Черные дыры в Российском Законодательстве 2002'2

Home Поиск Издания Контакты k-press.ru


Продолжается подписка на наши издания! Вы не забыли подписаться?

СОБСТВЕННОСТЬ В СЕМЬЕ:
ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

Злобина И.В., к.ю.н., преподаватель
Краснодарский юридический институт МВД России

ВВЕДЕНИЕ

Семейное право России вступило в новую фазу своего развития. Принятие в 1995 г. Семейного кодекса РФ означало не только коренную перемену в содержании большинства семейно-правовых институтов, но и в самом методе регулирования семейных отношений: императивные нормы теперь сочетаются с нормами диспозитивными, допускающими различные варианты юридически значимого поведения участников семейных правоотношений. Данный кодифицированный нормативный акт в целом призван служить провозглашенной Конституцией РФ цели государственной защиты семьи. В то же время он призван был ликвидировать опасный разрыв семейного права с правом гражданским, приводя в соответствие нормы семейного права с новым Гражданским кодексом РФ.

Содержание СК РФ в целом сохраняет историческую преемственность в регулировании семейно-брачных отношений с законодательством бывшего Союза ССР. Но в то же время его нормы содержат новые юридические конструкции и положения Конвенции ООН о правах ребенка и других международно-правовых актов, ратифицированных Россией. Семейный кодекс основывается на конституционных нормах о защите семьи, материнства, отцовства и детства государством. Его основными целями являются укрепление семьи, обеспечение эффективной правовой защиты ее членов в новых социально-экономических условиях, приоритетная охрана интересов несовершеннолетних детей и нетрудоспособных членов семьи.

В Семейный кодекс включены новые для российского законодательства институты и нормы: брачный договор, соглашение об уплате алиментов, права детей в семье, приемная семья и др. Закреплены положения, выработанные судебной и прокурорской практикой, практикой органов опеки и попечительства, органов загса. Получил отражение положительный опыт реформирования семейного законодательства в зарубежных странах.

Основной составляющей семьи, на которую призвано воздействовать право, с давних пор считаются имущественные отношения ее членов (Г.Ф. Шершеневич). Важнейшую часть имущественных отношений образуют отношения семейной собственности, которые включают общую супружескую собственность, собственность супругов, собственность других членов семьи (детей, родителей).

Несмотря на то, что СК РФ вобрал в себя опыт, накопленный в правовом регулировании отношений супружеской собственности за годы советской власти, и предусмотрел гибкий механизм ее приспособления к меняющимся потребностям семьи (брачный договор), правовое регулирование отношений семейной и прежде всего супружеской собственности нельзя считать завершенным и совершенным. Здесь существует достаточно много нерешенных проблем, причем как теоретического, так и практического порядка.

Отношения супружеской собственности, например, испытывают воздействие двух отраслевых правовых систем — семейного и гражданского права. Вопрос о соотношении между ними — это не только головоломная задача, но важная практическая проблема, определяющая эффективность как института супружеской собственности, так и смежных с ним институтов гражданского права. Так, например, автор пришла к выводу, что современное корпоративное право России в целом игнорирует существование норм супружеской собственности.

Во всех исследованиях при рассмотрении вопроса об обращении взыскания по долгам одного из супругов просто констатируется как некий бесспорный факт положение СК, устанавливающее привилегию супружеской собственности: вначале взыскание обращается на имущество супруга-должника, а затем (при недостаточности этого имущества) — на его долю в общем имуществе супругов. При этом совершенно не принимается во внимание существующий порядок обращения взыскания на имущество должника, который делает невозможным буквальное соблюдение данного правила. Во многих случаях на момент обращения взыскания даже не представляется возможным установить, какое имущество принадлежит должнику, а какое является общим имуществом супругов. В большинстве случаях это правило вообще не соблюдается, поскольку взыскание сразу же обращается на общее имущество супругов без определения того, какая часть этого имущества соответствует доли должника в общем имуществе. Больше того, существуют такие виды имущества супруга, взыскание на которое обращается в последнюю очередь, т.е. после того как окажется невозможным удовлетворить требования кредиторов за счет другого имущества, в том числе и за счет его доли в общей собственности супругов (например, доля в уставном капитале ООО — ст. 25 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью»).

Другими словами, в правовом регулировании отношений семейной собственности проявляется общая проблема несогласованности различных отраслей права, на которую указывают ведущие ученые-юристы (Б.Н. Топорнин).

Важное значение для отношений супружеской собственности и отношений собственности в семье имеет брачный договор (контракт). Он относится к числу наиболее существенных новелл семейного законодательства. С появлением этого института в семейном праве России впервые появилась возможность для супругов самим устанавливать правовой режим своего имущества.

Принятие Семейного Кодекса РФ поставило юридическую науку вообще и науку семейного права, в частности, перед необходимостью исследования феномена брачного договора (контракта) как института семейного права, его роли и значения в регулировании имущественных семейно-брачных отношений, условий, порядка заключения и исполнения, действительности и ответственности за его соблюдение, содержания договора в части ответственности супругов по обязательствам друг друга.

Глава 7 СК РФ устанавливает законный режим имущества супругов, который понимается в ст.33 как режим их совместной собственности. Глава 8 СК посвящена договорному режиму имущества супругов, который рассматривается в ст. 33 как альтернатива режиму законному. Особенностям двух этих режимов, проблемам, возникающим при применении каждого из них в российской юридической науке, уделяется пристальное внимание.

Вместе с тем далеко не все проблемы супружеской собственности следует считать решенными как в теоретическом, так и в практическом отношении. Законный режим супружеской собственности до сих пор рассматривался, если можно так выразиться, изнутри, то есть в рамках собственно семейного права. Между тем, это только общая конструкция, которая для своей реализации требует согласованного действия норм других отраслей права и прежде всего гражданского. Насколько требования СК подкреплены этими нормами — вопрос, требующий специального изучения. Особая проблема — имущественные права супругов как объект общей собственности. Ей, по мнению автора, практически совсем не уделяется внимания. Между тем значение этой части имущества (а в ее состав входят не только вклады в кредитные учреждения, но акции, доли, паи в уставных капиталах (имуществе) юридических лиц) нельзя недооценивать.

Договорный режим имущества разработан гораздо слабее. Одна из важнейших причин — новизна и отсутствие практики. Однако уже сегодня ясно, что совершенно недостаточно исследован вопрос о понятии личных и общих обязательств супругов, об ответственности супругов по личным и общим обязательствам, действительный механизм которой оказывается иным, чем это можно представить, исходя из ст. 45 СК.

Роль брачного договора в установлении общих обязательств супругов и регулировании ответственности за их нарушение также заслуживает пристального внимания.

1.СЕМЬЯ И СЕМЕЙНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ В СОВРЕМЕННОМ СЕМЕЙНОМ И ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

1.1. Историческое развитие семьи и семейной собственности в России: основные этапы

Сегодняшнее состояние правового регулирования семьи и семейной собственности в России представляет собой результат длительного исторического развития.

Историю регулирования семейных отношений в России целесообразно поделить на два больших этапа. Первый этап окончился в октябре 1917 г. Все, что происходило до этой даты, может быть охарактеризовано в рамках «дуалистической традиции», поделившей отношения в семье на две сферы — духовную и материальную (имущественную). Первая составляла предмет религиозных законов, обычаев и нравов. Роль светского права сводилась к минимуму правовых установлений, охранявших сложившийся семейный уклад от произвола и злоупотреблений. Вторая сфера относилась к частному праву, под которым понималось почти исключительно право гражданское. Она находилась преимущественно под влиянием законов светских.

После Октября 1917 г. можно говорить о коренном изменении в правовом регулировании семейных отношений. С этого момента в России начинается собственная история семейного права как отрасли, регулирующей в единстве личные и имущественные отношения в семье.

Первый этап в развитии юридического института семьи и семейной собственности в России историки и юристы условно делят на два больших и неравных периода, которые могут быть названы патриархальным и имперским. Первый из них охватывает эпоху от принятия на Руси христианства и длится вплоть до реформ Петра I. Второй соответственно начинается с преобразований петровского времени и оканчивается октябрем 1917 года.

Патриархальный период в целом характеризовался сильнейшим влиянием религии, обычаев и нравов (в том числе в значительной степени языческого происхождения) на отношения в семье (причем как личные, так и имущественные) и всемерной защитой государства власти мужа по отношению к жене, власти родителей по отношению к детям, неразвитостью правового регулирования внутрисемейных имущественных отношений.

До принятия христианства семейные отношения у славян, населявших территорию России, находились под воздействием языческих обычаев. Хотя имеющиеся в распоряжении историков сведения не позволяют дать их сколько-нибудь полной характеристики. Брак заключался либо путем покупки невесты у ее родственников, либо путем привода (продажи) невесты родственниками в дом жениху. Широко распространен был обычай похищения невесты. Согласие невесты не имело существенного значения (формально Уставом Ярослава Мудрого запрещалось выдавать замуж силой), но соглашение (сговор) с ее родственниками был необходим.

Форма брака во многом предопределяла взаимоотношения супругов: при похищении невеста становилась собственностью мужа, подпадая под его полную власть как одна из вещей особого рода. Напротив, купля невесты и заключение брака с приданым по соглашению между женихом и родственниками невесты влекли возникновение уже более сложных отношений. Отношения между женихом и родственниками невесты служили некоторому ограничению власти мужа над женой. Жена при этом наделялась некоторым подобием личных прав по отношению к мужу: муж волен был распоряжаться ее свободой, но не имел в отношении ее права жизни и смерти.

Принятие христианства повлекло рецепцию Русью византийского брачно-семейного законодательства, основанного на церковных представлениях о браке. Основным источником права для семейных отношений становится Номоканон — собрание византийского семейного права, включающего канонические правила и светские постановления византийских императоров. В последующем Номоканон дополнялся постановлениями русских князей. Его русский перевод с этими дополнения получил название Кормчей книги.

Переход на христианские нормы в регулировании семейных отношений не был разовым актом. В русскую жизнь пришли новые понятия о смысле брака, форме его заключения и условиях установления. Новшества в вопросе заключения брака вызвали у населения неприятие, христианская форма брака не принималась населением веками. Для заключения брака надо было соблюсти установленный законом возраст. Кормчая разрешала брак в двенадцать лет для девушки и в пятнадцать лет для юноши. Это первое условие для брака не согласовывалось с обычаями — в России традицией было женить детей в восемь — десять лет.

Основными результатами этого длительного процесса, в котором наблюдались и острая борьба новых форм со старыми, и компромиссы, позволявшие долгое время старым традициям соседствовать с новыми, и периоды регресса, могут быть названы следующие.

Имперский период признается крупным этапом в развитии семейного права, представляющим особый интерес для современной науки. Это время в целом характеризуется значительным усилением роли светского законодательства в регулировании семейных отношений. Само же законодательство сделало значительный шаг вперед, достигнув примерно того же уровня, что законодательство большинства европейских стран, хотя единого законодательства о браке и семье на территории Российской империи не существовало.

