Гражданско-процессуальный кодексы РСФСР» // Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1985. № 5. Ст. 163.

  46. Указ Президента Российской Федерации от 14 июня 1994 года № 1226 «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности» // Собрание законодательства Российской Федерации, 1994. № 8. Ст. 804.

  47. Указ Президента Российской Федерации от 23 мая 1996 года № 763 «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти» // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996. № 22. Ст. 2663 (с изменениями, внесенными Указом Президента Российской Федерации от 16 мая 1997 года № 490 // Собрание законодательства Российской Федерации, 1997. № 20. Ст. 2242).

  48. Указ Президента Российской Федерации от 10 июля 1996 года № 1025 «О неотложных мерах по укреплению правопорядка и усилению борьбы с преступностью в г. Москве и Московской области» // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996. № 29. Ст. 3480.

  49. Указ Президента Российской Федерации от 14 июня 1997 года № 593 «О признании утратившими силу некоторых актов Президента Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации, 1997. № 25. Ст. 2898.

  50. Указ Президента Российской Федерации от 30 марта 1998 года № 328 «О разработке единой государственной системы регистрации и учета преступлений» // Собрание законодательства Российской Федерации, 1998. № 14. Ст. 1544.

  51. Указ Президента Российской Федерации от 23 ноября 1998 года № 1422 «О мерах по совершенствованию организации предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации, 1998. № 48. Ст. 5923.

  52. Указ Президента Российской Федерации от 13 мая 2000 года № 849 «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе» // Собрание законодательства Российской Федерации, 2000. № 20. Ст. 2112.

  53. Указ Президента Российской Федерации от 31 июля 2000 года № 1415 «Вопросы Министерства внутренних дел Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации, 2000. № 32. Ст. 3342.

  54. Указ Президента Российской Федерации от 24 ноября 2000 года № 1937 «О внесении изменений и дополнений в некоторые указы Президента Российской Федерации, регулирующие деятельность Министерства внутренних дел Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации, 2000. № 48. Ст. 4666.

  55. Постановление Правительства Российской Федерации от 13 августа 1997 года № 1009 «Об утверждении правил подготовки нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти и их государственной регистрации» // Собрание законодательства Российской Федерации, 1997. № 32. Ст. 3895.

  56. Постановление Правительства Российской Федерации от 5 февраля 1999 года № 126 «О численности органов предварительного следствия в системе МВД Российской Федерации и оплате труда их сотрудников» // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 7. Ст. 912.

  57. Постановление Правительства Российской Федерации от 6 октября 1999 года № 1132 «О внесении изменений в постановление Правительства Российской Федерации от 5 февраля 1999 года № 126» // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 42. Ст. 5043.

  58. Концепция судебной реформы в Российской Федерации. - М.: Республика, 1992. – 111с.

  59. Декларация прав и свобод человека и гражданина // Ведомости съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР, 1991. № 52. Ст. 1865.

  60. Всеобщая декларация прав человека (принята резолюцией 217А (III) Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1948 г.) // Сборник важнейших документов по международному праву. Часть 1 общая. - М., 1996. С. 96-102.

  61. Двухсторонние международные договоры, регламентирующие вопросы правовой помощи по уголовным делам, заключенные Российской Федерацией с государствами Европы, Азии, Африки, Кубой (всего 31 договор) и двухсторонние международные договоры, регламентирующие вопросы экстрадиции (30 договоров) // Участие органов внутренних дел и внутренних войск МВД России в международном сотрудничестве: Сборник документов. Выпуск 1. - М., 1999. – 456 с.; Выпуск 2. - М., 2000. – 464 с.; Выпуск 3. - М., 2000. – 272 с.

  62. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (принята 4 ноября 1950 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации, 1998. № 20. Ст. 2143.

  63. Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. -М.: Норма, 2000. Т. 1. – 842с., Т.2. – 802 с.

  64. Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (принята резолюцией 39/46 Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1984 г.) // Сборник важнейших документов по международному праву. Часть 1 общая. - М., 1996. С. 128-143.

  65. Международный пакт о гражданских и политических правах (принят 21-й сессией Генеральной Ассамблеи ООН 16 декабря 1966 г.) // Сборник важнейших документов по международному праву. Часть 1 общая. - М., 1996. С. 143-167.

  66. Минская конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. // Участие органов внутренних дел и внутренних войск МВД России в международном сотрудничестве: Сборник документов. Выпуск 1. - М., 1999. С. 25-53.

  67. Материалы для пересмотра законоположений о порядке производства предварительного следствия. - С.-Петербург: типография правительствующего сената, 1882. – 428 с.

  68. Международное право в документах. Сборник важнейших международно-правовых актов. - М.: Межд. отнош., 1969. – 552 с.

  69. Международные правовые акты государств-участников СНГ в области борьбы с преступностью. Сборник документов. - М.: ООО «Интел универсал», 1999. – 640 с.

  70. Международные акты о правах человека. Сборник документов. - М.: Норма, 2000. – 784 с.

  71. Международная уголовная статистика. Выпуск 6. - М.: ГИЦ МВД России, 2000. – 14 с.

  72. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 8. - М.: Юрид. лит., 1991. – 496 с.

  73. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 9. - М.: Юрид. лит., 1994. – 352 с.

  74. Сборник важнейших документов по международному праву. Часть 1 общая. - М.: Институт международного права и экономики, 1996. – 492 с.

  75. Сборник документов «Становление и развитие института Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации и ее субъектах». - М.: Юрид. лит., 2000. – 752 с.

  76. Специальный доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации «О нарушении прав граждан сотрудниками Министерства внутренних дел Российской Федерации и уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации». - М., 2000. – 36 с.

  77. Устав Уголовного Судопроизводства от 20 ноября 1864 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 8. – М.: Юрид. лит., 1991. – 496 с.

  78. Учреждение Судебных Установлений от 20 ноября 1864 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 8. - М.: Юрид. лит., 1991. – 496 с.

  79. Уголовное уложение 22 марта 1903 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 9. - М.: Юрид. лит., 1994. – 275 с.

  80. Участие органов внутренних дел и внутренних войск МВД России в международном сотрудничестве. Сборник документов. Выпуск 1. - М.: МВД России, 1999. – 456 с.

  81. Участие органов внутренних дел и внутренних войск МВД России в международном сотрудничестве. Сборник документов. Выпуск 2. - М.: МВД России, 2000. – 464 с.

