Черные дыры в Российском Законодательстве 2003'1

Home Поиск Издания Контакты k-press.ru


Продолжается подписка на наши издания! Вы не забыли подписаться?

О ФОРМАХ ПОДГОТОВКИ СПЕЦИАЛИСТОВ В ОБЛАСТИ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ОРУЖИЯ И СЛЕДОВ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ

Ручкин В.А., к.ю.н., доцент, начальник кафедры
Волгоградская академия МВД России

ПРОБЛЕМЫ ФОРМИРОВАНИЯ И ВЫДЕЛЕНИЯ НОВЫХ ВИДОВ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ОРУЖИЯ И СЛЕДОВ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ

В условиях научно-технического прогресса с открытием новых возможностей в науке и технике идет постоянный процесс формирования и выделения новых видов судебных экспертиз. Можно с уверенностью констатировать, что "наблюдаемое в настоящее время ускорение процессов образования судебно-экспертных отраслей знаний в целом обусловлено бурным ростом науки и техники". Названный процесс затронул и криминалистическую экспертизу оружия и следов его применения.

По мнению Р.С. Белкина, возникновение и формирование новых видов криминалистической экспертизы происходит либо в результате дробления традиционных видов в связи с появлением новых объектов данного класса или новых методов и задач исследования, либо как следствие поиска инструментальных средств и методов решения традиционных криминалистических задач. При этом, как мы уже ранее отмечали, инициирующим фактором формирования и выделения новых как родов, так и видов экспертизы выступают процессы дифференциации и интеграции научных знаний. "Порождаемые данными процессами новые средства и методы экспертного исследования – справедливо указывает Т.В. Аверьянова, — побуждают к поиску ранее неизвестных практике объектов-носителей информации, позволяют решать нетрадиционные задачи и в целом расширяют, в частности, возможности судебной экспертизы".

Отмечая важную роль новых методов исследования в процессе возникновения и формирования новых видов криминалистических экспертиз, следует также подчеркнуть, что в основе указанных процессов зачастую лежит и "объектный" фактор. Как свидетельствует опыт последних десятилетий, в основе возникновения и формирования новых видов криминалистических экспертиз в большинстве случаев лежит новый, ранее неизвестный объект, появляющийся в рамках уже сложившегося вида экспертизы. Однако иногда этот процесс начинается и при "старом" объекте, когда новые возможности науки и техники позволяют исследовать его на качественно ином уровне, и тем самым обусловливают необходимость выделения такого исследования в самостоятельное, на базе которого впоследствии происходит формирование нового вида криминалистической экспертизы. При этом необходимость дальнейшего развития появившегося перспективного направления служит главным основанием для выделения нового вида экспертизы.

Если обратиться к проблеме возникновения новых видов криминалистической экспертизы оружия и следов его применения, то нетрудно заметить, что становление взрывотехнической экспертизы началось с появления в рамках судебно-баллистической экспертизы нового для нее объекта – минновзрывного оружия и формирования, соответственно, тоже нового вида экспертного исследования в рамках указанной экспертизы. Впоследствии на базе этого самостоятельного вида исследования развился и возник новый вид экспертизы – взрывотехническая.

Вместе с тем, далеко не каждый вновь появляющийся в рамках существующего вида экспертизы объект ведет к возникновению самостоятельного направления исследования с перспективой превращения его в новый вид криминалистической экспертизы. Подобное превращение, как правило, происходит при наличии двух условий:

1) невозможности дальнейшего исследования нового объекта в полном объеме методами, применяемыми в рамках существующего вида экспертизы;
2) неспособности этих методов к модификации при исследовании нового объекта.

При этом под модификацией понимается не коренное изменение уже сложившихся в данном виде экспертизы экспертных методик, а их приспособление к специфике нового объекта экспертизы. По такому "модифицированному" варианту, на наш взгляд, шел процесс создания в рамках криминалистической экспертизы холодного оружия методик экспертного исследования многих, впервые появлявшихся в экспертной практике образцов метательного оружия, а также методик исследования пневматического и ствольного газового оружия в пределах судебно-баллистической экспертизы.

Однако указанный вариант не всегда возможен. Нередко для экспертного исследования нового объекта экспертизы в полном объеме приходится идти по пути, при котором хотя и учитывается общий методический подход к изучению нового, тоже "оружейного" объекта, но и требуется разработка принципиально новых экспертных методик его исследования, зачастую с привлечением таких данных, которыми не располагает существующая судебно-экспертная отрасль знания. Примером подобных объектов, помимо минновзрывного оружия, могут стать, на наш взгляд, некоторые новые виды индивидуального оружия, разработка которых закончена сравнительно недавно или еще идет полным ходом. "Недалек тот день, — справедливо отмечают В.Н.Бородин и К.Т.Ростов, — когда на исследование станут поступать самодельные огнеметы, боевое ультразвуковое, газоплазменное, химическое и, не дай бог, оружие массового поражения и т.п.".

В частности, одним из таких объектов, с которым эксперты-криминалисты уже постоянно испытывают значительные трудности при отнесении к конкретному виду оружия, сегодня стали электрошоковые устройства (разрядники). В этой связи В.М. Плескачевский пишет: "Появление в следственной и экспертной практике электрошоковых устройств привело к тому, что для их распознавания назначалась криминалистическая экспертиза. И производство таких экспертиз превращалось в научное исследование конструктивных и функциональных особенностей представленного объекта". Действительно, в научное исследование, поскольку ни одна из ранее разработанных методик экспертного исследования изучавшихся в криминалистике видов оружия не позволяла отвечать на вопросы следствия, ставившиеся перед экспертами-криминалистами в связи с назначением криминалистической экспертизы электрошоковых устройств. И второй момент. Здесь практика пошла по единственно правильному пути: пути назначения именно криминалистической экспертизы электрошоковых устройств как разновидности электрического оружия. Мы бы лишь уточнили – криминалистической экспертизы электрического оружия как зарождающегося вида в роду криминалистических экспертиз оружия и следов его применения.