Свое наиболее завершенное выражение семейно-брачное законодательство этого периода получило в книге первой тома десятого части первой Свода законов гражданских — «О правах и обязанностях семейственных».

Российское семейное законодательство в это время строилось на основании религиозных правил. При таких условиях лица разных вероисповеданий подпадали под действие различных законов в зависимости от предписаний исповедовавшейся ими религии. Это свидетельствовало, с одной стороны, о веротерпимости законодателя, но с другой стороны, настоятельно требовало единого светского законодательства, допускавшего браки между лицами разных религиозных верований и конфессий.

Брак для лиц православного исповедания в это время приобретает законченные черты религиозного таинства: он совершается только по церковным правилам и для православных христиан он один только и имеет значение законного брака. Зато обручение утрачивает свой былой высокий статус и становится расторжимым предварительным соглашением о браке. Оно более не сопровождается особой сговорной записью и условием о неустойке. Брак объявляется изъятым из предмета гражданско-правовых сделок, вследствие чего обещание вступить в брак имеет характер чисто нравственный и может быть свободно изменено во всякое время до самого момента совершения брака по обрядам церкви без всяких последствий для обещавшего (ст. 12 Законов гражданских).

Еще более детальными становятся условия и порядок заключения брака и более изощренными — правила его расторжения. Складывается институт недействительности брака.

Добровольность вступления в брак провозглашается важнейшим принципом его заключения. Петр I даже ввел с этой целью обряд принесения присяги родственниками жениха и невесты в том, что они не принуждали их к браку, который, впрочем, действовал очень недолго. Заключение брака требовало согласия родителей жениха и невесты либо лиц, их заменяющих (ст. 6 Законов гражданских), в противном случае дети лишались права наследовать имущество родителей по закону (за исключением получения акта прощения). Лица, состоящие на государственной службе, обязывались получить также согласие своего начальства (ст. 9 Законов гражданских).

Светское законодательство повысило брачный возраст до 16 лет для женщин и 18 лет — для мужчин. Предельный возраст для заключения брака указом Синода, изданным в 1744 г., был установлен в 80 лет (ст. 4 Законов гражданских).

Сохранялись прежние запреты заключения брака лицами духовного звания, двойного и четвертого брака и между близкими родственниками. В 1810 году Синод детализировал перечень степеней родства, препятствующих заключению брака. До такой же степени запрещались и браки между свойственниками (ст. 23 Законов гражданских). Были запрещены браки с безумными и сумасшедшими (ст. 5 Законов гражданских).

Были установлены условия заключения брака между лицами разных сословий, а также правила, допускающие возможность браков между лицами разных конфессий христианского вероисповедания с непременным условием, однако, преимущественной защиты лиц, исповедующих православие.

Российским подданным православного и римско-католического исповедания брак с нехристианами был запрещен полностью. Протестантам запрещалось заключать брак с язычниками (ст. 85 Законов гражданских). Однако жена мусульманина или иного лица нехристианского вероисповедания, принявшая святое крещение, признавалась состоящей с ним в законном браке без утверждения его венчанием по правилам православной церкви, если муж, остающийся в своей вере, даст обязательство о том, что он, во-первых, не будет препятствовать своей жене в исповедании православной веры и не будет склонять к принятию своей веры родившихся после этого детей, которые подлежали крещению в православную веру; во-вторых, будет состоять в единобрачном сожительстве только с крещеной женой, «откинув прочих жен, если имеет» (ст. 80 Законов гражданских).

Нехристианам разрешалось вступать в брак между собой по правилам их законов или по принятым обычаям (ст. 90 Законов гражданских).

Брак мог быть признан недействительным, если: 1) он был совершен в результате насилия или сумасшедшим лицом (лицами); 2) совершен между лицами, состоящими в запрещенных церковными правилами степенях кровного или духовного родства или свойства; 3) совершен с лицом, состоящим в другом не прекратившемся и не расторгнутом браке; 4) совершен лицом, которому после расторжения с ним брака было запрещено вступать в новый брак; 5) совершен лицом (лицами), не достигшими канонического возраста, или в возрасте свыше 80 лет; 6) брак заключен лицами духовного звания, которым это запрещено; 7) брак заключен между православным и нехристианином.

Поскольку из брака удалялось малейшее воспоминание о языческих временах, когда он мог считаться частным делом двух лиц, расторжение брака по взаимному согласию было прямо запрещено законом (ст. 46). Брак мог быть расторгнут только формальным духовным судом по просьбе одного из супругов: 1) в случае доказанного прелюбодеяния другого супруга или неспособности его к брачному сожительству; 2) в случае, когда другой супруг приговорен к наказанию, сопряженному с лишением всех прав состояния, или к ссылке на житье в Сибирь с лишением всех особенных прав и преимуществ; 3) в случае безвестного отсутствия супруга.

Внутрисемейные отношения также претерпевают глубокие изменения. В личных правах заметен явный прогресс в направлении повышения статуса женщины. Как и раньше, законом признается верховная власть мужа над женой: жена наследует состояние мужа, но муж не получает преимуществ, вытекающих из состояния жены; жена именуется по званию мужа, она обязана следовать за мужем при перемене им места жительства; она обязана повиноваться своему мужу как главе семейства, пребывать к нему в любви, почтении и в неограниченном послушании, оказывать ему всяческое угождение и привязанность, как хозяйка дома. Однако времена, когда муж пользовался правом подвергнуть жену физическому наказанию или насильственно постричь в монахини, ушли в прошлое (ст. 100-108 Законов гражданских).

Более всего меняются имущественные отношения между супругами. С петровских времен устанавливается принцип раздельности имущества супругов. Браком не составляется общего владения в имуществе супругов; каждый из них может иметь и вновь приобретать отдельную свою собственность (ст. 109 Законов гражданских). В случае смерти одного из супругов в охранительную опись включалось только его имущество, а не все имущество, находящееся в общей квартире супругов. На имущество жены взыскание по долгам мужа могло обращаться только в случае объявления мужа несостоятельным должником.

Приданое жены, а также имение, приобретенное ею или на ее имя во время замужества каким бы то ни было законным способом, признавалось собственностью жены (ст. 110 Законов гражданских). Еще Петровским указом 1715 года жене было разрешено свободно продавать и закладывать свои вотчины. За супругами поэтому признавалось право распоряжаться своим имением прямо от своего имени, независимо друг от друга и не спрашивая согласия друг у друга (ст. 115 Законов гражданских). Супругам разрешалось заключать между собою любые сделки и завещать друг другу свое имущество помимо всех своих наследников (ст. 116 Законов гражданских). Муж мог распоряжаться имуществом жены только по ее доверенности как обычный представитель.

Право на получение содержания признавалось только за женой. Муж обязан был доставлять жене пропитание и содержание по состоянию и возможности своей (ст. 106 Законов гражданских). Это содержание присуждалось жене, только если она исполняла свою обязанность жить вместе с мужем. В виде исключения право на получение содержание могло быть признано за нею, если она не проживала с мужем по его вине, но не уклонялась от совместного жительства с ним. Отказ мужа принять жену поэтому давал основание для взыскания с него средств на содержание жены.

Во взаимоотношениях родителей с детьми все это время идет процесс постепенного смягчения родительской власти. Правда, право родителей применять физические наказания к детям так и не было отменено вплоть до Октябрьского переворота, но начиная с XVIII в. это право было ограничено запретом калечить и ранить детей и установлением ответственности за доведение до самоубийства. Как и прежде родителям принадлежало право принимать публично-правовые меры против непослушания детей — от телесных наказаний до тюремного заключения. Детям воспрещалось жаловаться на родителей под угрозой физического наказания.

Особо регулировалось положение незаконных детей, которыми считались: 1) рожденные вне брака, если они не были узаконены в соответствии с установленным порядком; 2) происшедшие от прелюбодеяния; 3) рожденные после смерти мужа или после расторжения брака, если к моменту рождения с этого события прошло более трехсот шести дней; 4) все прижитые в браке, который по приговору суда признан незаконным и недействительным (ст. 132 Законов Гражданских). По существу их положение характеризовалось полным бесправием. Незаконнорожденные дети в XVIII в. следовали состоянию матери, однако дворянство могло им быть только пожаловано императорским указом. Право наследовать имущество в законном порядке они не имели ни после отца, ни после матери (ст. 136 Законов гражданских). На отца могла быть возложена обязанность содержать незаконнорожденного ребенка и его мать, но не в качестве семейной обязанности, а как возмещение причиненного вреда в порядке уголовного судопроизводства.

Узаконение детей в XVIII в. осуществлялось только по высочайшему повелению в индивидуальном порядке. В XIX в. стало разрешаться узаконение детей, рожденных до брака, в случае вступления родителей в брак между собой (за исключением детей, рожденных от прелюбодеяния) (ст. 1441 Законов гражданских). Закон от 3 июля 1902 г. позволил рассматривать иски внебрачных детей о содержании в порядке гражданского судопроизводства. Отцовство в современном понимании этого слова устанавливаться не могло. Доказательства, подтверждающие факт происхождения ребенка от определенного отца, могли только дать право требовать выплаты содержания, но никаких семейно-правовых последствий при этом не возникало. Добровольное признание отцовства не допускалось.

Материнство устанавливалось для незаконных детей путем признания ребенка матерью. При отсутствии признания матери происхождение могло также подтверждаться метрической записью или ее собственноручным письменным удостоверением.

Родительская власть в отношении внебрачного ребенка принадлежала матери. Фамилия такому ребенку давалась по фамилии матери, но только если она давала на это согласие, в противном случае он именовался фамилией, одинаковой с отчеством (ст. 1322 Законов гражданских). Отчество же записывалось по имени крестного. Отец внебрачного ребенка обязан был содержать его в случае его нуждаемости и в соответствии с общественным положением его матери (ст. 1324 Законов гражданских). Эта обязанность считалась личной обязанностью отца, проистекающей из естественной связи между родителями и детьми. Эта обязанность отпадала в связи с достижением ребенком совершеннолетия, а ранее этого возраста — вследствие замужества внебрачной дочери или отпадения нуждаемости (ст. 1325 Законов гражданских).

Кроме обязанности содержать внебрачных детей на отца могла быть возложена также обязанность содержать мать этих детей, если она нуждается в такой помощи (ст. 1326 Законов гражданских). Мать также обязана была содержать такого ребенка. Отец, выплачивающий содержание ребенку, приобретал преимущественное право быть назначенным его опекуном или попечителем, а также право контролировать его воспитание и содержание (ст. 13210 Законов гражданских).

Семья и семейная собственность в Советской России (СССР). Фазы эволюции правового статуса семьи и семейной собственности в это время характеризуются резкими поворотами, каждый из которых отмечен значительными изменениями в семейно-брачном законодательстве. Хронология этого этапа строится по важнейшим нормативным актам, крупным законопроектным работам, каждая из которых по-своему определяла пути развития семейных отношений. В современной юридической литературе принято различать историю развития семейного законодательства с 1917 по 1926 год; с 1926 по 1969 год и с 1969 по 1995 год. Четыре кодифицированных акта семейного права соответственно отделяют эти этапы друг от друга: Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве (КЗАГС РСФСР) 1918 г., Кодекс законов о браке, семье и опеке (КЗоБСО РСФСР) 1926 г., Кодекс законов о браке и семье (КоБС РСФСР) 1969 г. и Семейный кодекс (СК РФ) 1995 г.