  82. Участие органов внутренних дел и внутренних войск МВД России в международном сотрудничестве. Сборник документов. Выпуск 3. - М.: МВД России, 2000. – 266 с.

  83. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 3 мая 1995 года № 4-П по делу о проверке конституционности статей 220-1 и 220-2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна // Собрание законодательства Российской Федерации, 1995. № 19. Ст. 1764.

  84. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 13 ноября 1995 года № 13-П по делу о проверке конституционности части пятой статьи 209 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан Р.Н. Самигуллиной и А.А. Апанасенко // Собрание законодательства Российской Федерации, 1995. № 47. Ст. 4551.

  85. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 марта 1996 года № 8-П по делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 года «О государственной тайне» в связи с жалобами граждан В.М. Гуржиянца, В.Н. Синцова, В.Н. Бугрова и А.К. Никитина // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996. № 15. Ст. 1768.

  86. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 13 июня 1996 года № 14-П по делу о проверке конституционности части пятой статьи 97 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.В. Щелухина // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996. № 26. Ст. 3185.

  87. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 28 ноября 1996 года № 19-П по делу о проверке конституционности статьи 418 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Каратузского районного суда Красноярского края // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996. № 50. Ст. 5679.

  88. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 28 января 1997 года № 2-П по делу о проверке конституционности части четвертой статьи 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан Б.В. Антипова, Р.Л. Гитиса и С.В. Абрамова о допуске в качестве защитников, выбранных заявителями, частнопрактикующих юристов // Собрание законодательства Российской Федерации, 1997. № 7. Ст. 871.

  89. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 29 апреля 1998 года № 13-П по делу о проверке конституционности части четвертой статьи 113 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Костомукшского городского суда Республики Карелия // Собрание законодательства Российской Федерации, 1998. № 19. Ст. 2142.

  90. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 1999 года № 1-П по делу о проверке конституционности положений частей первой и второй статьи 295 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина М.А. Клюева // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 4. Ст. 602.

  91. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 1999 года № 5-П по делу о проверке конституционности положений статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В.К. Борисова, Б.А. Кехмана, В.И. Монастырецкого, Д.И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью «Моноком» // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 14. Ст. 1749.

  92. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1999 года № 7-П по делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород // Собрание законодательства Российской Федерации, 1999. № 17. Ст. 2205.

  93. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 января 2000 года № 1-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации, 2000. № 5. Ст. 611.

  94. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2000 года № 2-П по делу о проверке конституционности положений частей третьей, четвертой и пятой статьи 377 УПК РСФСР // Собрание законодательства Российской Федерации, 2000. № 8. Ст. 991.

  95. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 18 февраля 2000 года № 3-П по делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 5 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина Б.А. Кехмана об отказе ему в просьбе ознакомиться с материалами проводимой прокуратурой проверки // Собрание законодательства Российской Федерации, 2000. № 9. Ст. 1066.

  96. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 года № 11-П по делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова // Собрание законодательства Российской Федерации, 2000. № 27. Ст. 2882.

  97. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июля 2000 года № 191-О по жалобе гражданина Н.М. Луценко на нарушение его конституционных прав частью третьей статьи 113 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР // Российская газета, 2000. 6 сентября.

  98. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 1993 года № 3 «О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1993. № 7.

  99. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 декабря 1993 года № 13 «О некоторых вопросах, связанных с применением статей 23 и 25 Конституции Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1994. № 3.

  100. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 1994 года № 6 «О выполнении судами постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 1993 года № 3 «О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1995. № 1.

  101. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 апреля 1995 г. № 5 «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1995. № 7.

  102. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 года № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1996. №1.

  103. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 января 1997 г. № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1997. № 3.

  104. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 мая 1998 г. № 9 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1998. № 7.

  105. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве» (статья 105 УК Российской Федерации)» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1999. № 3.

  106. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 8 декабря 1999 года № 84 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 2000. № 2.

  107. Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. - М.: Спарк, 1995. – 600 с.

  108. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации по делу Бельченко // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1999. № 3. С. 14.

  109. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 10 марта 1999 года по делу Тура // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1999. № 3. С. 19-20.

  110. Приказ Генерального прокурора Российской Федерации от 22 мая 1996 года № 30 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина» // Сборник основных приказов и указаний Генеральной прокуратуры Российской Федерации. - М.: Норма, 1999. С. 51-56.

  111. Приказ Генерального прокурора Российской Федерации от 15 декабря 1998 года № 90 «О порядке рассмотрения обращений и приема граждан в органах прокуратуры Российской Федерации» // Сборник основных приказов и указаний Генеральной прокуратуры Российской Федерации. - М.: Норма, 1999. С. 408-413.

  112. Приказ Генерального прокурора Российской Федерации от 12 ноября 2000 года № 141 «Об усилении прокурорского надзора за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве».

  113. Приказ Генерального прокурора Российской Федерации от 30 января 2001 года № 5 «О мерах по усилению прокурорского надзора за законностью производства выемки и обыска».

  114. Указание Генерального прокурора Российской Федерации от 18 сентября 1996 года № 55/15 «Об изменении порядка исчисления срока предварительного следствия при соединении нескольких уголовных дел» (с учетом внесенных приказом Генерального прокурора от 30 марта 1999 года № 18 изменений) // Сборник основных приказов и указаний Генеральной прокуратуры Российской Федерации. - М.: Норма, 1999. С. 216-217.

  115. Указание Генерального прокурора Российской Федерации от 18 июня 1998 года № 38/36 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при продлении сроков предварительного следствия, дознания и содержания обвиняемых под стражей» // Сборник основных приказов и указаний Генеральной прокуратуры Российской Федерации. - М.: Норма, 1999. С. 199-205.

  116. Сборник приказов и указаний Генеральной прокуратуры Российской Федерации, - М.: Норма, 1999. – 626 с.

  117. Приказ МВД России от 20 июня 1996 г. № 334 «Об утверждении Инструкции по организации взаимодействия подразделений и служб органов внутренних дел в расследовании и раскрытии преступлений» (с внесенными в него приказом МВД России от 13 февраля 1997 г. № 90 изменениями).

  118. Приказ МВД России от 27 января 1997 года № 47 «О неудовлетворительной организации контроля за продлением процессуальных сроков».