Основы зарождающейся криминалистической экспертизы электрического оружия будут базироваться на положениях учения об оружии и следах его применения, а именно — формирующемся сейчас в его рамках разделе "Основы криминалистического исследования нетрадиционных (новых) видов оружия", включающем и электрическое оружие. Однако в настоящее время, к сожалению, следует констатировать, что названный раздел находится в зачаточном состоянии. Например, отсутствуют понятие и классификация электрического оружия, как одного из основных объектов этого раздела. И главную причину подобного В.М.Плескачевский, на наш взгляд, справедливо видит в том, что "отсутствие в настоящее время автономных электропоражающих средств индивидуального применения, чье действие вело бы к летальному исходу, препятствует формулированию криминалистического определения электропоражающего оружия и составлению классификации группы электропоражающих объектов". Представляется, что с накоплением необходимого объема эмпирического материала об используемом в криминальных целях электрическом оружии станет возможной "полномасштабная" разработка теоретических основ и базирующихся на них экспертных методик криминалистической экспертизы названного вида оружия. А пока на начальном этапе формирования этой новой судебно-экспертной отрасли знания следует определиться с ее содержанием, чтобы уже сегодня вести целенаправленную работу по его наполнению. На наш взгляд, в содержание указанной судебно-экспертной отрасли знания целесообразно включить следующие вопросы: научно-методические основы экспертизы электрического оружия и следов его применения; ее возможности, перспективы развития; понятие, классификация, конструктивные особенности и принцип действия электрического оружия; иные электропоражающие устройства и их классификация; научно-технические средства (тестирующие электроприборы, оборудование и т.п.), необходимые для исследования электрического оружия, и правила работы с ними; следы применения электрического оружия, иных электропоражающих устройств и механизм их образования; классификационные экспертные исследования электрического оружия (определение принадлежности объекта к электрическому оружию и т.п.); диагностические экспертные исследования электрического оружия и следов его применения; "пограничные" вопросы экспертного исследования электрического оружия и следов его применения.

Конечно, этот перечень не может быть исчерпывающим. С увеличением объема сведений об электрическом оружии и следах его применения в содержание формирующейся судебно-экспертной отрасли знания будут вноситься соответствующие коррективы и дополнения.

Что касается других нетрадиционных (новых) видов оружия или специальных средств, то вопросы разработки их экспертно-криминалистического исследования сейчас можно ставить пока лишь в прогностическом плане. Здесь речь, на наш взгляд, должна идти, прежде всего, о лазерных, ультразвуковых, светозвуковых и радиоактивных средствах индивидуального применения, которые, как мы ранее уже отмечали, на нынешнем этапе их развития пока не могут рассматриваться в качестве оружия. Представляется, что единичные случаи их криминального использования, как уже имевшие место, так и будущие, должны стать объектом пристального внимания практиков и ученых-криминалистов для выработки научно-обоснованных подходов к криминалистическому исследованию (в том числе и экспертному) названных средств поражения и определения перспектив его дальнейшего развития.

Отдельно следует сказать о некоторых видах оружия массового поражения, в частности, химическом и биологическом. Практика последних лет показала, что возможность их использования при совершении преступлений и, прежде всего, террористической направленности, стала вполне реальной. Тем более, что в действующем уголовном кодексе Российской Федерации имеются такие статьи, как ст. 188 (контрабанда ядерного, химического, биологического и иных видов оружия массового поражения, материалов и оборудования, которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения), ст. 189 (незаконный экспорт технологий, научно-технической информации и услуг, используемых при создании оружия массового поражения, вооружения и военной техники) и 355 (производство или распространение оружия массового поражения), в которых химическое и биологическое оружие рассматривается в качестве предмета преступления. В целях создания более широкой правовой базы для криминалистического исследования этого оружия было бы целесообразно увеличить перечень видов оружия, рассматриваемых в рамках Закона РФ "Об оружии". Мы согласны с мнением А.В.Федорова, который пишет: " В этом законе не отражено, что существует еще один вид оружия – оружие массового поражения. В связи с этим представляется целесообразным дополнить указанный закон, внеся в него, как это было сделано в Законе Российской Федерации "Об оружии" 1993 года, положение о том, что имеются и "иные виды оружия".

Вопросы разработки основ криминалистического исследования химического и биологического оружия, на наш взгляд, своевременны и вполне заслуживают внимания ученых-криминалистов. Однако при этом вести речь о разработке методик экспертно-криминалистического исследования названных видов оружия неправомерно. По нашему мнению, уже на этом этапе вполне очевидно, что вопросы формирования методик судебно-экспертного исследования химического и биологического оружия должны рассматриваться вне рамок криминалистической экспертизы. Проблемы же исследования указанных видов оружия при проведении других процессуальных действий могут и должны изучаться в рамках криминалистического учения об оружии и следах его применения, хотя для этого и будет во многом использоваться помощь некриминалистов. Здесь следует согласиться с мнением В.М.Плескачевского о том, что "допустимо привлечение некриминалистов для исследования объектов, включаемых в круг оружия в криминалистике".

Становление криминалистической экспертизы зажигательного оружия в определенной мере также подчиняется законам появления новых видов экспертиз, но с некоторыми особенностями. Исторически сложилось так, что различные образцы зажигательного оружия, являясь уже давно известными "оружейными" объектами, изучались в рамках разных судебных экспертиз. Так, огнеметы, как один из распространенных образцов зажигательного оружия, до выделения взрывотехнической экспертизы в самостоятельный вид теоретически относились к объектам судебно-баллистической экспертизы. С формированием взрывотехнической экспертизы огнеметы (реактивные) и гранатометные выстрелы (гранаты) зажигательного действия стали ее объектами. Этой практики придерживаются и сегодня, мотивируя тем, что реактивные огнеметы и гранаты зажигательного действия обычно содержат заряд взрывчатого вещества, и поэтому для их исследования требуются специальные знания эксперта-взрывотехника. Кроме того, эти образцы во многом функционально близки минновзрывному оружию как объекту взрывотехнической экспертизы.