Первый этап можно назвать периодом законодательного разрушения брака, семьи и семейной собственности не только в их прежней дореволюционной форме, но и как социальных институтов, служащих опорой государственному строю. Второй этап представлял собой период государственного восстановления института семьи и приспособления его к задачам тоталитарного государства. Институт семейной собственности в это время претерпевал серьезнейшие испытания, пережив краткий взлет в период нэпа и превратившись в конце концов в куцую юридическую декларацию личного потребления. Третий этап можно назвать временем косметических реформ, призванных придать либеральный характер правовому регулированию социалистических семейных отношений, испытывающих сильнейший кризис. Вместе с тем, этот период может быть охарактеризован как этап укрепления имущественных отношений в семье, развития института семейной собственности.

Вскоре после Октябрьской революции были приняты два важнейших декрета, без преувеличения означавшие коренной переворот в правовой организации семейных отношений. «Они, по утверждению Г.М Свердлова, начисто смели все царское дореволюционное законодательство о браке и семье (выделено мною — И.З.) и впервые сформулировали самые важные, самые главные принципы советской семьи и брака, оставшиеся в основном неизменными во всей дальнейшей истории советского законодательства, находящие полное свое отражение и в действующем советском семейном праве».

Первый декрет — от 18 декабря 1917 г. — «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния». Этот акт установил единственную форму заключения брака для всех граждан независимо от вероисповедания — путем регистрации гражданского брака в государственных органах. Брак, заключенный по религиозному обряду, отныне не порождал никаких правовых последствий. Брачный возраст устанавливался в 16 лет для женщин и 18 лет — для мужчин. Условия вступления в брак и сама процедура максимально упрощались.

Важнейшим нововведением данного декрета было уравнение в правах детей законных и незаконнорожденных. Отныне отцом и матерью ребенка записывались лица, подавшие о том заявление и давшие соответствующую в том подписку. Виновные в даче заведомо ложных показаний привлекались к уголовной ответственности за ложное показание, а сама запись признавалась недействительной. В случае непризнания отцом внебрачного ребенка его матери, опекуну, самому ребенку предоставлялось право доказать отцовство в судебном порядке.

19 декабря 1917 г. был принят декрет «О расторжении брака», который изымал дела о расторжении брака из ведения судов духовных консисторий. Они передавались в ведение местных судов, если возбуждались по одностороннему заявлению одного из супругов. При наличии взаимного согласия предусматривалась внесудебная процедура развода. Брак отныне расторгался по просьбе о том обоих супругов или хотя бы одного из них. Эта просьба подавалась в местный суд. Но можно было просить о расторжении брака и отдел записей браков. Процедура развода в суде подчинялась предельно простым правилам. Вместе с тем судья не только единолично выносил постановление о разводе, но и определял временно, до разрешения спора, «судьбу детей», а равно вопрос о временном содержании как детей, так и жены, если она в том нуждалась. Сторонам, находящимся в состоянии развода по церковным правилам, предоставлялось право, «не выжидая» прекращения прежнего дела, заявить новую просьбу о расторжении брака в соответствии с Декретом от 19 декабря 1917 г.

Менее чем через год, а именно 22 октября 1918 г. был принят первый кодифицированный акт семейного права — Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве (КЗАГС) РСФСР.

Важнейшим положением этого акта было то, что он приравнял браки, заключенные до издания декретов 1917 г., к зарегистрированным бракам. То есть он признал юридическую силу за всеми ранее заключенными браками. По сути дела это был неизбежный нулевой вариант. Никому и в голову не могло бы прийти потребовать переоформления всех этих браков.

В этом Кодексе более подробно был урегулирован вопрос о правах и обязанностях супругов. В советское семейное право была впервые введена норма о том, что перемена местожительства одним из супругов не влечет за собою для другого обязанности “следовать за ним. В имущественных отношениях сохраняло силу старое положение о том, что брак не создает общности имущества супругов и что супруги могут вступать между собою во все дозволенные законом имущественно-договорные отношения.

Получила дальнейшее развитие идея равноправия женщины с мужчиной в браке и семье. Так, если декрет 1917 года среди обязанностей, возлагаемых браком, по старинке упоминал об обязанности мужа содержать свою нетрудоспособную жену, то Кодекс 1918 года говорил уже не об односторонней обязанности мужа в отношении жены, а о том, что «нуждающийся... супруг имеет право на получение содержания от другого супруга, если последний в состоянии оказывать ему поддержку».

Принципиальное значение придавалось введенной Кодексом 1918 года норме о гражданстве супругов. «При разногражданстве вступающих в брак (если одна из сторон состоит в русском гражданстве) перемена гражданства может последовать только по специально выраженному желанию жениха или невесты на общем основании» (ст. 103 КЗАГС). По дореволюционному законодательству подданство жены следовало подданству мужа.

Относительно признания брака недействительным этот кодекс содержал минимум правил. Недействительным признавался брак, совершенный до достижения супругами или одним из них брачного возраста. Исключение составляли случаи: а) когда дело о недействительности брака было возбуждено после наступления брачного возраста; б) когда брак имел последствием рождение детей или беременность жены.

Недействительными считались браки, заключенные с душевнобольными или лицами, находившимися в таком состоянии, в котором они не могли «действовать рассудительно» и понимать значение своих действий, либо совершенные без согласия кого-либо из сочетавшихся браком, либо когда согласие дано в бессознательном состоянии или по принуждению. В то время действовали также правила, согласно которым был «недействителен брак, совершенный в то время, когда кто-либо из сочетавшихся браком еще состоял в другом действительном браке, не прекратившемся смертью другого супруга или разводом» (ст. 79). И наконец, считались недействительными церковные и религиозные браки, заключенные до 20 декабря 1917 г. с нарушением условий и формы, предусмотренных законом.

Основой семьи признавалось действительное происхождение. «Никакого различия между родством внебрачным и брачным не устанавливается» (ст. 133). В этой связи кодекс предусматривал два примечания:

Кодекс устанавливал более новые правила об установлении происхождения детей. Отцом и матерью ребенка считались лица, записанные родителями в книге записей рождений. При отсутствии записи о родителях, ее неправильности или неполноте можно было доказывать отцовство и материнство в судебном порядке. При отсутствии признания ребенка со стороны отца забеременевшая и не состоящая в браке женщина не позднее чем за три месяца до разрешения от бремени могла подать заявление в местный отдел записей актов гражданского состояния, указывая время зачатия, имя и место жительства отца. Такое же заявление могло быть подано и состоящей в браке женщиной, если зачатый ею ребенок происходит не от «зарегистрированного ее мужа». О поступившем заявлении отдел записи актов гражданского состояния извещал лицо, названное в заявлении отцом. Ему предоставлялась возможность в двухнедельный срок со дня получения такого извещения «возбудить судебный спор против матери о неправильности ее заявления». В противном случае считалось, что мужчина признает ребенка своим. Если возникал спор, то суд, убедившись, что «по естественному ходу вещей» именно он является отцом ребенка, выносил определение о признании его отцом, постановлял одновременно об участии его в расходах, связанных с беременностью, родами, рождением и содержанием ребенка. Если же суд устанавливал, что лицо, названное отцом ребенка, хотя и было в близких отношениях с матерью ребенка, но «одновременно с другими лицами», то суд выносил постановление о привлечении последних в качестве ответчиков и возлагал на всех них «обязанность участвовать» в необходимых расходах (ст. 144).

Дети, чьи родители состояли в зарегистрированном браке, могли носить фамилию своих родителей. При отсутствии брака они вправе были носить фамилию отца, матери или соединенную их фамилию.

Родительские права предоставлялись родителям в отношении детей мужского пола до 18 лет, женского пола — до 16 лет. Родительские права должны были осуществляться родителями совместно по их взаимному согласию, а при отсутствии такового — по решению местного суда. Если же родители проживали раздельно, то от их соглашения зависело, с кем должны жить их несовершеннолетние дети. При наличии спора по этому поводу вопрос также решался судом. Согласно ст. 153, «родительские права осуществляются исключительно в интересах детей, и при неправомерном их осуществлении суду предоставляется право лишить родителей этих прав». Причем лишение родительских прав не освобождало родителей от издержек по содержанию детей. Родителям предоставлялось также право отдавать детей на воспитание и обучение. Но они не могли заключать договор о найме детей от 16 до 18 лет без их на то согласия. В числе обязанностей родителей фигурировала забота о личности несовершеннолетних детей, об их воспитании и подготовке их к полезной деятельности. Как родительская обязанность рассматривалась необходимость иметь детей при себе. Отсюда следовало право родителей требовать возврата своего ребенка от любого лица, удерживающего его у себя не на основании «постановления закона или суда». И наконец, семейный кодекс возлагал защиту прав детей — как личных, так и имущественных — на родителей, которые являлись представителями детей «на суде и вне суда» без назначения их опекунами или попечителями.

Воспроизводился дореволюционный принцип раздельности имущества детей и родителей: дети не имели права на имущество родителей, равно как и родители не имели права на имущество детей (ст. 160). Но родители обязаны были доставлять несовершеннолетним, нетрудоспособным и нуждающимся совершеннолетним детям пропитание и содержание. Подобного рода обязанность прекращалась, если дети находились на общественном или государственном иждивении. Размер содержания определялся в зависимости от материального положения родителей. Однако сумма, затрачиваемая каждым из них, не могла быть меньше половины прожиточного минимума, установленного для ребенка в данной местности. А родители, не могущие уплатить свою долю полностью, уплачивали ее часть (ст. 162). При отсутствии соглашения между родителями относительно выплаты содержания на ребенка вопрос решался судом. При этом суд принимал во внимание как средства и трудоспособность обоих родителей, так и невозможность для трудоспособной матери иметь заработок по причине необходимости ухода за детьми или в связи с беременностью. Что касается обязанностей лиц, состоящих в родстве, то нуждающиеся, т. е. не имеющие прожиточного минимума, и нетрудоспособные родственники по прямой нисходящей и восходящей линии, полнородные и неполнородные братья и сестры имели право на содержание от своих состоятельных родственников. Никакого различия при этом между родством брачным и внебрачным не делалось. Но подобного рода обязанность возникала при условии, если нуждающиеся в содержании лица не могли получить содержания от супруга, детей или родителей из-за их отсутствия или несостоятельности. Лица, совместно обязанные к доставлению содержания, отвечали в равных долях, если суд по уважительным причинам не определял иного размера содержания.

В целом это был семейный кодекс эпохи военного коммунизма. Необходимость его разработки объясняется полной отменой всех норм гражданского права и почти полным отсутствием гражданского оборота. Но такая отмена не могла упразднить потребности в урегулировании внутрисемейных имущественных и неимущественных отношений. Принятие КЗАГС не рассматривалось его разработчиками как стремление придать самостоятельное значение семейному праву в сравнении с гражданским. Последнее вообще считалось навсегда похороненным.