  119. Приказ МВД России от 5 сентября 1997 года № 586 «Об объявлении решения коллегии МВД России от 26 августа 1997 года № 5км/1» «О состоянии и мерах дальнейшего совершенствования деятельности следственного аппарата органов внутренних дел».

  120. Совместный приказ Федеральной службы налоговой полиции, Федеральной службы безопасности, Министерства внутренних дел, Федеральной службы охраны, Федеральной пограничной службы, Государственного таможенного комитета и Службы внешней разведки Российской Федерации от 13 мая 1998 г. № 175/226/336/201/286/410/56 «Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознанию, следователю, прокурору или в суд».

  121. Приказ МВД России от 4 января 1999 года № 1 «О мерах по реализации Указа Президента Российской Федерации от 23 ноября 1998 года № 1422» (с внесенными в него приказами МВД России от 17 августа 2000 года № 870, 872 и от 10 февраля 2001 года № 140 изменениями и дополнениями) // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России. 2000. № 5.

  122. Приказ МВД России от 18 февраля 1999 года № 124 «Об организационно-штатных мероприятиях по Следственному комитету при МВД России» // Тот же Информационный бюллетень.

  123. Приказ МВД России от 18 февраля 1999 года № 125 «Об организационно-штатных вопросах органов предварительного следствия и оплате труда их сотрудников» // Тот же Информационный бюллетень.

  124. Приказ МВД России от 27 февраля 1999 года № 153 «О внесении дополнений и изменений в протокол задержания граждан в порядке статьи 122 УПК РСФСР» // Тот же Информационный бюллетень.

  125. Приказ МВД России от 5 марта 1999 года № 159 «Об утверждении Положения о Региональном управлении по расследованию организованной преступной деятельности на Северном Кавказе» // Тот же Информационный бюллетень.

  126. Приказ МВД России от 23 ноября 1999 года № 952 «Об организационно-штатных мероприятиях по Следственному комитету при МВД России» // Тот же Информационный бюллетень.

  127. Приказ МВД России от 23 мая 2000 года № 549 «Об утверждении норм положенности организационной, криминалистической, специальной техники и средств связи для органов предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации» // Тот же Информационный бюллетень.

  128. Приказ МВД России от 30 июня 2000 года № 703 «О совершенствовании деятельности в системе МВД России органов предварительного следствия по расследованию организованной преступной деятельности» // Тот же Информационный бюллетень.

  129. Приказ МВД России от 17 августа 2000 года № 871 «О предоставлении информации по уголовным делам» // Тот же Информационный бюллетень.

  130. Приказ МВД России от 31 декабря 2000 года № 1331 «О мерах по реализации Указа Президента Российской Федерации от 24 ноября 2000 г. № 1937» // Тот же Информационный бюллетень.

  131. Приказ МВД России от 31 декабря 2000 года № 1332 «Об утверждении Положений о следственных управлениях Следственного комитета при МВД России» // Тот же Информационный бюллетень.

II. Монографии, учебники, учебные пособия
  1. Актуальные проблемы совершенствования организационных и правовых основ деятельности органов внутренних дел: труды Академии управления (юбилейный выпуск). - М., 1999. – 108 с.

  2. Алексеева Л.Б. Практика применения ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европейским Судом по правам человека. – М.: Рудомино, 2000 – 160 с.

  3. Асанов В.В., Данилова Р.В. Обеспечение прав человека в процессе раскрытия преступлений. - М.: Московский институт МВД России, 1999. – 108 с.

  4. Битко Ю.И. Учение о рецидиве преступлений в российском уголовном праве. - Саратов, 1998. – 186 с.

  5. Бойков А.Д. Третья власть в России (очерки о правосудии, законности и судебной реформе 1990-1996 гг.). - М., 1997. – 264 с.

  6. Большой словарь иностранных слов. - М.: Юнвес, 1998. – 774 с.

  7. Бразоль Б. Следственная часть, - 1914. Т.2. – 114 с.

  8. Брусницын Л.В. Правовое обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию. - М.: Спарк, 1999. – 108 с.

  9. Власова Н.А. Досудебное производство в уголовном процессе. Пособие. – М.: ЮРМИС, 2000. – 144 с.

  10. Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе. - М.: Наука, 1979. – 229 с.

  11. Гаврилов А.К. Раскрытие преступлений на предварительном следствии (правовые и организационные вопросы). - Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1976. – 208 с.

  12. Горяинов К.К., Исипченко А.П., Кондратьев Л.В. Латентная преступность в России: опыт теоретического и прикладного исследования. - М.: ВНИИ МВД России, 1994. – 152 с.

  13. Гуляев А.П. Процессуальные функции следователя: Учебное пособие. – М.: Академия МВД СССР, 1981. – 60 с.

  14. Гуляев А.П. Следователь в уголовном процессе. – М.: Юрид. лит., 1981. – 191 с.

  15. Гуткин И.М. Развитие законодательства, регламентирующего деятельность органов следствия и дознания в свете Конституции СССР: Учебное пособие. - М.: Академия МВД СССР, 1986. – 82 с.

  16. Доказывание в уголовном процессе: Традиции и современность / Под ред. В.А. Власихина. - М.: Юристъ, 2000. – 272 с.

  17. Ефимичев С.П., Тоцкий Н.Г. Преступность, неотвратимость ответственности и права личности. Участники предварительного расследования и обеспечение их прав и законных интересов. - Волгоград, 1993. – 31 с.

  18. Земскова А.В. Правовые проблемы использования результатов оперативно-розыскных мероприятий в уголовно-процессуальном доказывании: Монография. - Волгоград: ВЮИ МВД России, 2000. – 172 с.

  19. Кваша Л.Ф. Конституционно-правовые основы деятельности российской милиции. - М.: Академия управления МВД России, 2000. – 228 с.

  20. Келина С.Г., Кудрявцев В.Н. Принципы советского уголовного права. - М., 1988. С. 55-64.

  21. Колесников И.И., Модогоев А.А., Сугаков И.Г. Информационно-аналитическая работа, планирование и контроль в следственном аппарате органов внутренних дел: Учебное пособие. - М.: Академия управления МВД СССР, 1991. – 56 с.

  22. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. - М., 1984. – 528 с.

  23. Комментарий к постановлениям Конституционного Суда РФ / Под ред. Б.С. Эбзеева, П.Е. Кондратова. – М.: Юристъ, 2000. – 96 с.

  24. Конев А.А. Преступность в России и ее реальное состояние. - Н. Новгород, 1993. – 307 с.