Действительно, нельзя отрицать, что для исследования реактивных огнеметов и гранат зажигательного действия требуются специальные знания эксперта-взрывотехника. Еще на начальном этапе формирования взрывотехнической экспертизы А.Р.Шляхов справедливо писал: "Так как взрывы часто сопровождаются разрушениями и пожарами, то легко представить все своеобразие данного вида экспертизы. Вот почему в будущем этот вид экспертизы может образовать самостоятельный род криминалистической экспертизы со множеством пограничных вопросов с иными судебными экспертизами". В.М.Плескачевский, "распространяя эту поливалентность криминалистического взрывоведения на пиротехнику и экспертизу электропоражающих устройств", на наш взгляд, верно замечает: "Очевидно, эта связь будет иметь как форму заимствований криминалистической закономерности судебной физики, судебной химии, электротехники, саперного дела, пиротехники, так и форму комплексной экспертизы. Это очень важное обстоятельство, так как создаются некоторые предпосылки для криминалистических исследований принципиально новых групп оружия и специальных средств". И такие предпосылки для выделения экспертно-криминалистического исследования зажигательного оружия в самостоятельное направление сегодня, по нашему мнению, имеются. Тем более, что в настоящее время все чаще отмечаются случаи изъятия реактивных огнеметов из незаконного оборота, а также их применения в криминальных целях.

Другие образцы зажигательного оружия, в основном самодельного изготовления (бутылки с разного рода зажигательными веществами и смесями, конструктивно оформленные заряды зажигательных веществ со средствами инициирования и прочие зажигательные устройства), исследовались и продолжают исследоваться в рамках пожарно-технической экспертизы. Там они обычно рассматриваются в качестве сложных поджигающих устройств. Однако, где заканчивается сложное поджигающее устройство и начинается зажигательное оружие, остается неясным.

Такое положение, когда зажигательное оружие "растаскано" по различным видам судебных экспертиз, вряд ли может считаться нормальным. Если мы признаем зажигательное оружие одним из старейших, исторически сложившихся видов (а это бесспорный факт) и считаем необходимым изучать его в рамках криминалистического учения об оружии и следах его применения, то вполне логично экспертное исследование данного оружия (во всех его проявлениях) выделить в качестве самостоятельного с перспективой формирования на его базе нового вида экспертизы в составе криминалистической экспертизы оружия и следов его применения – экспертизы зажигательного оружия. В пользу этого могут свидетельствовать следующие доводы.

Во-первых, различные образцы зажигательного оружия относятся к одной группе объектов исследования (оружию) с присущими им общими признаками, учитываемыми при распознавании (классификационном экспертном изучении) данного рода объектов.

Во-вторых, они, как и любой "оружейный" объект, имеют естественные системные связи с другими видами оружия, характеризуются общими с ними закономерностями развития, использования в качестве средства совершения преступления, а также судебного исследования в качестве вещественного доказательства.

В-третьих, при их экспертном изучении и разработке методик исследования могут с успехом использоваться отдельные положения методического характера, разработанные ранее в криминалистическом учении об оружии и следах его применения применительно к исследованию других видов оружия, например, минновзрывного.

В-четвертых, исследование зажигательного оружия в рамках самостоятельного вида экспертизы в роду криминалистических экспертиз оружия и следов его применения предполагает его всесторонне изучение, которое будет, безусловно, объемнее, информативнее, нежели исследование с позиций лишь эксперта-взрывотехника либо эксперта-пожаротехника. Результаты самостоятельного экспертно-криминалистического исследования зажигательного оружия во многом будут носить интегративный характер с качественно иным уровнем знаний об исследуемом объекте.

Вероятно, на первоначальном этапе формирования криминалистической экспертизы зажигательного оружия следы его применения целесообразно продолжать исследовать по сложившейся на сегодня традиции, т.е. в рамках взрывотехнической либо пожарнотехнической экспертизы. Не исключено, что с накоплением эмпирического материала и его критическим осмыслением может быть принято и иное решение.

Несмотря на то, что зажигательное оружие относится к исторически сложившимся видам, в криминалистической литературе имеется очень скудная информация о нем. Отчасти это связано со сравнительно небольшой (относительно других "оружейных" объектов) распространенностью его как объекта криминалистического исследования. Мы не сильно погрешим против истины, если скажем, что проблема криминалистического исследования указанного объекта в качестве оружия (зажигательного) была затронута, да и то, как нам думается, не в должной мере, лишь в монографии В.М.Плескачевского. Он один из первых, кто попытался дать понятие зажигательного оружия и определить нижний конструктивный и функциональный предел, отличающий его от иных зажигательных устройств. В частности, им сделан следующий вывод: "Таким образом, можно заключить, что пороговым устройством, с которого можно начинать отсчет зажигательного оружия, является стеклянная бутылка, наполненная бензином и снабженная специальным фитилем, один конец которого погружен в бензин, или же специальной капсулой с инициирующим химическим веществом. В таком объекте уже усматривается достаточная конструктивность и функциональность, указывающие на определенное целевое назначение, не связанное с хозяйственно-бытовыми целями".

Нет необходимости доказывать, что основы судебно-экспертного исследования (особенно классификационного характера) любого вида оружия базируются, прежде всего, на понятии этого вида оружия и его классификации. Учитывая методологическое значение указанных категорий для формирования основ криминалистической экспертизы зажигательного оружия, остановимся на их детальном рассмотрении. Тем более, что в криминалистической литературе вообще отсутствует классификация зажигательного оружия, используемого в криминальных целях. Имеются лишь отдельные сведения о некоторых образцах штатного зажигательного оружия, взятые из военных источников.

Понятие "зажигательное оружие", используемое военными специалистами, собирательное. Оно включает в себя различные средства боевого применения зажигательных веществ и смесей. К этому необходимо добавить также разного рода самодельные аналоги названных средств, используемые в преступных целях. Однако в каждом случае под зажигательным оружием следует понимать средство применения зажигательных веществ и смесей, которое конструктивно и функционально должно обеспечивать их доставку на объект поражения и (или) воспламенение (т.е. эффективный перевод в боевое состояние) на этом объекте для достижения определенных целей. Поэтому, исходя из того, что в основе любого зажигательного оружия лежат зажигательные вещества и смеси и оно конструктивно и функционально представляет собой средство их боевого применения на объекте поражения, представляется не совсем точным определение этого вида оружия, предложенное В.М.Плескачевским. В частности, он определяет его как "устройство, конструктивно и функционально предназначенное для летального поражения человека или разрушения преград за счет рассчитанного термического воздействия на поражаемый объект". Нетрудно заметить, что под такое определение попадают и объекты, не являющиеся зажигательным оружием, например, электронагревательные приборы (устройства) с высоким термическим действием и подобные им конструкции.