Кодекс законов о браке, семье и опеке (КЗоБСО) РСФСР 1926 г. был принят совсем в другое время — время бурного оживления товарного производства и обращения, временного «потепления» во многих областях общественной жизни и не сбывшихся надежд на ее улучшение. Это был кодекс эпохи нэпа (или, как ее называл Г.М. Свердлов, эпохи мирного строительства).

Этот Кодекс обсуждался на сессиях ВЦИК дважды. В первый раз на 2-й сессии ВЦИК XII созыва в октябре 1925 года были одобрены основные положения проекта, представленного Наркомюстом РСФСР, но утверждение этого проекта было отложено до следующей сессии. После сессии 1926 года проект подвергался широчайшему обсуждению на разного рода собраниях, диспутах и в печати. Как считает М.В. Антокольская, специалистами в основном обсуждалась проблема придания юридической силы фактическим брачным отношениям, а также необходимость изменения режима супружеского имущества. Сколько-нибудь серьезного обсуждения проблемы места семейного права в системе отраслей не было. Почти ни у кого не возникало сомнений, что семейное право, несмотря на выделение семейного законодательства в отдельный кодекс, является частью гражданского права.

Кодекс был принят на 3-й сессии ВЦИК XII созыва 19 ноября 1926 г. и введен в действие с 1 января 1927 г. Этот кодекс отличался большим объемом в связи с расширением ранее действовавших правовых норм и введением новых.

Главной новеллой этого нормативного акта было придание юридического значения гражданскому сожительству — фактическим брачным отношениям. Они приравнивались к юридически зарегистрированному браку. Вообще пробным камнем, позволяющим судить о реальном развитии семейного законодательства, как и прежде, служил институт брака.

По классификации, предложенной в свое время Г.М. Свердловым, отношение к браку в Советском Союзе можно поделить на два основных этапа. Первый этап — с 1918 по 1936 г.

В этот период в теории брак преимущественно трактовался как союз, отношение совместного сожительства, свободное сожительство двух лиц. В качестве основания брака рассматривались взаимная склонность, взаимное притяжение, культурное и идейное единомыслие и половые отношения. Наличие между супругами «взаимной склонности», в целом трактуемого весьма широко, но минимально предполагавшей наличие между супругами «хороших отношений» рассматривалось в качестве существенного условия супружеских отношений и соответственно семьи. П.Л. Полянский в своей работе приводит пример, когда суд отказался признать наследственные права за супругом и признал брак между ним и его умершей женой прекратившимся на том основании, что муж умершей женщины систематически избивал женщину, проживал ее заработок.

Такая оценка брака прямо вытекала из необязательности его регистрации. Хотя ст. 52 КЗАГС и предусматривала, что права и обязанности супругов порождал только брак, зарегистрированный в отделе записи актов гражданского состояния, однако на практике возобладала позиция, согласно которой данная статья не препятствует притязаниям незарегистрированной жены, «и она должна признаваться имеющей все те права по имуществу , как и та, брак которой оформлен». Более того, с точки зрения высших судебных инстанций, разительно расходившейся с текстом действовавшего закона, «Советское государство не навязывает обязательной регистрации брачных отношений». Суды же низшего звена, рассматривавших подавляющее большинство семейных дел по первой инстанции, в то время сплошь и рядом признавали право на наследство за лицами, которые хотя и не состояли в браке с наследодателем, но фактически были супругами.

Существовало мнение, относившее регистрацию брака к числу отживающих явлений, сохраняющихся только в интересах борьбы с церковным браком. Сам факт принятия КЗАГС, установившего обязательность регистрации брака, также трактовался как средство борьбы с браком церковным.

В Кодексе законов о браке, семье и опеке (КЗоБСО) 1926 г. определение брака основывалось на наличии между мужчиной и женщиной таких фактических отношений, как совместное сожительство, ведение при этом сожительстве общего хозяйства, взаимная материальная поддержка, совместное воспитание детей (ст. 12). Регистрация брака рассматривалась в качестве бесспорного доказательства наличия брака.

Особое значение придавалось ведению общего хозяйства. Брачные отношения рассматривались как нечто производное от трудового союза двух лиц разного пола, двух «соработников», объединивших свои усилия в деле материального обеспечения собственного существования и существования воспроизводимого ими потомства. При последовательном проведении этого принципа в жизнь, все более очевидной становилась его извращенная нравственная природа. Судебная практика даже фактически признавала и оправдывала «многоженство», когда подтверждала права на наследование за несколькими фактическими сожительницами умершего, но еще не решаясь согласиться с оправданием многомужества. Считалось, что таким образом под брачные отношения «подводилась хозяйственная база», поскольку настоящие брачные отношения согласно этому вульгарному материалистическому подходу могут сложиться только на основе экономической связи. “Наш кодекс о браке и семье,— писал Я.Н. Бранденбургский,— не может смотреть на семью иначе, как на трудовое объединение”. Отсюда и ничем не ограниченная возможность свободного выбора партнера (соработника), абсолютная свобода развода, в большинстве случаев использовавшаяся не для раскрепощения женщины, не для высвобождения ее из-под деспотической власти мужчины, а для удовлетворения самых разнообразных, нередко откровенно безнравственных интересов представителей сильного пола.

Признание юридической силы за сожительством объяснялось тогда и объясняется сегодня необходимостью защиты интересов женщин (особенно из беднейших слоев населения), интересы которых обычно страдали от культивировавшегося при полной поддержке государства свободного отношения к заключению и расторжению брака. Так что эта мера была скорее всего попыткой остановить институт брака от дальнейшего распада.

Поворотным моментом, положившим начало движению в направлении укрепления семейных связей мерами государственного регулирования, явился 1936 год. ЦИК и СНК СССР приняли постановление от 27 июня 1936 г. “О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских садов, усилении уголовного наказания за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательство о браке и семье”. Данный нормативный акт, по мнению П.Л. Полянского, был первым этапом реформы советского семейного права. Решающие изменения данного периода связываются с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 г. «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении почетного звания “Мать-героиня” и учреждении ордена “Материнская слава” и медали “Медаль материнства”». Если первый нормативный акт обозначил направление, в котором намерен был действовать законодатель (укрепление брака, ограничение свободы разводов и т.д.), то второй содержал уже комплекс мер, предлагавших практическое решение данной проблемы. Он ликвидировал факультативность регистрации брака, поскольку только зарегистрированный в установленном порядке брак отныне порождал взаимные права и обязанности супругов. Основная идея этого документа заключалась в государственном протекционировании зарегистрированной, многодетной семьи. Фактическое сожительство отныне утрачивало не только государственную защиту, но и вместе с ней остатки нравственного оправдания, поддерживавшиеся в этом институте официальной политикой, проводившейся до сих пор по отношению к браку. Ведение общего хозяйства перестало быть определяющей чертой брака. Уже не “трудовой принцип” и совместное хозяйство свидетельствовали о браке, а регистрация брака порождала имущественные права и обязанности супругов. Данный нормативный акт закрепил довольно сложную и нравственно тягостную судебную процедуру развода, в которой суду первой инстанции даже не предоставлялось права решать дело по существу. При недостижении примирения супругов, к которому должен был предпринимать усилия народный суд, дело могло быть передано в вышестоящую инстанцию, которая в зависимости от обстоятельств уже имела право удовлетворить иск о расторжении брака.

Указ от 8 июля 1944 г. вернул к жизни категорию «внебрачных детей», поскольку до этого советское семейное право исходило из равенства правового положения внебрачных детей с детьми, родившимися в зарегистрированном браке. Теперь значение для установления происхождения и взаимных прав родителей и детей имел не факт кровного родства сам по себе, а в совокупности с юридическим фактом регистрации брака родителями.

Указом от 15 февраля 1947 г. в СССР были запрещены браки с иностранными гражданами.

В таком виде семейное право просуществовало вплоть до принятия Основ законодательства о браке и семье Союза ССР и союзных республик 1968 г., на основе которых в 1969 г. был принят КоБС РСФСР. Правда, несостоятельность столь жесткого и ничем не оправданного регулирования государством отношений, связанных с разводом, становилась все более очевидной. Поэтому спустя 20 лет Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1965 г. «О некотором изменении порядка рассмотрения в судах дел о расторжении брака» было введено правило о расторжении брака решением районного (городского) народного суда.

И все же материалистский подход к семье и семейным отношениям не умер и не ушел в прошлое. Советская юриспруденция ограничила сферу его применения, но не отказалась от него совсем. До самых последних лет практика советских судов допускала признание семейными отношения совместного проживания, ведения общего хозяйства и взаимной заботы друг о друге для лиц, не состоявших в зарегистрированном браке. Правда, такая характеристика семейных отношений в основном использовалась только в жилищных спорах. Тем не менее прямое следствие его мы найдем в п. 4 ст. 38 СК РФ, позволяющей супругам просить суд признать личной собственностью имущество, нажитое каждым из них в период раздельного проживания при прекращении семейных отношений. Отсюда легко сделать вывод, что под семейными отношениями закон по-прежнему понимает отношения совместного ведения хозяйства, содержания и воспитания детей, взаимной заботы друг о друге и взаимного содержания.

Второе важнейшее нововведение КЗоБСО 1926 г. — переход от принципа раздельности к принципу общности в супружеском имуществе. Это было, видимо, не только необходимым, но и прогрессивным изменением в регулировании имущественных отношений супругов. Принцип раздельного имущества консервировал неравенство женщины, ее зависимость от мужа, хотя, вероятно, и был оправдан в условиях, когда для приложения женского труда в стране было не так уж много возможностей. Переход к установлению режима общности супружеского имущества, по свидетельству Г.М. Свердлова, начался еще до принятия данного кодекса. В 1922 г. Высший судебный контроль НКЮ РСФСР выносит определение, в котором признается что «… совместная продолжительная супружеская жизнь создает неизбежно такое положение, что целый ряд предметов домашнего обихода приобретается в результате совместного труда, причем обычно муж работает на стороне, добывая средства к существованию семьи, а жена несет труд дома, внутри семьи, по обслуживанию мужа, детей и пр., и этот труд должен, несомненно, считаться трудом производительным, создающим право на участие в результатах этого труда, т.е. общем домашнем благосостоянии». В 1925 г. Пленум Верховного Суда РСФСР в одном из постановлений признал: «… в трудовой семье на все нажитое во время брака имущество оба супруга имеют равные права…». Позднее ВЦИК выносил постановления, дополнявшие КЗАГС 1918 г., в которых признавалось, что при расторжении брака каждый из супругов сверх личного, принадлежавшего ему имущества, имеет право на получение половины имущества, нажитого совместным трудом супругов при условии брачного сожительства не менее одного года.

Начиная с 1926 г. на всей территории СССР устанавливается правило, что все имущество, нажитое в браке, является общей собственностью (имуществом) супругов.