  25. Кулагин Н.И. Организация работы следственного подразделения ГРОВД. - Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1980. – 188 с.

  26. Кулагин Н.И. Структура и функции управления в системе предварительного следствия. - Волгоград, 1994. – 76 с.

  27. Кулагин Н.И. Организация управления в сфере предварительного следствия: Учебное пособие. - Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1980. – 208 с.

  28. Кулагин Н.И. Организация работы начальника следственного отделения. - Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1972. – 80 с.

  29. Курс теории права и государства: Учебное пособие / Под ред. И.П. Марова. - Тюмень: Тюменская ВШ МВД России, 1994. – 261 с.

  30. Ларин А.М. Презумпция невиновности. - М., 1982. – 62 с.

  31. Лебедев В. М., Скуратов Ю.И., Побегайло Э.Ф. Послесловие / Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. - М., 1996.-801 с.

  32. Лебедев В. М., Скуратов Ю.И. / Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. - М.: Норма, 1999. – 882 с.

  33. Ли Д.А. Преступность в России: системный анализ. - М.: Гельва, 1997. – 192 с.

  34. Лунеев В.В. Преступность ХХ века. Мировой криминологический анализ. - М.: Норма, 1999. – 499 с.

  35. Лунеев В.В. Юридическая статистика: Учебник. - М.: Юристъ, 1999. – 400 с.

  36. Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве, их виды, содержание и форма. - М., 1976. – 168 с.

  37. Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. -Спб., 1906. – 701 с.

  38. Михайлов В.А. Уголовно-процессуальные меры пресечения в судопроизводстве Российской Федерации. - М.: Институт защиты предпринимателя, 1997. – 643 с.

  39. Михайловская И.Б., Кузьминский Е.Ф., Мазаев Ю.Н. Права человека в массовом сознании. - М., 1995. – 80 с.

  40. Москалькова Т.Н. Этика уголовно-процессуального доказывания. - М.: Спарк, 1996. – 125 с.

  41. Найденов В.В. Советский следователь. – М.: Юрид. лит., 1980. – 110 с.

  42. Научно-практический комментарий Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. - М., 1971. – 543 с.

  43. Николайчик В.М. Статистика преступности в США: Комментарий к «Единому отчету о преступности» за 1996 г. - М.: Институт США и Канады РАН, 1998. – 56 с.

  44. Петелин Б.Я. Организация работы контрольно-методических подразделений в следственных аппаратах органов внутренних дел: Лекция. - М.: Академия МВД СССР, 1989. – 48 с.

  45. Петрухин И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. - М., 1989. – 252 с.

  46. Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права. Т. 2. – М.: Наука, 1970 – 516 с.

  47. Попов И.А. Расследование пожаров (правовое регулирование, организация и методика). - М.: ЮрИнфор., 1998. – 309 с.

  48. Порубов Н.И., Ефимичев С.П. Вопросы внедрения научной организации труда в следственную работу: Учебное пособие. - Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1976. – 64 с.

  49. Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности. – М.: Юрид. лит., 1961. – 277 с.

  50. Ростовщиков И.В. Права личности в России: их обеспечение и защита органами внутренних дел. - Волгоград, 1997. – 192 с.

  51. Ростовщиков И.В. Обеспечение прав и свобод личности в СССР. - Саратов, 1988. – 119 с.

  52. Ростовщиков И.В. Реализация прав личности и деятельность органов внутренних дел. - Волгоград, 1996. – 100 с.

  53. Рудинский Ф.М. Личность и социалистическая законность. -Волгоград, 1976. – 160 с.

  54. Савицкий В.М. Презумпция невиновности. - М., 1997. –122 с.

  55. Савюк Л.К. Правовая статистика: Учебник. – М.: Юристъ, 1999. – 588 с.

  56. Статкус В.Ф. Становление и развитие следственного аппарата органов внутренних дел. Учебное пособие. - М.: Академия МВД СССР, 1984. – 31 с.

  57. Статкус В.Ф., Жидких А.А. Органы предварительного следствия в системе МВД России. - М.: Спарк, 2000. – 103 с.

  58. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1: Основные положения науки советского уголовного процесса. - М.: Наука, 1968. – 470 с.

  59. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса в 2-х т. - М.: Наука, 1970. Т. 2 – 516 с.

  60. Теория государства и права: Учебник / Под ред. В.М. Корельского и В.Д. Перевалова. - М.: Норма, 1999. – 570 с.

  61. Тихомиров Ю.А. Теория закона. - М., 1999. – 139 с.

  62. Туманов Г.А. Организация управления в сфере охраны общественного порядка. – М.: Юрид. лит., 1972. – 427 с.

  63. Уголовное право. Общая часть / Под ред. В.Н. Петрашева. - М.: Приор., 1999. – 544 с.

  64. Уголовный процесс / Под ред. П.А. Лупинской. - М., 1995. С. 37-39, 58.

  65. Уголовный процесс: Учебник / Под ред. И.Л. Петрухина. – М.: Проспект, 2001. – 120с. (П.Е. Кондратов главы – 22, 27, 30, 34).

  66. Устав уголовного судопроизводства. Систематизированный комментарий / Под ред. Проф. Гарнета М.Н. при участии Сенаторов: Кони А.Ф., Случевского В.К., Таганцева В.К. и др. - М., 1914.

  67. Шадрин В.С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. - Волгоград: Волгоградский юридический институт МВД России, 1997. – 218 с.

  68. Щерба С.П., Зайцев О.А. Охрана прав потерпевших и свидетелей по уголовным делам. Пособие. - М.: Спарк, 1996. – 123 с.

  69. Экспертная оценка проекта Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. - М.: Американская ассоциация юристов, 2000. – 73 с.

  70. Материалы съездов, конференций, симпозиумов

  71. Законность, оперативно-розыскная деятельность и уголовный процесс // Материалы международной научно-практической конференции. - Санкт-Петербург: Санкт-Петербургская академия, ВНИИ МВД России, 1998. ч. 1. – 447 с.; ч. 2 – 279 с.

  72. Материалы заседания «Круглого стола» по проблемам совершенствования критериев оценки деятельности органов внутренних дел в сфере борьбы с преступностью. - М.: Академия управления МВД России, 1998. – 68 с.

  73. Латентная преступность: познание, политика, стратегия // Собрание материалов международного семинара. - М.: ВНИИ МВД России, 1993. – 339 с.