На наш взгляд, зажигательное оружие в криминалистике – это средство применения зажигательных веществ и смесей, конструктивно и функционально предназначенное для их доставки и (или) эффективный перевод в боевое состояние (воспламенение) на объекте поражения с целью причинения человеку смертельных повреждений или разрушения преград за счет термического (токсического) воздействия на них.

В конструктивном плане объект, определяемый как зажигательное оружие, должен состоять из емкости (корпуса), заполненной определенным объемом зажигательного вещества или смеси и снабженной средством инициирования (капсюлем-детонатором, электродетонатором, огнепроводным шнуром, зажигательным фитилем, капсулой с инициирующим химическим веществом и т.п.). Емкость (корпус) может отсутствовать, если используется конструктивно оформленный заряд зажигательного вещества (например, термитная шашка) со средством инициирования. При этом объект, определяемый как зажигательное оружие, должен не иметь прямого производственного или хозяйственно-бытового назначения, быть предназначенным для поражения цели за счет термического (токсического) действия и обладать таким набором составных частей (конструкцией), который позволяет использовать его по назначению. Минимально достаточным объемом (количеством) зажигательного вещества или смеси в объекте, относимом к зажигательному оружию, на наш взгляд, следует считать такой, при переводе которого в боевое состояние (воспламенение) обеспечивается причинение человеку смертельных повреждений термического (токсического) характера. При этом необходимо иметь в виду, что "основными поражающими факторами зажигательного оружия являются выделяемые при его применении тепловая энергия и токсичные для человека продукты горения". Очевидно, что в определении зажигательного оружия делать упор лишь на его термическое действие на поражаемый объект будет не совсем верно.

Таким образом, обязательными конструктивными элементами зажигательного оружия будут являться указанный нами заряд (объем) зажигательного вещества или смеси и средство инициирования, в комплексе позволяющие использовать это оружие по назначению. В подавляющем большинстве случаев к названным конструктивным элементам зажигательного оружия добавляется еще емкость (корпус), начиная от обычных стеклянных бутылок и заканчивая специально изготавливаемыми для этих целей корпусами из определенных металлов (сплавов).

Важное как теоретическое, так и практическое значение имеет классификация индивидуального зажигательного оружия.

В зависимости от конструктивных особенностей оно может быть классифицировано на 3 группы:

1) ручные стреляющие (пусковые) комплексы (устройства) направленного термического действия с зажигательными боеприпасами (веществами) к ним;
2) автономные зажигательные боеприпасы (устройства);
3) конструктивно оформленные заряды зажигательных веществ со средствами инициирования.

К первой группе относятся ранцевые и реактивные огнеметы, гранатометы с зажигательными гранатами. Следует отметить, что отдельные типы зажигательных боеприпасов могут использоваться со стрелковым и артиллерийским огнестрельным оружием (патроны с пристрелочно-зажигательными, бронебойно-зажигательными и т.п. пулями; зажигательные артиллерийские снаряды, мины и др.). Безусловно, в этом случае нет оснований рассматривать такое оружие в качестве зажигательного. В.М.Плескачевский "к числу зажигательного оружия индивидуального использования, представляющего интерес для криминалистического оружиеведения", на наш взгляд, безосновательно относит пристрелочно-зажигательные и бронебойно-зажигательные пули. Очевидно, что отнесение пуль к категории зажигательного оружия ошибочно и освобождает нас от каких-либо комментариев здесь.

Автономные зажигательные боеприпасы (устройства) способны, подобно инженерным боеприпасам, срабатывать в автономном режиме, т.е. без использования специальных пусковых (стреляющих) устройств для их отстрела. Они могут устанавливаться на объекте поражения вручную или доставляться к нему, например, с помощью авиации. К ним могут быть отнесены огневые (зажигательные) фугасы, мины, зажигательные авиабомбы, ручные зажигательные гранаты и т.п.

Некоторые виды зажигательных веществ (например, термиты) выпускаются в виде конструктивно оформленных зарядов (по аналогии с ВВ). Такие конструктивно оформленные заряды зажигательных веществ, снабженные соответствующим средством инициирования, рассматриваются нами в качестве третьей группы зажигательного оружия.

Во всех трех названных группах зажигательного оружия могут быть выделены образцы заводского, кустарного и самодельного изготовления. Отечественная и зарубежная криминалистическая практика показывает, что самодельным способом обычно изготавливаются разного рода автономные зажигательные боеприпасы (устройства). Как правило, они представляют собой стеклянные емкости (чаще бутылки), наполненные смесью зажигательных веществ (горючей смесью, в которую обычно входят определенные нефтепродукты) и снабженные средствами инициирования. В качестве последних зачастую используются спички, зажигалки, привязываемые к бутылкам, наполненным горючей смесью и содержащим разного рода фитили; огнепроводные шнуры; капсули-детонаторы; электродетонаторы; запалы; стеклянные ампулы или иные капсулы с инициирующим химическим веществом и т.п.

Классификация зажигательного оружия может проводиться и по иным основаниям.

Определившись с понятием и классификацией зажигательного оружия, можно предложить на этом этапе включить в содержание формирующейся судебно-экспертной отрасли знания следующие вопросы: научно-методические основы криминалистической экспертизы зажигательного оружия, ее возможности и перспективы развития; понятие зажигательных веществ и смесей, их свойства и классификация; понятие, классификация, конструктивные особенности и принцип действия зажигательного оружия; классификационные экспертные исследования зажигательного оружия (установление принадлежности объекта к зажигательному оружию и др.); диагностические экспертные исследования зажигательного оружия; "пограничные" вопросы экспертного исследования зажигательного оружия.