Размер доли каждого из супругов в таком имуществе определялся при ее разделе судом. Однако размер доли, как и основания возникновения права общей собственности, определялись по-разному. В одних республиках (например, БССР) общность супружеского имущества определялась одним только фактом состояния в браке, а размер участия всегда определялся в равных долях. В других (ст. 10 КЗоБСО РСФСР) общность супружеского имущества и доля каждого определялась не только фактом состояния в браке, но и степенью участия каждого супруга средствами или трудом в создании этого имущества.

Более того, уже тогда закон предусмотрел случаи, когда при известных условиях и добрачное имущество могло становиться предметом общей собственности. Это могло иметь место тогда, когда один из супругов вкладывал в значительном объеме свой труд или средства в добрачное имущество другого супруга.

Общность имущества супругов означала, что владение, пользование и распоряжение этим имуществом происходит по взаимному согласию супругов. Никакого преимущества ни для одного из супругов в этом случае не устанавливалось. Каждый из них, осуществляя владение, пользование и распоряжение общим имуществом, предполагается действующим от общего имени. Только при купле-продаже строений требовалось прямо выраженное согласие другого супруга.

Кодекс предусматривал невиданную до сих пор норму об ответственности супругов по обязательствам друг друга. Обращение взыскания на имущество супругов по долгам супругов зависело от характера долга. Если долг был сделан в интересах семьи — при ведении общего хозяйства супругов — взыскание может быть обращено на общее имущество супругов. По личным долгам супруг, как общее правило, отвечал своим раздельным имуществом и своей долей в общем имуществе супругов.

В отдельных случаях взыскание на общее имущество супругов обращалось и за личные долги супруга. Постановление Пленума Верховного суда СССР от 15 марта 1948 г. «О судебной практике по делам об исключении имущества из описи» предписывало суду по делам об исключении из описи имущества, составляющего общую совместную собственность супругов, установить долю супруга в общем имуществе, указать, какое конкретно имущество из числа описанного должно быть выделено на долю должника и исключить из описи имущество, причитающееся другому супругу. Если общее имущество супругов было описано в возмещение ущерба от хищения, растраты или присвоения социалистической собственности, суд при рассмотрении иска об исключении такого имущества из описи должен был выяснить, когда и при каких обстоятельствах было приобретено данное имущество. Если устанавливалось, что спорное имущество было приобретено на средства, добытые преступным путем, или увеличилось вследствие преступления, то иск об исключении имущества из описи не подлежал удовлетворению в силу постановления ЦИК и СНК от 10 августа 1927 г. «О порядке возмещения ущерба от растрат, присвоения и хищения имущества государственных учреждений и предприятий, кооперативных и общественных организаций».

Общая собственность супругов прекращалась, как правило, с прекращением брака. Вопрос о возможности раздела общего имущества в период существования брака долгое время считался спорным. Существовало мнение, что разделить имущество супруги могут, только расторгнув брак, а до расторжения брака раздела супружеского имущества не может быть, и что доли возникают лишь при расторжении брака.

Однако постепенно возобладала другая точка зрения, допускающая возможность раздела имущества и при существовании брака. Хотя имущественные отношения супругов и являются существенным элементом брачных отношений, неправильно было бы отождествлять брак с одним только этим элементом. Брак является более широкой общностью интересов, чем только общность имущественных интересов. Нарушение начала общности имущества супругов не всегда и не обязательно влечет за собою прекращение брака. Супруги могут разойтись в вопросе об общем имуществе, о том, как этим имуществом распорядиться, о размере доли каждого из них в этом имуществе, и расхождение между ними может вылиться даже в судебный спор. Этот спор не следует ставить в зависимость от расторжения брака.

В определениях Судебной коллегии Верховного суда СССР по гражданским делам в ряде случаев встречались прямые указания о том, что расторжение брака не является необходимым условием для предъявления одним супругом к другому супругу иска о разделе имущества.

При разделе общего имущества супругов возникал вопрос не только о размере доли каждого супруга в общем имуществе, но и о судьбе отдельных конкретных вещей, входивших в состав этого имущества. При решении этого вопроса кодексом большое значение придавалось тому, при ком из родителей, при раздельном их жительстве, остаются жить дети, не служит ли данная вещь для личного потребления или для профессиональной деятельности только одного из супругов и т. п. (предметы одежды, инструменты и пр.). Суд обязан был определить, кому из супругов должны быть выделены из общего имущества те или иные конкретные вещи. При этом суд присуждал другому супругу денежную компенсацию за теряемое имущество, руководствуясь реальной оценкой выделяемого имущества к моменту его распределения между спорящими супругами.

Личным отдельным имуществом каждого из супругов считалось имущество, которое получено ими в порядке наследования или кем-нибудь подарено им, получено ими в виде награды и т. п. Оно не поступало в состав общего имущества и не подлежало разделу.

Право собственности супругов рассматривалось исключительно как вещное право. Не считались поэтому общим имуществом супругов вклады, вносимые каждым из супругов в сберегательные кассы. Вклады в сберегательных кассах составляли личную собственность вкладчика, а распорядителем вклада считалось только то лицо, на имя которого был принят вклад, а по предъявительским вкладам — держатель предъявительских документов. Помимо этих лиц, никто, в том числе и судебные органы по производящимся у них гражданским делам, не имел права давать распоряжений о выдаче каких-либо справок о вкладчиках и о состоянии их счетов по вкладам, а равно давать распоряжения о выдаче вклада лицам, не значащимся вкладчиками по вкладным документам. Арест на вклады мог быть наложен по требованиям следственных, прокурорских и судебных органов по уголовным делам, а принудительное взыскание на вклады могло быть обращено только на основании постановления судебных органов по уголовным делам или на основании исполнительного листа, выданного в силу судебного решения по иску, возникшему из уголовного дела.

О других имущественных правах как возможных объектах супружеской собственности законодательство того периода вообще не упоминает.

Особо регулировались имущественные отношения супругов, ведущих крестьянское хозяйство.

В этом случае речь шла о лицах, отношения между которыми определялись не только тем, что они являются супругами, но и участием в колхозном или единоличном крестьянском дворе. Поэтому права супругов на имущество, если только оно не являлось предметом их личного потребления (одежда, обувь и пр.), определялись не нормами семейного права, а нормами земельного права (в РСФСР ст. ст. 66 и 67 Земельного кодекса). Судебная практика исходила поэтому из того, что при разделе имущества супругами суд должен установить, к какому типу хозяйства — городскому или сельскому — относится хозяйство сторон. Если хозяйство сторон городского типа и стороны не занимаются сельскохозяйственным трудом и не составляют крестьянского двора, то раздел имущества должен быть произведен в соответствии с Кодексом законов о браке, семье и опеке (в РСФСР в соответствии со ст. 10 Кодекса). Если хозяйство сторон представляет собою колхозный или единоличный крестьянский двор, то раздел имущества должен быть произведен в соответствии с нормами Земельного кодекса.

Раздел имущества супругов, которые вели хозяйство городского типа, мог быть произведен и обычно производился в том же судебном деле, в котором разрешался вопрос о расторжении брака; когда же супруги являлись членами колхозного или единоличного двора, применялся другой порядок. В этих случаях вопрос о разделе имущества или выделении одному из супругов доли из имущества двора не мог быть разрешен при рассмотрении дела о расторжении брака, так как это могло бы нанести ущерб другим членам двора, этот вопрос разрешался в порядке рассмотрения самостоятельного иска (отдельного от иска о расторжении брака) с вызовом в суд всех других, заинтересованных в разрешении такого дела членов колхозного или единоличного двора.

Последний период советского семейного права связан с принятием 30 июля 1969 г. Кодекса о браке и семье РСФСР.

Он был сконструирован в расчете на возрождение духовного начала в семейных отношениях, регулировавшихся до сих пор исключительно из прагматических соображений. В литературе это было отмечено А.М. Нечаевой, справедливо обратившей внимание на то, что примечательной чертой кодекса 1969 г. была не только преамбула, но и довольно пространная общая часть, где говорилось о его задачах, отношениях, которые он регулирует, о равноправии женщины и мужчины в семейных отношениях, защите семьи государством и др. В ней нашли отражение существовавшие веками правила нравственного порядка, влияющие на семейные отношения. Для таких правил просто не оставалось другого места, тем более, что религиозные заповеди были преданы забвению, а моральный кодекс «строителя коммунизма» на свет так и не появился.

Данный нормативный акт подтвердил приверженность отношению к институту брака, сложившемуся к этому времени. Единственным основанием возникновения семейных прав и обязанностей считался только брак, зарегистрированный в установленном законом порядке. Однако кодексом устанавливались более четкие правила его совершения, в которых явно наблюдалось стремление законодателя вернуть этому институту, казалось, навсегда утраченный смысл торжественного обряда, совершаемого «на вечные времена», а не по легкомысленному влечению. Вводились нормы о сроке заключения брака, о продлении и сокращении этого срока, об обеспечении торжественной обстановки регистрации брака и т.д. Брачный возраст оставался прежним. Его снижение (не более чем на один год) предусматривалось только для женщин. Перечень препятствий к заключению брака был дополнен пунктом о невозможности брака между усыновителями и усыновленными.

Прежними в принципе остались и личные права супругов. Только формулировка «перемена места жительства одним из супругов не создает для другого супруга обязанности следовать за ним» была заменена на более современную: «каждый из супругов свободен в выборе... места жительства».

Куда более серьезные изменения коснулись имущественных прав супругов, за которыми были отныне признаны равные права владения, пользования и распоряжения своей общей совместной собственностью, даже и в том случае, если один из них был занят ведением домашнего хозяйства, уходом за детьми или по другим уважительным причинам не имел постоянного заработка (ст. 20). Суду надлежало не просто определять доли в этом имуществе для каждого из супругов, но исходить из принципа равенства долей (ч. 1 ст. 21). Однако из подобного рода общего правила можно было сделать исключение, если того требовали интересы несовершеннолетних детей либо когда, в частности, другой супруг уклонялся от общественно полезного труда или расходовал общее имущество в ущерб интересам семьи (своеобразный негативный отголосок личного участия в создании общего имущества).

Впервые формируется представление об общей собственности супругов на имущественные права. Общей собственностью признаются пай в кооперативе (преимущественно в жилищно-строительном кооперативе) и вклад в сберегательной кассе. Устанавливаются правила раздела этого имущества.

Самостоятельное место в кодексе заняли личная собственность каждого из супругов, а также правила обращения взыскания на имущество супругов. Личной собственностью каждого из супругов объявлялось имущество, принадлежавшее супругам до вступления в брак, а также полученное ими во время брака в дар или в порядке наследования (ч. 1 ст. 22). Вещи индивидуального пользования (одежда, обувь и т.п.), за исключением драгоценностей и других предметов роскоши, хотя и приобретенные во время брака за счет общих средств супругов, признавались личным имуществом того супруга, который ими пользовался (ч. 2 ст. 22).

Имущество каждого из супругов могло быть признано их общей собственностью, если суд устанавливал, что в течение брака были произведены вложения, значительно увеличившие стоимость этого имущества (капитальный ремонт, достройка, переоборудование и т.п.).