  74. Сравнительно-правовые материалы: Для участников конференции по проекту УПК Российской Федерации. - М.: Американская ассоциация юристов, 2000. – 74 с.

  75. Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы // Материалы конференции. Научные доклады. - М.: Московский общественный научный фонд, 1997. – 352 с.

  76. Алексеева Л.Б. Некоторые вопросы реализации принципа состязательности в проекте нового УПК // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. Материалы конференции. - М., 1997. С. 115-124.

  77. Ершов В.В. Проблемы непосредственного применения Конституции РФ в процессе защиты прав и законных интересов граждан и юридических лиц // Материалы конференции. - М., 1997. С. 43-51.

  78. Ефимичев С.П. Уголовно-процессуальное законодательство и проблемы борьбы с организованной преступностью: Коррупция в России: состояние и проблемы // Материалы научно-практической конференции (26-27 марта 1996 г.). - М.: Московский институт МВД России, 1996. С. 116-123.

  79. Кулагин Н.И. В защиту прав и законных интересов следователя // Права человека и правоохранительная деятельность: Тезисы докладов и сообщений участников международного семинара. - Волгоград, 1995. С. 102-107.

  80. Ларин А.М. О принципах уголовного процесса и гарантиях прав личности в проекте УПК // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. Материалы конференции. - М., 1997. С. 75-82.

  81. Лупинская П.А. Обжалование судебных решений: состояние, перспективы // Материалы конференции. - М., 1997. С. 136-152.

  82. Савицкий В.М. Традиционен в лучшем смысле слова. Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы // Материалы конференции. - М., 1997. С. 65-74.

  83. Уголовный процесс и криминалистика на рубеже веков (юбилейные чтения, посвященные 45-летию кафедры управления органами расследования преступлений). - М.: Академия управления МВД России, 2000. – 262 с.

  84. Гаврилов Б.Я. Влияние уголовного и уголовно-процессуального законодательства на становление правового государства // Материалы Международной научно-практической конференции «Философия и современность» (теоретико-правовой аспект). - Владимир, 1999. С. 16-22.

  85. Гаврилов Б.Я. О роли органов предварительного следствия в реализации механизма защиты прав и свобод человека и гражданина в ходе судебно-правовой реформы // Материалы Международного семинара «Проблемы образования и функционирования института Уполномоченного в Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека», 16-17 февраля 2000 г. Саранск.

  86. Гаврилов Б.Я. О реализации органами предварительного следствия законодательных норм о защите прав личности в уголовном судопроизводстве Российской Федерации // Материалы Международного семинара «Проблемы образования и функционирования института Уполномоченного в Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека», 17-18 апреля 2000 г. Ульяновск.

  87. Мизулина Е.Б. Совершенствование уголовно-процессуального законодательства. Проект УПК Российской Федерации (выступление на Всероссийском совещании (29-30 сентября 2000 года г. Волгоград) руководителей органов предварительного следствия в системе МВД России) // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России, 2001. № 1. С. 146-148.

  88. Соловьев Н.Г. Меры по реформированию следственного аппарата: Материалы заседания Научно-консультативного совета при Следственном комитете при МВД России // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России, 2000. № 4. С. 16-24.

III. Статьи
  1. Акутаев Р.М. Латентная преступность: актуальные проблемы и понятие // Государство право. 1997. № 12. С. 79-87.

  2. Акутаев Р.М. Некоторые аспекты борьбы с латентной преступностью // Государство и право. 1999. № 3. С. 47-49.

  3. Ананьин А.Ф. Проект УПК требует серьезной доработки. От версии Вячеслава Киселева к варианту Елены Мизулиной // Российская юстиция. 2000. № 10. С. 4-6.

  4. Багаутдинов Ф.Н., Мухамедзянов И.С. Протокольная форма досудебной подготовки материалов // Законность. 2000. № 8. С. 21-24.

  5. Багаутдинов Ф.Н., Васин А.В. Последствия отказа прокурора от обвинения в суде // Российская юстиция. 2000. № 3. С. 4-41.

  6. Бажанов С.А. Историческая преемственность следственных групп (бригад) // Законность. 1998. № 5. С. 41-45.

  7. Божьев В.П. Предварительное расследование. Традиции. Новации. Псевдоновации // Актуальные проблемы совершенствования организационных и правовых основ деятельности органов внутренних дел. - М.: Академия управления МВД России. 1999. С. 149-158.

  8. Бойко А.И. Принципы уголовного права и уголовная политика // Уголовное право, общая часть. - М.: Приор., 1999. - 544с.

  9. Бойков А.Д. Судебная реформа: обретения и просчеты // Государство и право. 1994. № 6. С. 18.

  10. Бойков А.Д. Опасность негативного правотворчества // Уголовное право. 2000. № 3. С. 90-98; № 4. С. 78-83.

  11. Буткеев В.А. Велики обиды на Фемиду // Юридический вестник. 1998. № 4 (184).

  12. Быков В.М. Признаки организованной группы // Законность. 1998. № 9. С. 4-8.

  13. Власова Н.А. Пути совершенствования досудебного производства в уголовном процессе // Российский следователь. 2000. № 5. С. 19-23.

  14. Власова Н.А. Дознание и упрощенное производство: время реформ // Юридический консультант. 2000. № 5. С. 4-6.

  15. Волженкин Б.В. Принцип справедливости и проблемы множественности преступлений по УК РФ // Законность. 1998. № 12. С. 2-7.

  16. Волженкин Б.В. Неоднократность умышленных убийств // Уголовное право. 1998. № 1. С. 28-31.

  17. Волженкин Б.В. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе»: достоинства и недостатки // Уголовное право. 2000. № 4. С. 11-14.

  18. Вырастайкин В.В. «Пассивный» суд истины не установит // Законность. 2000. № 8. С. 39.

  19. Вырастайкин В.В. Мелкое хищение – не мелочь // Российская юстиция. 2000. № 7. С. 45.

  20. Гаврилов Б.Я. Статус следствия, каким ему быть? // Юридический консультант. 1999. № 3. С. 7-8.

  21. Гаврилов Б.Я. Самостоятельность следователя сегодня: реальность или миф? // Юридический консультант. 2000. № 3. С. 4-8.

  22. Гаврилов Б.Я. Дискреционизм в праве и его негативное влияние на обеспечение конституционных прав и свобод // Юридический консультант. 2000. № 11-12. С. 9-14.