Поскольку разработка конкретных экспертных методик исследования зажигательного оружия не входит в нашу задачу, ограничимся лишь освещением категорий, имеющих методологическое значение для экспертизы зажигательного оружия, необходимость формирования и выделения которой в самостоятельный вид криминалистической экспертизы оружия и следов его применения, как нам думается, не вызывает сомнений.

КОМПЛЕКСНЫЕ ЭКСПЕРТНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ОРУЖИЯ, СЛЕДОВ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ И ПРОБЛЕМЫ ИХ ПРОИЗВОДСТВА

Наряду с формированием и выделением новых видов судебных экспертиз, одним из следствий влияния научно-технического прогресса в области судебной экспертизы и ускорения процессов интеграции и дифференциации знания в практической экспертной деятельности является все более широкое развития комплексных исследований. "Возникновение и развитие института комплексной экспертизы, — писал Р.С.Белкин, — является следствием отражения в уголовном судопроизводстве процессов, характерных для развития современного научного знания, в первую очередь таких, как интеграция наук, универсальный характер ряда методов научного познания, возникновение на стыках наук производных областей знания".

Из всех тенденций развития научного знания на возникновение и распространение комплексных исследований объектов судебной экспертизы наиболее значимое влияние оказывает интеграция научного знания. Интеграция знаний специалистов различного профиля существенно расширяет границы познания исследуемых объектов, открывает новые перспективы развития экспертизы. "В связи с этим, — справедливо отмечает Т.В.Толстухина, — на передний план выдвигается задача синтеза наук, служащих базой для развития комплексных специальных экспертных познаний в рамках создания общей теории и совершенствования практики судебной экспертизы".

В судебной экспертизе интеграция реализуется как по предмету, так и по объекту исследования. По мнению Т.Э.Суховой, в основе формирования комплексной экспертизы лежит сложная, отражающая единство различных сторон явлений действительности, диалектическая взаимосвязь предметной и объектной интеграции знания. В частности, она пишет: "Одна только предметная интеграция знания не позволяет практически овладеть достаточно сложным объектом в целом. Для этого требуется сплав знаний обо всех сторонах данного объекта, их органическое единство. Во многих случаях, если иметь в виду именно практическую сторону дела, знание отдельных "срезов" объекта оказывается лишь частным средством достижения главной цели – подчинения его человеческому контролю и управлению. И наука должна ориентироваться на выработку комплексных знаний об особо сложных и важных объектах".

Вообще, на нынешнем этапе развития науки комплексный подход к исследованию различных процессов, явлений характерен не только для судебной экспертизы, но и для многих других отраслей знания. Современную науку сейчас нельзя представить без проведения комплексных исследований. "На уровне науки в целом, — отмечал О.И. Иванов, — комплексность, с нашей точки зрения, проявляется, во-первых, в формировании и развитии общенаучной стратегии (относительно новой методологической ориентации) — в комплексном подходе; во-вторых, в становлении комплексных исследований как особом типе научного поиска, опирающегося на принципы комплексного подхода; в-третьих, в комплексировании как особой деятельности в науке, направленной на объединение наук, дисциплинарных знаний и действий представителей разных научных специальностей в целях многостороннего и целостного изучения сложно организованных объектов и сложных комплексных проблем".

Комплексные экспертные исследования значительно расширяют возможности судебной экспертизы, в частности, предполагают привлечение новых методов, обеспечивающих требуемую точность исследований, позволяют отвечать на ранее не разрешимые вопросы, расширяют круг объектов экспертизы. При этом следует отметить, что расширение круга объектов экспертизы является не только следствием широкого использования в ней комплексных исследований, но и, в свою очередь, обусловливает активное применение и развитие последних в экспертной практике. Это обстоятельство имеет весьма важное значение, если учесть, что в последние десятилетия наблюдается стремительное расширение круга объектов криминалистической экспертизы оружия и следов его применения, нередко сопряженное и со значительным качественным изменением данных объектов. Подобное ведет к тому, что их экспертное исследование на основе лишь базовых знаний по полученной специальности в рамках одного вида экспертизы становится невозможным и требует знаний из других смежных наук. "Любой специалист (в том числе и работник государственного экспертного учреждения), начинающий систематически проводить экспертные исследования, — справедливо указывал Н.С. Романов, — даже по истечении незначительного времени своей практической деятельности сталкивается с проблемой несовпадения полученных по профилю специальности знаний и задач экспертизы". Поэтому всё усложняющиеся задачи экспертизы зачастую становятся разрешимы в полном объеме только в результате проведения комплексного экспертного исследования.

Вопрос о допустимости комплексной экспертизы в течение длительного времени в уголовном процессе и криминалистике был предметом дискуссии. Наибольшие возражения он вызывал у ученых-процессуалистов в связи с казавшимся им опасным выходом экспертов за пределы своей компетенции и, соответственно, нарушения принципа персональной ответственности эксперта за данный им вывод. Однако практика не подтвердила подобных опасений. В настоящее время комплексная судебная экспертиза доказала свою эффективность и ее необходимость не вызывает сомнений как у практиков, так и ученых-криминалистов и процессуалистов. Более того, теперь ее проведение предусмотрено в уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации (ст. 201). Законодательное закрепление комплексной экспертизы явилось логическим завершением процесса прочного вхождения ее в судебно-следственную и экспертную практику, а также признанием того, что в условиях научно-технического прогресса и усиливающейся интеграции и дифференциации знаний производство судебной экспертизы должно носить не только единоличный, но и коллективный характер. Не в последнюю очередь это связано с существенными потребностями судебно-следственной практики в решении вопросов, относящихся к смежным отраслям знаний. "Практика убеждала, — справедливо заметил М.Н.Ростов, — что объединение знаний, опыта и усилий экспертов разных специальностей существенно расширяет возможности судебной экспертизы".

Являясь одним из перспективных направлений расширения возможностей судебной экспертизы, комплексные экспертные исследования в последние годы имеют устойчивую тенденцию к росту в общей массе судебно-экспертных исследований. Еще двадцать лет назад Л.Д.Беляева и М.П. Чавчанидзе отмечали, что "большой интерес, который проявляют к ним (комплексным исследованиям – В.Р.) не только практические работники, но и ученые-криминалисты, вызван тем, что при отсутствии правовой регламентации такие исследования (экспертизы) не только проводятся в судебно-экспертных учреждениях страны, но и наблюдается тенденция к их существенному увеличению". Особенно это касается таких сложных объектов исследования, как боеприпасы, взрывные устройства, некоторые виды оружия (зажигательное, газовое и др.). Например, доля комплексных экспертных исследований боеприпасов и взрывных устройств в последние годы существенно возросла.