По обязательствам одного из супругов взыскание могло быть обращено лишь на его личное имущество и на долю в общей совместной собственности супругов, которая ему причиталась бы при разделе этого имущества.

При возмещении ущерба, причиненного преступлением одного из супругов, взыскание может быть обращено также на имущество, являющееся общей совместной собственностью супругов, если приговором суда по уголовному делу установлено, что это имущество было приобретено на средства, добытые преступным путем.

На вклад в сберегательной кассе взыскание могло обращаться только по приговору о конфискации имущества за совершенное уголовное преступление; по иску о возмещении вреда, причиненного преступлением; по иску о взыскании алиментов и по иску о разделе вклада, являющегося общим имуществом супругов.

Кодекс воспроизводил норму об особом регулировании общего имущества супругов — членов колхозного двора (ст. 24). Однако он несколько сузил сферу применения данной нормы. Отныне правила об общей и личной собственности супругов, установленные ст. ст. 20-23 КОБС РСФСР, могли применяться и для членов колхозного двора, но только по отношению к тому имуществу, которое в соответствии со ст. 113 ГК РСФСР составляло их личную собственность. Права же супругов на владение, пользование и распоряжение собственностью колхозного двора определялись статьями 126-133 ГК РСФСР.

В 1990 г. была предусмотрена возможность установления раздельного режима для имущества, нажитого супругами после фактического прекращения брачных отношений.

Право на получение материальной поддержки от супруга, если он был в состояние ее оказать, приобрела жена в период беременности и в течение полутора лет после рождения ребенка, если беременность наступала до расторжения брака. Эта норма свидетельствовала о более активной охране материнства и детства. Более гибкими и детальными стали правила относительно сохранения права супруга на содержание после расторжения брака, а также условия освобождения от выполнения подобной обязанности.

Основанием к разводу считался непоправимый распад семьи. При жизни супругов брак мог теперь прекращаться не только путем его расторжения в суде. При взаимном согласии на развод супругов, не имеющих совместных несовершеннолетних детей, допускалось расторжение брака в упрощенном порядке — органами записи актов гражданского состояния. Они не выясняли причины развода и не предпринимали мер к примирению супругов.

С аналогичной целью разрешалось в определенных случаях расторжение брака органами записи актов гражданского состояния по заявлению одного из супругов (если другой супруг признан безвестно отсутствующим, недееспособным, осужден за совершение преступления к лишению свободы на срок не менее трех лет).

По кодексу 1969 г. вместо многочисленных правил, определяющих в подробностях деятельность суда по бракоразводному делу (прием искового заявления, вызов истца, публикация в местной газете объявления о возбуждении судебного производства о разводе и др.), остались лишь два из них принципиального характера: «суд принимает меры к примирению супругов» и «брак расторгается, если судом будет установлено, что дальнейшая совместная жизнь супругов и сохранение семьи стали невозможными» (ч. 2, 3 ст. 33). Однако в интересах охраны материнства и детства допускалось отступление от принципа равенства сторон в виде запрета для супруга-мужчины возбуждать без согласия жены дело о расторжении брака во время ее беременности и в течение одного года после рождения ребенка. В это время брак считался прекращенным не с момента вынесения судебного решения о разводе, а со времени регистрации развода в книге регистрации актов гражданского состояния.

Взаимные права и обязанности родителей признавались основанными на происхождении детей, удостоверенном в установленном законом порядке. Однако это правило теперь сочеталось с допустимостью установления отцовства, в добровольном — по совместному заявлению женщины-матери и предполагаемого отца в органы записи актов гражданского состояния — либо в судебном порядке. При установлении отцовства суд решал судьбу заявленного иска в зависимости от наличия (или отсутствия) одного из трех обстоятельств: во-первых, совместного проживания и ведения общего хозяйства матерью ребенка и ответчиком до рождения ребенка; во-вторых, совместного воспитания либо содержания ими ребенка; в-третьих, доказательств, с достоверностью подтверждающих признание ответчиком своего отцовства. Никакие другие события (изнасилование, проживание в разных комнатах общежития при очевидности близких отношений и т.п.) не могли служить основанием для решения вопроса об отцовстве в судебном порядке. А любая экспертиза по делу рассматривалась лишь в качестве одного из доказательств, подлежащих судебной оценке. Она могла исключить отцовство и до последнего времени не могла его установить.

При отсутствии брака родителей и невозможности установления отцовства в свидетельстве о рождении ребенка в графе «отец» прочерк не ставился. Запись об отце ребенка производилась по фамилии матери, а отчество по ее указанию. Подобного рода запись не порождала возникновения родительских прав и обязанностей, в том числе по содержанию несовершеннолетнего. Поэтому его семейно-правовое положение не равнялось положению детей, чьи родители состояли в браке. Что касается фамилии, имени, отчества ребенка, рожденного в зарегистрированном браке, то они определялись как и прежде. Возможности присвоения ребенку фамилии одного из родителей были ограничены. Это зависело от того, имело ли место прекращение их брака или нет.

КоБС РСФСР 1969 г. выделял права и обязанности родителей в специальную главу. При этом специально подчеркивалось равенство прав и обязанностей обоих родителей, даже если они расторгли свой брак. Подобного рода уточнение было полно большого смысла, поскольку все чаще и чаще приходилось встречаться с нарушением прав родителя, который после расторжения брака жил отдельно от своих детей. Помочь ему были призваны нормы, регламентирующие его участие в жизни ребенка путем регулярного с ним общения. Обеспечивать же право на это общение призваны были органы опеки и попечительства, а при неподчинении их решению — суд. Правом на общение с ребенком семейный кодекс 1969 г. наделял и его бабушку, деда.

Семейный кодекс 1969 г. подробнее, чем все известные до сих пор нормативные акты, регламентировал алиментные отношения родителей и детей, других членов семьи, специально выделяя правила, посвященные порядку уплаты и взыскания алиментов. Им были систематизированы правила относительно долевого взыскания алиментов на содержание несовершеннолетних детей, взыскания алиментов в твердой денежной сумме, а также на детей, помещенных в детские учреждения. Появились и такие виды материальной поддержки ребенка, как участие в дополнительных на него расходах, временное взыскание алиментов до рассмотрения дела судом. Предусмотренная кодексом возможность уменьшения и изменения судом размера алиментов, взыскиваемых на несовершеннолетних детей, позволила решать проблему алиментирования более гибко, с учетом конкретной ситуации, что раньше сделать было сложнее. Что касается алиментных обязанностей других членов семьи, то их перечень был расширен путем включения отчима и мачехи, пасынков и падчериц, фактических воспитателей и их воспитанников в круг лиц, которые при определенных условиях должны были выполнять алиментные обязанности.

Особое место в материальном обеспечении нетрудоспособных и нуждающихся членов семьи занимали правила, обеспечивающие своевременность, регулярность и обязательность алиментных платежей. Отсюда в текст кодекса были включены обязанности администрации предприятия, учреждения и организации удерживать алименты в определенном порядке и в установленные сроки; усиление ответственности за неплатеж алиментов; определение задолженности по алиментам и освобождение от ее уплаты.

В 80-х годах порядок и условия уплаты алиментов претерпевают значительные изменения. В 1985 г. вводится упрощенный порядок взыскания алиментов по бесспорным требованиям. Такие дела начинают рассматриваться судьей единолично.

Указом Верховного Совета СССР от 19 ноября 1986 г. в ч. 2 ст. 68 КоБС было внесено дополнение, дававшее суду право уменьшать размер взыскиваемых алиментов не только в случаях, прямо предусмотренных в этой статье, но и по любым иным причинам, которые суд найдет уважительными.

Соглашения о взыскании алиментов признавались действительными, но не имели силы исполнительных документов.

Этим же указом устанавливался минимальный размер алиментов, подлежащих уплате на содержание несовершеннолетних детей.

Наконец, в 1994 году 22 декабря был принят Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Кодекс о браке и семье РСФСР», перекроивший систему алиментных отношений на принципиально новый лад. При этом основное внимание обращалось на взыскание алиментов, родителям позволялось заключать письменное соглашение относительно их размера и порядка уплаты. Отныне можно было при неуплате алиментов обращать взыскание и на имущество плательщика, допускалась индексация алиментных платежей. Делая это, законодатель стремился обеспечить прежде всего интересы несовершеннолетних детей, нуждающихся и нетрудоспособных членов семьи в период социально-экономических перемен, осложняющих материальное обеспечение значительной части как детского, так и взрослого населения страны. Но этим нормам суждено было начать жизнь уже в новом кодифицированном нормативном акте — Семейном кодексе Российской Федерации.

В целом же имущественные отношения как между супругами, так и в семье в этот период по-прежнему регулировались императивными нормами, не оставлявшими почти ни малейшего места усмотрению заинтересованных лиц.

1.2. Семья и семейная собственность в современном праве России: виды имущественных правоотношений

Понятие семьи относится к числу важнейших категорий в науке семейного права. Однако Семейный кодекс РФ не содержит определения семьи, что дает основания для различного истолкования данного понятия.

Она признается объектом правового регулирования. Это бесспорно. Но в этом случае семья может рассматриваться только как совокупность общественных отношений, участниками которых выступают ее члены. Более того, как объект самостоятельной защиты семья образует одну из центральных проблем семейного права.

Что такое семья? М.В. Антокольская утверждает, что традиционное социологическое определение семьи является “неопределенным”, оно “в настоящее время должно быть расширено. Семья в социологическом смысле может основываться на фактических брачных отношениях, в том числе и на отношениях между лицами одного пола, которые получают в настоящее время все большее юридическое признание в различных странах”.

По мнению В.С. Нерсесянца, семья — это специфическая естественная сфера отношений людей, связанная с воспроизводством поколения. ... Только потому, что семья имеет свой специфический первичный смысл, бесспорный, естественный, необходимый, только поэтому все остальные отношения хотят в некотором смысле уподобиться семье. И однополые хотят образовать семью, и некоторые другие ассоциации называют себя: мы все единая семья (Шахматная ассоциация и пр.).

Семья, по утверждению А.М. Нечаевой, — основа материальной и психологической поддержки человека, нормального развития детей. Таким запоздалым и очевидным символом стала именно семья, которая обеспечивает преемственность культурного наследия, в ее недрах закладываются и практически реализуются подлинные общественные ценности, нормы поведения.

Понятие семьи самым детальным образом разработано в социологии. Более того, оно настолько определенно, что его использовали в качестве основы для формирования так называемого “юридического понятия семьи”.

В свое время проф. В.А. Рясенцев предлагал различать двоякое понимание семьи: общее (социологическое) и специальное (юридическое). В социологическом понимании семья им рассматривалась как союз лиц, основанный на браке, родстве, принятии детей в семью на воспитание, характеризующийся общностью жизни, интересов, взаимной заботы.

С юридической точки зрения семья рассматривалась им как круг лиц, связанных правами и обязанностями, вытекающими из брака, родства, усыновления или иной формы принятия детей на воспитание и призванными способствовать укреплению и развитию семейных отношений.