  23. Гаврилов Б.Я. О процессуальной самостоятельности следователя: история, современное состояние, перспективы развития // Право и политика. 2001. № 2. С. 92-99.

  24. Гаврилов Б.Я. Проект Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и вопросы досудебного производства // Юридический консультант. 1998. № 1. С. 13-18.

  25. Гаврилов Б.Я. Арест – мера пресечения // Юридический консультант. 1997. № 8. С. 11-15.

  26. Гаврилов Б.Я. Об итогах работы следственного аппарата за 1997 года // Юридический консультант. 1998. № 3. С. 5-9.

  27. Гаврилов Б.Я. Институт доследования – нужен ли он российскому законодательству и в каком виде? // Юридический консультант. 1999. № 11. С. 8-16.

  28. Гаврилов Б.Я. Этапы становления и пути совершенствования деятельности органов предварительного следствия // Юридический консультант. 2000. № 10. С. 4-14.

  29. Гаврилов Б.Я. Обсуждение концепции развития досудебного производства // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России. 1998. № 1. С. 5-13.

  30. Гаврилов Б.Я., Виноградова И.Г. Расследование незаконного оборота оружия (методические рекомендации) // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России, 1998. № 4. С. 45-51.

  31. Гаврилов Б.Я. Раскрытие экономических преступлений – узкое место широких проблем // Финансист. 1997. № 7. С. 10-11.

  32. Гаврилов Б.Я. Уголовное законодательство и проблема краж // Юридический консультант. 1999. № 7. С. 10-14.

  33. Гаврилов Б.Я. Не укради – статистику испортишь! // Российская газета. 1999. 26 марта.

  34. Гаврилов Б.Я. Есть мнение // Юридический консультант. 1999. № 5. С. 15-17.

  35. Гаврилов Б.Я. Не ломать, а строить // Интерпол Экспресс. 2000. № 15.

  36. Гаврилов Б.Я. Способна ли российская статистика о преступности быть реальной // Государство и право. 2001. № 1. С. 47-62.

  37. Гаврилов Б.Я. О реальности российской уголовной статистики // Законность. 1999. № 6. С. 27-32.

  38. Гаврилов Б.Я. О взаимодействии аппаратов следствия с криминальной милицией и некоторых вопросах «лукавой» статистики // Вестник МВД России. 1997. № 3. С. 53-61.

  39. Гаврилов Б.Я. Кражи: игра в цифры и реальность // Щит и меч. 1999. 19 августа.

  40. Гаврилов Б.Я. Влияние латентной преступности на состояние правопорядка в обществе // Юридический консультант. 1998. № 8. С. 4-10.

  41. Гаврилов Б.Я. Проблемы регистрации и учета преступлений и пути их правового решения // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России. 1999. № 1. С. 9-22.

  42. Гаврилов Б.Я. О работе постоянно действующей следственно-оперативной группы в УВД г. Коврова Владимирской области // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России. 1997. № 1. С. 45-46.

  43. Гаврилов Б.Я. Обзор основных недостатков при подготовке и направлении в Следственный комитет МВД России и Генеральную прокуратуру Российской Федерации постановлений о продлении процессуальных сроков. Направлен в МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации. Исх. от 17 января 1997 г. № 17/3-280.

  44. Гаврилов Б.Я. Особенности привлечения к ответственности за оборот гладкоствольного длинноствольного огнестрельного оружия (методические рекомендации). Направлены в МВД, ГУВД, УВД субъектов Российской Федерации. Исх. от 16 апреля 1997 г. № 17/3-2248.

  45. Гаврилов Б.Я. Обзор судебно-следственной практики возвращения для дополнительного расследования уголовных дел о хищениях // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России. 1995. № 4. С. 21-24.

  46. Гаврилов Б.Я Проблемы становления и деятельности специализированных следственных подразделений по расследованию проявлений организованной преступности // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России. 1993. № 2. С. 74-76.

  47. Гаврилов Б.Я. Материалы коллегии МВД России от 26 августа 1996 года № 5 км/1 «О состоянии и мерах совершенствования деятельности следственных аппаратов органов внутренних дел» // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России. 1997. № 4. С. 5-31.

  48. Гаврилов Б.Я. Каждое второе преступление … как бы и не совершалось // Щит и меч. 1998. 17 июля.

  49. Гаухман Л.Д. Нужен новый УК РФ // Законность. 1998. № 7. С. 22-25.

  50. Гирько С.И. Метаморфозы ускоренного досудебного производства в российском уголовном процессе // Юридический консультант. 1998. № 2. С. 79-81.

  51. Грачев В.Б. Следствие ведут новички // Российская газета. 2000. 4 августа.

  52. Громов Н.А. О принципе процессуальной самостоятельности следователя // Следователь. 1997. № 6. С. 19-21.

  53. Гуров А.И. В России 4.000.000 неприкасаемых воров // Новая газета. 1998. № 48.

  54. Гуценко К.Ф. Следственный комитет – благо ли? // Социалистическая законность. 1991. № 3. С. 20.

  55. Давыдов А.С., Малков В.П. Неоднократность преступлений и ее уголовно-правовое значение // Российская юстиция. 2000. № 1. С. 47-49.

  56. Ефимичев С.П. Новый УПК: стадия «доводки». Размышления. Предложения. Доводы. // Журнал российского права. 1997. № 2. С. 103-107.

  57. Ефимичев С.П. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: принятый в первом чтении проект нуждается в уточнениях // Журнал российского права. 1998. № 1. С. 66-78.

  58. Ефимичев С.П., Ефимичев П.С. Конституция Российской Федерации и ее толкование Конституционным Судом РФ // Уголовное право. 1999. № 3. С. 108-112.

  59. Ефимичев С.П., Ефимичев П.С. Всеобщая декларация прав человека и реализация ее положений в сфере уголовного судопроизводства России // Журнал российского права. 1999. № 7-8. С. 65-69.

  60. Ефимичев С.П., Ефимичев П.С. Уголовно-процессуальное законодательство и решения Конституционного Суда РФ // Журнал российского права. 2000. № 1. С. 26-33.

  61. Звечаровский И.Э. Ответственность за нарушение условий правомерности необходимой обороны // Законность. 1998. № 8, С. 10-11.

  62. Казаков С.П. Нельзя объять необъятное // Законность. 2000. № 3. С. 25-27.

  63. Кожевников И.Н. Упорядочить полномочия следователя // Российская юстиция. 1997. № 12. С. 22-24.