Однако, несмотря на большую востребованность комплексных экспертных исследований в судебно-следственной практике и, как следствие, достаточно пристальное внимание к проблеме комплексности исследования ученых-криминалистов (Т.В.Аверьянова, В.Д.Арсеньев, Р.С. Белкин, А.И. Винберг, Ю.Г. Корухов, В.Е. Корнаухов, М.Г. Любарский, Н.Г. Малаховская, В.С. Митричев, Н.П. Майлис, Ю.К. Орлов, А.Я. Палиашвили, И.Л. Петрухин, М.Н. Ростов, Т.А. Седова, Н.А. Селиванов, А.Р. Шляхов, В.И. Шиканов и др.), некоторые аспекты названной проблемы до сих пор остаются спорными. В этой связи М.Н.Ростов совершенно справедливо отметил, что "длительное время многие аспекты проблемы комплекности в судебной экспертизе остаются спорными лишь в силу неупорядоченности терминологии – различного содержания, вкладываемого в понятия, связанные с комплексностью". Спорными остаются и критерии четкого разграничения форм комплексного экспертного исследования.

В настоящее время после длительных дискуссий в криминалистике и судебной экспертизе принято выделять три основные формы комплексного экспертного исследования:

1) комплексную экспертизу;
2) комплекс исследований в рамках одной экспертизы;
3) комплекс экспертиз по одному и тому же уголовному делу.

В уголовно-процессуальном законе комплексной считается экспертиза, "в производстве которой участвуют эксперты разных специальностей" (ст. 201 УПК РФ). При этом интересно отметить, что статья 23 Федерального Закона "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации" от 5.04.2001 г., регулирующая порядок производства комплексной судебной экспертизы, называется "комиссия экспертов разных специальностей". Определение комплексной судебной экспертизы, приводимое в ст. 201 УПК РФ, конечно, не позволяет четко отграничить ее от других форм комплексного экспертного исследования, в частности, комплекса исследований в рамках одной экспертизы, в которой также могут участвовать эксперты разных специальностей. Здесь нет необходимости доказывать, какое важное практическое значение имеет четкое разграничение комплексной судебной экспертизы от комплекса исследований в рамках одной экспертизы.

Проведенный анализ криминалистической и уголовно-процессуальной литературы также свидетельствует об отсутствии однозначной совокупности критериев, позволяющих четко отграничить эти две формы комплексного экспертного исследования.

На наш взгляд, для комплексной судебной экспертизы характерны следующие отличительные признаки.

Представляется, что одним из критериев разграничения комплексной экспертизы от иных форм комплексного экспертного исследования является наличие именно общего предмета исследования, а не объекта.

Выделение же в качестве существенного отличительного признака комплексной экспертизы – наличие общего объекта исследования, по нашему мнению, ошибочно. При производстве комплексной экспертизы объекты исследования могут быть как общими, так и разными. На это правильно обратил внимание М.Н.Ростов: "Наличие одного общего объекта не является обязательным признаком комплексного исследования вообще и комплексной экспертизы, в частности. Наличие одного общего конкретного объекта, исследуемого с позиций различных отраслей знания, — нередкий, но все-таки частный случай комплексного исследования". При производстве комплексной экспертизы эксперты разных специальностей решают вопросы, которые относятся к единому для них предмету исследования.

Другой важнейший признак комплексной экспертизы – участие в ней экспертов разных специальностей. Здесь следует иметь в виду два обстоятельства.

Первое. Участие экспертов разных специальностей в производстве комплексной экспертизы должно быть одновременным и совместным. Только такое участие делает возможным формулирование общего вывода.

Второе. Комплексная экспертиза может выполняться и одним экспертом, обладающим разнопрофильными знаниями. В этой связи Р.С.Белкин писал: "В гносеологическом аспекте производство комплексной (в современном ее понимании) экспертизы одним экспертом возражений вызывать не может, поскольку процесс познания в принципе не связан с числом познающих субъектов; он детерминирован качеством субъекта познания и разрешающими возможностями средств познания".

Существенные разногласия в теории и практике криминалистики и судебной экспертизы вызывает характер специальных знаний, применяемых при производстве комплексной экспертизы. Здесь обозначились две основные позиции. Большинство авторов сходится во мнении, что при производстве комплексной экспертизы используются специальные знания из смежных областей. Другая группа авторов полагает, что при комплексной экспертизе могут применяться специальные знания, взятые из разных наук, необязательно смежных. Наиболее предпочтительной нам представляется первая позиция. Действительно, смежность знаний, используемых в комплексной экспертизе, является необходимым условием ее проведения. "Возможности комплексной экспертизы, — справедливо отмечал Ю.Г.Корухов, — не случайно ограничиваются решением вопросов из области смежных наук, поскольку подразумевается наличие не только узкой специализации у каждого эксперта, но и определенных его познаний в смежной области (областях)". На решение вопросов, относящихся к пограничным областям экспертных знаний, как важнейшем условии производства комплексной экспертизы, указывала и Н.П.Майлис.

Одним из важнейших признаков комплексной экспертизы следует рассматривать наличие общего вывода, формулируемого по итогам совместного исследования, которое является здесь не чем иным, как кооперацией знаний специалистов разного профиля. В этой связи Т.В. Аверьянова правильно пишет: "Будет ли такая интеграция осуществлена одним из них, официальным или фактическим лидером данной группы, либо интеграцию осуществят коллективно все субъекты исследования – принципиального значения не имеет: важно, чтобы орган, назначивший экспертизу, получил не сумму отдельных выводов, а решение общей экспертной задачи". При этом следует еще раз подчеркнуть, что общий вывод невозможен без одновременного совместного участия в производстве экспертизы экспертов разных специальностей. Необходимость формулирования при производстве комплексной экспертизы общего вывода – это ее основное отличие от комиссионной экспертизы с однородным составом участников.