С позиций социологического понимания семьи очевидно, что и фактический брак нельзя не считать семейным союзом, поскольку он выполняет те же социальные функции, что и семья, основанная на зарегистрированном браке. Тем не менее в семейном праве брак отождествляется с супружеским правоотношением. И в этом нет ничего удивительного. Более того, семейно-правовая регламентация взаимоотношений между сожителями, т.е. вмешательство государства в частную жизнь этих лиц будет скорее всего противоречить принципу диспозитивности. Следует считаться с тем, что они сознательно в силу различных причин не регистрируют брак в установленном государством порядке, а значит и не стремятся получить со стороны государства правовую защиту. Они избегают правовой регламентации их взаимоотношений и не нуждаются в ней.

"Из социологического понятия семьи,— утверждает О.Ю. Косова,—вполне определенно вытекает, что “союз” лиц одного пола рассматривать в качестве семьи невозможно. Это означало бы извращение сущности и социального предназначения семьи, складывавшегося на протяжении тысячелетий института, позволяющего человечеству воспроизводить себя в новых поколениях. Появление и существование таких “союзов”, как свидетельствует история, сопровождало развитие человеческого общества. (Однако однозначно рассматривалось как социальная аномалия, порок.) Нормально развивающаяся матримониальная сфера и ее законы объективно исключают обретение однополыми “союзами” значение социальной нормы. С точки зрения физической природы человека и законов развития общества — это аномалия, значит, и их юридическое признание — только правовой нонсенс. Поэтому вряд ли имеется объективная необходимость расширять предмет семейного права за счет “псевдосемейных” отношений, складывающихся между лицами, принадлежащими к одному полу”.

По мнению Г.К. Матвеева, семья представляет собой основанное на браке или родстве объединение лиц, связанных между собой взаимными личными и имущественными правами и обязанностями, взаимной моральной и материальной общностью и поддержкой, рождением и воспитанием потомства, ведением общего хозяйства.

П.И. Седугин рассматривает семью как определенную совокупность (общность, группа) людей, как правило, родственников, основанную на браке, родстве и свойстве, совместном проживании и ведении общего хозяйства, образующую естественную среду для благополучия ее членов, воспитания детей, взаимопомощи, продолжения рода.

Особую позицию в данном вопросе занимает И.М. Кузнецова, которая считает, что понятие семьи имеет социологический, а не правовой характер. В нормативных актах понятие семьи употребляется в связи с установлением круга членов семьи, образующих ее состав. Этот состав определяется всякий раз по-разному в зависимости от целей правового регулирования в различных отраслях права. Отсюда монополизация данного термина семейным правом, установление в нем круга лиц, которые могут входить в состав семьи, может нарушать права и законные интересы граждан. Сам же термин семья, употребляемый в СК, она предлагает рассматривать как «круг лиц, связанных личными неимущественными и имущественными правами и обязанностями, вытекающими из брака, родства, усыновления или иной формы принятия детей на воспитание в семью".

Семья есть общность лиц, связанных между собой правами и обязанностями. Таким представляется сущность понятия “семья” с точки зрения права. У специалистов в области иных отраслей знаний существует иное понимание семьи (форма организации воспроизводства населения в обществе, социально-психологическая ценность и т.д.). Это доказывает всего лишь сложность, многогранность рассматриваемого понятия, но никак не противоречивость характеризующих ее признаков. ... Каждая отрасль права исходит из своего определения семьи, так как учитывает характер регулируемых общественных отношений, специфику прав и обязанностей, предусмотренных именно этой конкретной разновидностью правовых норм, которые преследуют свои цели. Так, с точки зрения семейного права, один из существенных признаков семьи заключается в совместном проживании ее членов. Словом, нет ничего парадоксального в существовании отличающихся друг от друга внешних признаков семьи, которая в любом случае есть общность, коллектив, имеющий свои интересы, главенствующие над интересами ее членов. Именно в таком качестве она представляет собой объект охраны как таковой.

Наличие у семьи собственных интересов, отличных от интересов отдельных ее членов, делает ее охраноспособной с точки зрения правового воздействия. Семья признается объектом правовой охраны. К этому государство обязывает действующая Конституция РФ, а также международные обязательства, участницей которых является Российская Федерация. Утверждается даже, что “...семья заявляет о себе как о самостоятельном объекте охраны со стороны государства во всех направлениях: будь то экономическая, социальная поддержка или правовые гарантии ее нормального существования”. Из чего делается вывод о необходимости специального Закона “Об охране семьи”.

Задача правовой охраны семьи носит комплексный характер. Она рассматривается в качестве специфической задачи российского семейного права. Ее реализуют суды, применяющие нормы гражданского права об ограничении дееспособности, руководствуясь при вынесении решения задачей защиты прав и охраняемых законом интересов членов семьи лица, злоупотребляющего спиртными напитками и наркотическими веществами. Уголовный кодекс РФ предусматривает уголовную ответственность за отдельные действия, направленные против интересов семьи и признаваемые общественно опасными.

Таким образом, вслед за А.М. Нечаевой мы можем сказать, что объектами, на которых должно быть сосредоточено внимание государства и общества в области социальной политики, являются прежде всего семья, складывающиеся в ней отношения, их поддержка и защита, охрана нуждающихся в помощи членов этой семьи. Однако это всего лишь одно из направлений государственно-правового воздействия на отношения, возникающие в семье.

Иначе дело обстоит с характеристикой семьи как участницей регулируемых правом отношений. Сегодня никто не рискнет открыто говорить о правосубъектности семьи. В этой связи весьма характерной является позиция А.М. Нечаевой, утверждающей: “... семья с любой точки зрения не может быть субъектом права, носителем лишь ей принадлежащих прав и обязанностей, поскольку не обладает признаками ни физического, ни юридического лица. Идея о семье как самостоятельном объекте охраны, составляющая ядро концепции Закона об ее охране, основывается и на выделении в качестве иных объектов охраны материнства и детства“. Тем не менее именно она фактически выдвигает теорию частичной правосубъектности семьи. Конструируя принципы правовой охраны семьи, признавая ее объектом правовой охраны, она неоднократно подчеркивает мысль о наличии у семьи собственных интересов (ограничение прав и свобод, отказ от права собственности в интересах семьи; отчуждение недвижимого имущества и совершение иных сделок по распоряжению имуществом с учетом интересов семьи; раздел общей собственности с учетом интересов семьи; ограничение свободы завещания и т.д.). От такой позиции до признания семьи субъектом права остается очень небольшая дистанция. Вполне понятно поэтому, почему в одном месте этот автор допускает возможность “дарения семье”. Чтобы получить дар, необходима как минимум правоспособность. Это очевидно. Наличие у семьи особых интересов предполагает их осуществление и защиту в семейных, гражданских и иных правоотношениях. По действующему праву это происходит с помощью юридического состояния супружества, которое оказывается достаточным в большинстве случаев для отстаивания (реализации и защиты) интересов семьи в отношениях с третьими лицами. Для реализации же семейного дара обычных конструкций супружеского представительства уже мало. Требуется в таком случаев признания семьи, хотя бы частично, хотя бы в ограниченном числе случаев, субъектом права.

Выход видится в другом. Семья не может, с одной стороны, сводиться к супружеским отношениям, в связи с чем конструкция супружества не может исчерпывать всех случаев реализации интересов семьи. Будучи самостоятельным объектом правовой охраны и правового регулирования, семья не вписывается ни в одну из известных конструкций субъекта права. Да это едва ли нужно делать. Лучше всего семью характеризует конструкция “правового состояния”. Правовое состояние можно представить как один или несколько устойчивых правовых признаков, определяющих правовое положение субъекта либо объекта права. К числу правовых состояний относятся, например, дееспобность, правоспособность.

Несомненно, супружество и родство образует наиболее устойчивые признаки семейных связей. Отсюда институт законного наследования, например, служит продолжением семейного права в гражданско-правовой сфере. Два этих юридических состояния дополняются рядом акцессорных признаков — совместным проживанием, ведением общего хозяйства, совместным воспитанием детей, уходом за несовершеннолетними и нетрудоспособными членами семьи.

Семья таким образом является сложным правовым состоянием, включающим в себя состояния супружества, родства, свойства, признаки совместного проживания, ведения общего хозяйства, совместного воспитания, содержания и ухода. Одни из этих состояний являются доминирующими и устойчивыми (супружество и родство), другие — существенными, но неустойчивыми, поддержание которых требует от членов семьи определенных усилий (совместное проживание и ведение общего хозяйства), третьи — несущественными и неустойчивыми (совместное воспитание, содержание, уход). Таким образом получает более ясные очертания характеристика семьи как совокупности устойчивых связей, основанных на общих интересах, правах и обязанностях (“Семья есть общность лиц, связанных между собой правами и обязанностями” (А.М. Нечаева). Принадлежность к семье как определенному правовому состоянию сама в свою очередь представляет собой правовой признак каждого из членов семьи (супруги, дети, родители), налагая на него обязанности действовать с учетом интересов семьи.

Законодательно принадлежность к семье устанавливается только в отношении супругов. Супруги в любом случае образуют семью с момента регистрации брака и фактический распад такой семьи сам по себе еще не порочит ее юридической действительности. Однако в этом случае состояние, презюмируемое нормами права, не соответствует фактическим отношениям лиц, проживающих раздельно, ведущих раздельно хозяйство и либо совсем не имеющих детей, либо порознь воспитывающих и содержащих их. Закон позволяет поэтому опровергать эту презумпцию установлением в суде раздельной собственности на нажитое в таком состоянии имущество, оспариванием отцовства в отношении детей, родившихся при таких обстоятельствах. Брак в таком случае превращается в некое подобие юридической фикции и полному признанию его таковым мешают только сохраняющиеся между такими супругами права и обязанности по взаимному содержанию, которые, впрочем, в отдельных случаях существуют и после полного распада семьи (развода). Важно и то, что до официального расторжения брака они относятся к числу наследников первой законной очереди в наследстве друг друга. В отличие от фактических брачных отношений такое состояние может быть названо формальными брачными отношениями.

Дети входят в состав семьи по факту происхождения (родства), а также усыновления (удочерения). Совершеннолетние дети сохраняют принадлежность к семье при условии совместного проживания с родителями, а также ведения общего хозяйства либо нахождения у них на иждивении. Несовершеннолетние дети всегда входят в состав семьи того из родителей, с которым они проживают. Раздельно проживающий ребенок сохраняет с родителем отношения родства, усыновления (удочерения), воспитания, взаимного содержания, наследования. Однако семейных связей между ними не существует.

Родители (усыновители) могут входить в состав семьи детей в силу факта происхождения (усыновления), если они совместно проживают с ними и либо ведут общее хозяйство, либо находятся на иждивении своих детей.

Иные лица относятся к семье только если они нетрудоспособны и связаны с нею фактами совместного проживания и нахождения на иждивении.