  64. Кожевников И.Н. Новый кодекс в старом мундире // Российская газета. 1997. 17 ноября.

  65. Кожевников И.Н. Игра в одни ворота // Человек и закон. 1997. № 1. С. 22-28.

  66. Кожевников И.Н. Пересилят ли интересы общества и государства ведомственные амбиции чиновников от юриспруденции // Труд. 1998. 23 июня.

  67. Кондрашов Б.П., Щербинский Е.А. Следственный комитет России. Кто «за» и кто «против» // Российская газета. 1993. 15 апреля.

  68. Колоколов Н.И. Нужна ли протокольная форма судопроизводства // Российская юстиция. 1997. № 11. С. 39-40.

  69. Кочои С.М. Ответственность за мелкое хищение // Российская юстиция, 2000. № 7. С. 44.

  70. Кулагин Н.И. Основные проблемы совершенствования организации работы следственных подразделений // Проблемы совершенствования организации работы следственных подразделений. Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1981. – 90 с.

  71. Кулагин Н.И. Тенденция развития следственного аппарата, совершенствования его статуса и структуры // Формирование правового государства и вопросы предварительного следствия. - Волгоград, 1992. С. 55-65.

  72. Лазарев В.В. Реализация законодательной воли // Общая теория права: Учебное пособие / Под ред. А.С. Пиголкина. - М., 1994. –396 с.

  73. Ларин А.М., Савицкий В.М. Каким быть следственному аппарату // Государство и право. 1991. № 1. С. 36.

  74. Ларин А.М. Защита прав человека и гражданина в уголовном судопроизводстве // Конституция Российской Федерации и совершенствование механизмов защиты прав человека. - М., 1999. – 71 с.

  75. Ларин А.М. О принципах уголовного процесса и гарантиях прав личности в проекте УПК 1997 // Российская юстиция. 1997. № 9. С. 11.

  76. Ларин А.М. Следствие – каким ему быть? // Человек и закон. 1996. № 10. С. 50-55.

  77. Ларин А.М. Преступность и раскрываемость преступлений // Государство и право. 1999. № 4. С. 83-89.

  78. Ледях И.А. Новый Уголовный кодекс РФ и международные стандарты по правам человека // Российская юстиция. 1997. № 1. С. 4-7.

  79. Леушин В.И. Реализация и применение права. Юридический процесс // Теория государства и права: Учебник / Под ред. В.М. Карельского и В.Д. Перевалова. - М.: Норма, 1999. –570 с.

  80. Лунеев В.В. Тенденции преступности: мировые, региональные, российские // Государство и право. 1993. № 5. С. 3-19.

  81. Лунеев В.В. Контроль над преступностью: надежны ли показатели? // Государство и право. 1995. № 7. С. 89-102.

  82. Лунеев В.В. Преступность в России при переходе от социализма к капитализму // Государство и право. 1998. № 5. С. 47-59.

  83. Лунеев В.В. Углубление социального контроля преступности – одна из предпосылок решения социально-экономических проблем // Государство и право. 1999. № 9. С. 62-65.

  84. Майорова Е.И. Содержание неоднократности в российском уголовном праве // Юридический консультант. 1999. № 5. С. 11-14.

  85. Мальцев В.В. Малозначительность деяния в уголовном праве // Законность. 2000. № 1. С. 17-21.

  86. Манаев Ю.В. Принцип процессуальной самостоятельности следователя как гарантия законности и обоснованности принимаемых им решений по уголовному делу // Труды ВСШ МВД СССР, вып. 16. Волгоград, 1977. – 162 с.

  87. Михайлов В.А. Проблемы издания норм уголовно-процессуального права // Уголовный процесс и криминалистика на рубеже веков. - М.: Академия управления МВД России, 2000. – 262 с.

  88. Мыцыков А.Я. Прокуратура. Проблемы развития // Законность. 2000. № 1. С. 4-7.

  89. Наумов А.В. Проблемы совершенствования Уголовного кодекса Российской Федерации // Государство и право. 1999. № 10. С. 45-51.

  90. Наумов А.В. Два года действия Уголовного кодекса РФ: достижения и просчеты // Российская юстиция. 1999. № 9. С. 28-30.

  91. Организация и деятельность ФБР США // Борьба с преступностью за рубежом, 1991. № 2. С. 8-11.

  92. Пашин С.А. Казнить нельзя, но уже почти можно // Новые известия. 2000. 19 октября.

  93. Пашин С.А. Реформа российского уголовно-процессуального права // Юридический консультант. 1997. № 10-11. С. 5-10.

  94. Пашин С.А. Все по старому или даже хуже // Юридический вестник. 1998. № 3 (183).

  95. Петрухин И.Л. Прокурорский надзор и судебный контроль за следствием // Российская юстиция. 1998. № 9. С. 2-4.

  96. Пучков О.А. Понятие и виды форм (источники) права // Теория государства и права. - М.: Норма, 1999. – 570 с.

  97. Радченко В.И. Восемь лет судебной реформы // Человек и закон. 1999. № 12. С. 23-30.

  98. Рябцев В.М., Ведяхин В.М., Галузин А.Ф. Современная криминогенная ситуация в Самарской области (сравнительный аспект) // Государство и право. 1997. № 12. С. 104-109.

  99. Савицкий В.М. Уголовный процесс на новом витке демократии // Государство и право. 1994. № 6. С. 96.

  100. Селезнев М.А. Оценка полноты раскрытия преступлений // Законность. 1995. № 2. С. 2-6.

  101. Селезнев М.А. Ведомственный процессуальный контроль и процессуальный надзор на предварительном следствии // Законность. 1999. № 1. С. 13-16.

  102. Серков П.П. Когда суд вправе вернуть дело для дополнительного расследования // Российская юстиция. 2000. № 5. С. 24-25.

  103. Синельщиков Ю.П. Лукавые цифры милицейской статистики // Век. 1998. № 3.

  104. Соловьев Н.Г. Что мешает следователю? // Человек и закон. 2000. № 4. С. 9-10.

  105. Соловьев Н.Г. Следователь – это призвание // Жеглов – Шарапов и К. 2000. № 4. С. 8-13.

  106. Соловьев Н.Г. Реформа следственного аппарата: от перераспределения подследственности до модернизации УК // Российская юстиция. 2000. № 12. С. 2-5.