Таким образом, комплексную судебную экспертизу можно определить как проводимое в установленной уголовно-процессуальным законом форме сложное исследование с одновременным совместным участием в нем экспертов разных специальностей или одного эксперта с разнопрофильными знаниями для решения общей экспертной задачи на основе специальных знаний из смежных областей с формулированием по итогам исследования общего вывода.

На практике комплексную судебную экспертизу нередко смешивают с комплексом исследований, проводимых в рамках одной экспертизы. Однако наряду с общими для них признаками, у этих двух форм комплексного экспертного исследования есть и существенные различия. По нашему мнению, для комплекса исследований, проводимых в рамках одной экспертизы, специфичным является наличие одного и того же объекта исследования (обычно вещественного доказательства, которое может представлять собой сложную материальную систему, состоящую из ряда составных частей, могущих, в свою очередь, рассматриваться в качестве самостоятельных объектов исследования), изучение которого осуществляется разными методами с последующим суммированием собранной информации в целях получения более полной картины об исследуемом объекте, т.е. максимального возможного объема информации о нем. Сближает же две названные формы комплексного экспертного исследования совместное участие в них экспертов разных специальностей (либо одного эксперта с разнопрофильными знаниями) и формулирование по итогам исследования общего вывода. При этом, в отличие от комплексной экспертизы, здесь совместное участие экспертов разных специальностей, на наш взгляд, может быть не обязательно одновременным, а в качестве участвующих в исследовании экспертов обычно выступают эксперты-методники, с выделением из их числа эксперта-интегратора. Однако наличие в составе участников эксперта-интегратора присуще также и комплексной судебной экспертизе. В этой связи вряд ли можно согласиться с мнением Т.А.Седовой о том, что "нет необходимости в участии эксперта-интегратора в комплексной экспертизе – она всегда должна проходить в обстановке совместного обсуждения хода и результатов исследований и совместного формулирования выводов".

Еще одной формой комплексного экспертного исследования, как мы уже отмечали, является комплекс экспертиз по одному и тому же уголовному делу. На наш взгляд, подобный комплекс экспертиз допустимо рассматривать как форму комплексного экспертного исследования лишь в том случае, когда результаты предыдущих экспертиз, входящих в названный комплекс, используются при формулировании выводов последующих. И при этом, как правильно указывал А.Р.Шляхов, имеет место комплекс экспертиз, "если эксперты решали эти вопросы, действуя в пределах своей компетенции, но без совместных исследования и оценки полученных результатов".

В криминалистической практике борьбы с "вооруженной" преступностью используются все три рассмотренные нами формы комплексного экспертного исследования оружия и следов его применения. Думается, что законодательная регламентация комплексной судебной экспертизы еще более усилит тенденцию роста этой формы комплексного экспертного исследования "оружейных" объектов и, прежде всего, сложных в конструктивном и функциональном планах.

В настоящее время при необходимости судебно-экспертного исследования оружия и следов его применения назначаются и проводятся различные комплексные экспертизы. Они могут классифицироваться по различным основаниям, например, видам используемых знаний и ведомственной принадлежности. По первому основанию различают межклассовые, межродовые и межвидовые комплексные судебные экспертизы. Исходя из ведомственной принадлежности, они бывают межведомственными, внутриведомственными и межлабораторными.

В практике судебно-экспертного исследования оружия и следов его применения обычно проводятся такие межклассовые комплексные экспертизы, как медико-криминалистическая; инженерно-техническо-криминалистическая; инженерно-технолого-криминалистическая.

Безусловно, к наиболее распространенной из названных относится медико-криминалистическая, которая может проводиться для установления целого ряда "пограничных" вопросов. В частности, ее рекомендуется назначать в целях определения: положения оружия в момент его функционального действия (выстрела, взрыва, воспламенения, разряда, удара и т.п.) относительно потерпевшего; возможности производства выстрела (нанесения удара и т.п.) потерпевшим в себя; взаимного положения потерпевшего и нападавшего в момент нанесения повреждения на теле и одежде; групповой принадлежности (реже – идентификации) холодного или метательного оружия по следам на теле и одежде потерпевшего; количества экземпляров холодного (метательного) оружия и последовательности нанесения повреждений; огнестрельного характера повреждения на теле и одежде потерпевшего и отношения его к пулевым, дробовым или осколочным; дистанции, а также вида (модели) оружия, которым было нанесено повреждение; направления, последовательности и количества выстрелов; факта причинения повреждения снарядом после прохождения им определенной преграды или рикошета; мощности и типа взрывного устройства по характеру повреждений на потерпевшем; расстояния от взрывного устройства до пострадавшего в момент взрыва; физических и иных свойств (характеристик) электропоражающего устройства по степени воздействия на потерпевшего; типа зажигательного оружия, его мощности и направления действия по характеру ожогов на пострадавшем и др. В последние годы при проведении антитеррористической операции в Чеченской Республике зачастую возникает потребность в исследовании следов оружия, его частей и принадлежностей (затыльника приклада, спускового крючка, ремня) на теле задержанного. По нашему мнению, такие исследования должны носить комплексный характер (в том числе и в форме комплексной медико-криминалистической экспертизы) с участием судебного медика и эксперта-криминалиста.

Следует заметить, что ряд из перечисленных выше вопросов нередко удается решать в полном объеме в рамках одного класса (рода, вида) судебной экспертизы: судебно-медицинской; судебно-баллистической, взрывотехнической и др. Все зависит от характера проявления следов применения того или иного вида оружия на потерпевшем. Зачастую эти следы бывают настолько специфичными, что "извлечь" из них требуемую информацию удается лишь путем объединения знаний, опыта и усилий экспертов разных специальностей, для чего и приходится проводить комплексную медико-криминалистическую экспертизу.