Семейная собственность образует экономический базис семьи. Больше того, наиболее традиционный взгляд на семью как на объект правового регулирования есть взгляд, рассматривающий ее как совокупность имущественных отношений между членами семьи. В дореволюционной юридической литературе, например, семья рассматривалась «как союз лиц, связанных браком, и лиц, от них происходящих… В основе семьи лежит физиологический момент, стремление к удовлетворению половой потребности. Этим определяется элементарный состав семьи, предполагающий соединение мужчины и женщины. Дети являются естественным последствием сожительства… Физический и нравственный склад семьи создается помимо права… Юридический элемент семьи необходим и целесообразен в области имущественных отношений членов семьи».

Традиционно можно говорить о семейной собственности как об общей собственности членов семьи. Стержень, ядро такой собственности образует, безусловно, собственность супругов. Однако при всей своей доминирующей роли супружеская собственность не может ни отменить, ни заменить иных форм семейной собственности. К их числу относятся собственность крестьянского, фермерского хозяйства и общая собственность супругов и иных членов семьи (детей, родителей, иных лиц).

К общей собственности фермерского хозяйства применяется принцип неделимости. При выходе из хозяйства одного из его членов основные средства (техника, инвентарь, постройки) разделу и выделу не подлежат. Приходящийся на долю выделяемого пай компенсируется ему в денежном выражении. Срок выплаты компенсации не может превышать пяти лет. Таким образом, жилой дом не подлежит разделу в натуре как между супругами-фермерами, так и между другими членами семьи. Судом может быть определен лишь порядок пользования им.

Большая часть отношений общей собственности супругов и иных членов семьи никогда не выделялась ни в законодательстве, ни в науке гражданского права. Считалось, что для этого вполне достаточно модели общей долевой собственности, закрепленной ГК РФ. Основания же ее возникновения, осуществление каждым из участников правомочий владения, пользования и распоряжения — должны устанавливаться самими сособственниками, для чего суды прибегали и прибегают к конструкции “сложившегося порядка пользования”.

Исключением из этого является ситуация, возникающая в связи с приватизацией жилых помещений. В соответствии со ст.2 Закона РФ от 4 июля 1991 г. “О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации” (с последующими изменениями и дополнениями) граждане, занимающие жилые помещения (квартиры) в домах государственного и муниципального жилищного фонда по договору найма или аренды, вправе приобрести эти помещения в свою собственность. При этом жилые помещения передаются им в общую собственность (совместную или долевую) или в собственность одного из них.

Каждый из совершеннолетних членов семьи по своему усмотрению может либо стать участником общей собственности на жилое помещение, либо отказаться от такого участия, выразив свое согласие на его приватизацию остальными или одним из них. Несовершеннолетние же члены семьи, как проживающие в квартире на момент приватизации и имеющие право пользования ее жилплощадью, так и не проживающие в ней, но не утратившие прав на жилую площадь, в соответствии со ст.7 Закона о приватизации жилья (в редакции от 20 июля 1994 г.) при приватизации квартиры подлежат обязательному включению в число ее сособственников.

Отсюда если в приватизируемом жилом помещении кроме нанимателя проживают и другие члены его семьи, то и они все становятся сособственниками помещения, а собственность на занимаемое ими жилое помещение в результате приватизации становится общей.

В соответствии с п. 2 ст. 292 ГК (в редакции от 15 мая 2001 г.) дееспособные члены семьи собственника, проживающие в принадлежащем ему жилом помещении, несут солидарную с собственником ответственность по обязательствам, вытекающим из пользования жилым помещением.

Таким образом, едва ли не впервые на уровне закона был прямо признан факт существования семейной собственности как разновидности общей собственности, участниками которой являются члены семьи. До этого отношения семейной собственности регулировались, как уже говорилось, косвенно, в составе общих норм гражданского права об общей долевой собственности. Судебная практика при этом исходила из приоритета интересов собственника, придавая решающее значение не факту наличия семейных отношений, но соглашению между членами семьи о приобретении имущества на праве общей собственности.

Характерную картину дает нам практика рассмотрения дел, связанных с правом собственности на жилой дом. Так, разрешая вопрос об исках о признании права собственности на жилой дом, суд должен был учитывать то обстоятельство, что индивидуальное жилищное строительство осуществляется в целях обеспечения жилой площадью тех граждан и членов их семьи, которым в установленном порядке предоставлен в бессрочное пользование земельный участок для строительства дома. Отсюда один только факт содействия застройщику со стороны членов семьи, в какой бы форме такое содействие ни осуществлялось, не порождал и не порождает семейной собственности.

Такой иск может быть удовлетворен судом лишь в тех случаях, когда между этими лицами и застройщиком имелась договоренность о создании общей собственности на жилой дом и именно в этих целях они вкладывали свой труд и средства в строительство жилого дома.

Аналогичное правило установлено и для случаев приобретения на праве общей собственности. Суд может с учетом конкретных обстоятельств удовлетворить иск о признании за членами семьи права общей собственности на совместно приобретенный по договору купли-продажи дом, если будет установлено, что между этими лицами и членом семьи, указанным в договоре в качестве покупателя, была достигнута договоренность о совместной покупке дома, и в этих целях члены семьи вкладывали свои средства в его приобретение.

Лишь для супругов действовало и действует иное правило. Возведенный либо приобретенный супругами во время брака дом является их общим совместным имуществом, независимо от того, кому из них предоставлен земельный участок для строительства дома, кто из них указан в договоре о приобретении дома и на чье имя зарегистрирован дом. Естественно при условии, что средства, на которые был приобретен (построен) дом не являются личной собственностью одного из супругов. Тем самым наличие брака презюмирует семейную собственность на имущество, приобретенное во время брака.

Некоторым исключением всегда были отношения с участием несовершеннолетних членов семьи, чьи права на долю в семейном имуществе подлежали особой защите. Такие лица, как уже было сказано, “автоматически” признаются сособственниками приватизируемых жилых помещений, их права на общую семейную собственность осуществляются под контролем органов опеки и попечительства. Это не относится к жилищным правам несовершеннолетних на жилые помещения, принадлежащие на праве собственности совершеннолетним членам семьи, в частности их родителям. Приоритет в таких случаях принадлежит семейным отношениям, а не формальному факту наличия жилищных прав. В таких случаях суды не рассматривают отсутствие предварительного согласия органов опеки и попечительства в качестве условия, обязательно влекущего недействительность сделки по отчуждению такого жилого помещения. Известен случай, когда суд признал действительной продажу квартиры, в которой были прописаны несовершеннолетние дети, хотя согласия органа опеки и попечительства на совершение этой сделки не давалось. Суд установил, что фактически несовершеннолетние проживали с родителями в другой, более благоустроенной квартире, в связи с чем он признал, что данная сделка их жилищных прав не нарушает.

Круг имущественных отношений в семье, помимо правоотношений семейной собственности, включает также обязательства по содержанию членов семьи (алиментные обязательства). К их числу относятся алиментные обязательства супругов, родителей и детей, других членов семьи. Однако данные отношения характеризуют динамику отношений семейной собственности и в круг настоящего исследования не входят.

1.3. Соотношение гражданского и семейного права в регулировании собственности в семье

Исследованию вопроса о соотношении семейного и гражданского законодательства при регулировании семейных отношений посвящены работы многих ученых (М.В. Антокольской, Г.К. Матвеева, А.М. Нечаевой, С.И. Раевич, В.А. Рясенцева, Л.М. Пчелинцевой, П.И. Стучки и др.)

Практически все указанные авторы считают, что семейное право представляет собой самостоятельную отрасль права, близкую к праву гражданскому. Определяющим началом в решении вопроса о соотношении семейного и гражданского законодательства является отношение к семейному праву как к самостоятельной отрасли права. Главным при выделении любой отрасли права в самостоятельную является вопрос о предмете, т.е. о характере подлежащих правовому регулированию общественных отношений. Если эти отношения достаточно уникальны и специфичны, то отрасль права является обособленной.

Специфичность семейно-брачных отношений может быть сведена к следующим моментам.

В юридической литературе вопрос о соотношении семейного и гражданского законодательства в регулировании семейных отношений не находит однозначного решения. Например, Л.М. Пчелинцева считает, что гражданское право должно применяться к семейным отношениям в субсидиарном порядке. М.В. Антокольская говорит о том, что «гораздо логичнее рассматривать соотношение норм гражданского и семейного законодательства как соотношение общих и специальных норм. При наличии специальных норм семейного законодательства семейные отношения регулируются ими, если же их нет, применяются общие гражданско-правовые нормы».

Законодатель по поводу применения к семейным отношениям гражданского законодательства говорит следующее.

Гражданское законодательство может применяться как к имущественным, так и к личным неимущественным отношениям между членами семьи при условии, что они не урегулированы соответствующими нормами семейного законодательства. Но в любом случае применение норм гражданского законодательства не должно противоречить существу семейных отношений (ст. 4 СК).

Применение гражданского законодательства к семейным отношениям может осуществляться также в случаях, непосредственно предусмотренных Семейным кодексом. В ряде статей СК указаны конкретные нормы ГК, в соответствии с которыми следует действовать при разрешении определенных вопросов брачно-семейных отношений.

Говоря о соотношении гражданского и семейного права в регулировании собственности в семье, надо сказать, что большая часть отношений, возникающих по поводу пользования, владения, распоряжения семейным имуществом, регулируется гражданским законодательством.

Кроме того, в отдельных нормах СК бланкетного характера имеются ссылки на необходимость применения правил гражданского законодательства без указания при этом конкретных статей ГК, подлежащих использованию. Именно такая необходимость установлена в случаях:

Также семейное законодательство устанавливает определенные исключения из общих правил, предусмотренных гражданским законодательством, связанные со спецификой семейных отношений. Примером может служить брачный договор. Как было сказано, он регулируется общими нормами гражданского договорного права, и в то же время семейное законодательство содержит положения, регулирующие его особенности.

Так, согласно ст. 5 СК, регулирующей применение семейного законодательства и гражданского законодательства, к семейным отношениям по аналогии, если семейные отношения не урегулированы нормами семейного законодательства и нормы гражданского законодательства, прямо регулирующие данные отношения, отсутствуют, то применяются нормы семейного и (или) гражданского права, регулирующие сходные отношения. Указанное правило является новеллой Семейного кодекса.

Если же отсутствуют даже нормы семейного и (или) гражданского права, которые возможно применить к конкретным семейным отношениям по аналогии, то в таких случаях права и обязанности сторон определяются исходя из аналогии права, то есть из общих начал и принципов семейного или гражданского права, закрепленных в ст. 1 СК и ст. 1 ГК.

Как следует из требований ст. 18 Конституции РФ, говорящей о том, что только права и свободы человека определяют смысл, содержание и применение законов, при использовании аналогии права необходимо руководствоваться принципами гуманности, разумности и справедливости. Применение аналогии права к семейным отношениям входит только в компетенцию суда, и принятое в таком порядке решение должно соответствовать действующему законодательству.

Продолжение следует

Контактный телефон:
7 (8-861-2) 45-07-21
Злобина Ирина Викторовна

Copyright © 1994-2016 ООО "К-Пресс"