  107. Соловьев Н.Г. Вопросы совершенствования деятельности органов предварительного следствия в системе МВД России // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России. 2000. № 4. С. 6-20.

  108. Ткаченко Ю.Г. Применение социалистического права // Теория государства и права. - М., 1983. – 347 с.

  109. Толмачев О.Л. Коллизии норм УК РФ и КоАП РСФСР в судебной практике // Российская юстиция. 2000. № 1. С. 51-52.

  110. Трусов А.И. Проект УПК: готов ли он стать законом? // Следователь. 1997. № 4. С. 11-16.

  111. Тулеев А.М. Не жалуюсь, но поддержка центра нужна // Законность. 1999. № 11. С. 19-26.

  112. Химичева Г.П. Возвращение дел для дополнительного расследования // Законность. 2000. № 8. С. 40-41.

  113. Цоколов И.А. О возникновении и развитии группового метода расследования преступлений как формы взаимодействия следователей с сотрудниками других служб // Информационный бюллетень Следственного комитета при МВД России. 2000. № 4. С. 38-47.

  114. Черненко Т.Г. Формы множественности преступлений и их отражение в квалификации преступлений // Уголовное право. 2000. № 4. С. 40-43.

  115. Чувилев А.А., Кальницкий В.В. Процессуальный контроль начальника следственного отдела // Советское государство и право. 1983. № 4. С. 69-73.

  116. Шинаков Г.И. Судный день откладывается // Труд. 1998. 25 марта.

  117. Штурнев А.Я. Пути повышения оперативности уголовного судопроизводства // Юридический консультант. 1998. № 11. С. 30-32.

IV. Работы
  1. Михайлов В.А. Меры пресечения в уголовном судопроизводстве. – Дисс… в виде науч. доклада докт. юрид. наук. - М.: Академия управления МВД России, 1996. – 47 с.

  2. Попов И.А. Расследование преступлений, связанных с пожарами. – Дисс… докт. юрид. наук. - М.: Академия управления МВД России, 1998. – 592 с.

  3. Шматов В.М. Развитие частной криминалистической теории изучения личности и обеспечения ее прав. – Дисс… канд. юрид. наук. -Волгоград, 2000. – 210 с.

V. Авторефераты
  1. Булатов В.А. Обеспечение следователем прав, законных интересов и безопасности потерпевших и свидетелей. - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - Волгоград, 1999. – 28 с.

  2. Галустьян О.А. Обеспечение прав граждан в уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел. - Автореф. дисс… докт. юрид. наук. - М.: Юридический институт МВД России, 2001. – 54 с.

  3. Гранат Н.Л. Правовые и нравственно-психологические основы обеспечения законности на предварительном следствии. – Автореф. дисс… докт. юрид. наук. - М.: Академия МВД России, 1992. – 32 с.

  4. Григорьева Н.В. Обжалование как форма правовой защиты прав и законных интересов участников уголовного процесса в досудебном производстве. - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - М.: Московская академия МВД России, 2000. – 30 с.

  5. Жидких А.А. Обеспечение прав несовершеннолетних потерпевших на предварительном следствии. - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - М.: ВНИИ МВД России, 1998. – 24 с.

  6. Зайцев О.А. Теоретические и правовые основы государственной защиты участников уголовного судопроизводства в Российской Федерации. - Автореф. дисс… докт. юрид. наук. - М.: ВНИИ МВД России, 1999. – 50 с.

  7. Зайцев О.А. Теория и практика участия свидетеля в уголовном процессе. - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - М.: ВНИИ МВД России, 1993. – 24 с.

  8. Зенкин О.И. Производство дополнительного следствия (по делам о преступлениях, совершенных организованной группой). - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - М.: Академия управления МВД России, 2000. – 24 с.

  9. Иванов А.В. Правовые основы организации и деятельности следственных частей в системе министерств и управлений внутренних дел. - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - М.: Академия управления МВД России, 1999. – 40 с.

  10. Кондратов П.Е. Возобновление уголовных дел, прекращенных в стадии предварительного расследования. - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - М.: Академия МВД СССР, 1984. – 214 с.

  11. Кулагин Н.И. Управление следственным аппаратом органов внутренних дел (функционально-структурный анализ). - Автореф. дисс… докт. юрид. наук. - М.: Академия управления МВД СССР, 1990. – 36 с.

  12. Кулагин А.Г. Прекращение уголовного дела в связи с деятельным раскаянием. - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - М.: Академия управления МВД России, 1999. – 39 с.

  13. Лузгин И.М. Расследование как процесс познания. - Автореф. дисс… докт. юрид. наук. - М.: Высшая школа МООП СССР, 1968. – 34 с.

  14. Масленникова Л.Н. Публичное и диспозитивное начала в уголовном судопроизводстве России. - Автореф. дисс… докт. юрид. наук. - М.: Академия управления МВД России, 2000. – 46 с.

  15. Миняйленко Н.Н. Право на юридическую помощь и механизм его обеспечения в современной России (теоретико-правовой аспект). - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский университет, 2000. – 19 с.

  16. Москалькова Т.Н. Нравственные основы уголовного процесса (стадия предварительного расследования). - Автореф. дисс… докт. юрид. наук. - М.: Академия управления МВД России, 1997. – 35 с.

  17. Патов Н.А. Процессуальные и организационные основы производства по делам, приостановленным в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - М.: Юридический институт МВД России, 1997. – 24 с.

  18. Петухов Р.Б. Множественность преступлений по Уголовному кодексу РФ. - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - М.: Академия управления МВД России, 1999. – 17 с.

  19. Попов И.А. Расследование преступлений, связанных с пожарами. - Автореф. дисс… докт. юрид. наук. - М.: Академия управления МВД России, 1998. – 48 с.

  20. Шадрин В.С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. - Автореф. дисс… докт. юрид. наук. - М., 1997. – 32 с.

  21. Шматов В.М. Развитие частной криминалистической теории изучения личности и обеспечения ее прав. - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - Волгоград, 2000. – 23 с.

  22. Уткин В.Е. Оценка эффективности управленческой деятельности аппаратов МВД, УВД субъектов Российской Федерации. - Автореф. дисс… канд. юрид. наук. - М.: Юридический институт МВД России, 2000. – 22 с.

Контактный телефон:
7 (095) 222-4443 АТС-2 259-56;
7 (095) 201-2244 (факс)
Гаврилов Борис Яковлевич


Copyright © 1994-2016 ООО "К-Пресс"