При судебно-экспертном исследовании минновзрывного и зажигательного оружия, его составных частей и следов применения также целесообразно проводить межклассовую комплексную экспертизу, в частности, инженерно-техническо-криминалистическую, обычно с участием экспертов взрывников и пожаротехников, реже – экспертов по технике безопасности. Необходимость кооперации их знаний и опыта обусловливается спецификой функционального действия минновзрывного и зажигательного оружия и характером образуемых при этом следов. Так, применение этих видов оружия, как правило, сопровождается пожарами. В подобных случаях возникает ряд "пограничных" вопросов, решить которые удается лишь путем назначения комплексной инженерно-техническо-криминалистической экспертизы. Ее целесообразно проводить для установления: факта первичности взрыва или пожара по имеющимся следам термического действия; вида (разновидности) и особенностей функционального действия применявшегося оружия (взрывного устройства) по его термическим следам на окружающей обстановке; наличия среди обнаруженных на месте происшествия объектов (веществ, остатков и т.п.) составных частей или компонентов снаряжения боеприпасов термического (зажигательного) действия либо поджигающих устройств; факта использования в конструкции взрывного устройства принципа термического (зажигательного) действия; причинно-следственной связи между взрывом и имевшим место пожаром и др. "Предмет комплексной судебно-взрывотехнической и пожарно-технической экспертизы, — правильно указывает Ж.А.Успанова, — образуют фактические данные о причинах взрыва и пожара, характере взаимодействия факторов взрыва и пожара, причиной связи наступивших последствий со взрывом и пожаром".

Комплексная межклассовая инженерно-технолого-криминалистическая экспертизы обычно проводится при расследовании преступлений, связанных со взрывами на промышленных объектах, когда не ясно, что послужило причиной взрыва: нарушение технологического процесса взрывоопасного производства или умышленный подрыв штатного либо самодельного взрывного устройства. Здесь интеграция специальных знаний в форме комплексной экспертизы для изучения причины взрыва, его последствий, причинно-следственной связи взрыва с обусловившим его деянием возможна между взрывотехнической, инженерно-технологической, металловедческой, пожарно-технической экспертизами, экспертизой по технике безопасности.

В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 12 марта 2002 г. № 5 "О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств" (п. 12) судам рекомендуется иметь в виду, что "ответственность по статьям 222, 226 УК РФ наступает за незаконный оборот, хищение либо вымогательство не только годного к функциональному использованию, но и неисправного либо учебного оружия, если оно содержало пригодные для использования комплектующие детали или если лицо имело цель привести его в пригодное состояние и совершило какие-либо действия по реализации этого намерения". Однако, прежде чем доказывать умысел обвиняемого (подсудимого) на приведение оружия в пригодное состояние, важно знать, а возможно ли в принципе привести данное оружие в состояние пригодности к стрельбе. Поэтому в подобной ситуации органы следствия и суды зачастую вынуждены ставить перед экспертами вопрос: возможно ли оружие, не пригодное к производству выстрелов, привести в состояние пригодности к стрельбе? Как показывает практика, этот вопрос находится в "пограничной" сфере, и ответ на него во многих случаях можно дать, лишь кооперируя специальные знания эксперта-криминалиста и специалиста в области оружейного производства. И такую кооперацию специальных знаний рекомендуется осуществлять в рамках комплексной инженерно-технолого-криминалистической экспертизы.

Комплексное экспертное исследование оружия и следов его применения может проводиться и в форме межродовой комплексной экспертизы. Здесь интеграция специальных знаний обычно происходит между традиционными криминалистическими экспертизами (трасологической, судебно-баллистической, экспертизой холодного и метательного оружия) и криминалистическими экспертизами материалов, веществ и изделий – КЭМВИ (объектов волокнистой природы; металлов и сплавов; резины и пластмасс и др.). В состав комиссии экспертов, проводящих подобную межродовую комплексную криминалистическую экспертизу, рекомендуется включать эксперта-традиционника, специализирующегося на производстве трасологических экспертиз и экспертиз оружия (обычно огнестрельного, холодного и метательного) и эксперта-материаловеда (как правило, волокноведа и металловеда). Названными экспертами при производстве межродовой комплексной криминалистической экспертизы, как правильно подчеркивает Н.П.Майлис, могут решаться четыре группы задач: классификационные, идентификационные, диагностические и ситуационные. Так, при решении этих задач возможно установить: групповую принадлежность объекта (например, вид или разновидность холодного оружия); единый источник происхождения; тождество конкретного оружия, которым нанесено повреждение, в частности, на одежде; факт его контактного взаимодействия с одеждой; особенности такого взаимодействия и условия процесса следообразования; последовательность образования повреждений и др.

На практике такие комплексные экспертизы относятся к числу наиболее распространенных и в основном проводятся, когда на исследование в качестве вещественных доказательств представляются одежда потерпевшего и орудие (оружие), которым предположительно причинены на ней повреждения. Здесь "трасолог изучает характер отображения свойств орудия в повреждениях на одежде, эксперт-волокновед – особенности перехода на орудие микрочастиц волокон и характер их концов, а эксперт-металловед – следы металлизации в местах повреждений одежды". Если наряду с одеждой исследуются также повреждения на теле человека, то в состав комиссии экспертов включается дополнительно судебный медик, и подобная экспертиза уже становится межклассовой комплексной медико-криминалистической.

В качестве орудий причинения повреждений очень часто используются различные виды оружия (обычно холодное или метательное). В целях повышения эффективности комплексной (межклассовой и межродовой) экспертизы в состав комиссии экспертов целесообразно включать такого эксперта-криминалиста, который имеет опыт проведения не только трасологических экспертиз, но и криминалистических экспертиз того вида оружия, которым предположительно нанесены повреждения. В результате такого подбора специалистов удается получить максимально возможный объем криминалистически значимой информации о взаимодействовавшем комплексе: оружие – одежда – тело человека, вплоть до установления конкретного экземпляра оружия. Подобному комплексному экспертному исследованию, несомненно, присущи черты комплексной экспертизы. В этой связи Н.П. Майлис правильно пишет: "Эксперт по исследованию волокон независимо от количества обнаруженных волокон и точности их локализации не может самостоятельно решить вопрос о механизме следового контакта. В рассматриваемом случае экспертная задача решается в основном трасологом, который, как правило, является интегратором данных, полученных участниками комплексной экспертизы, и компонует совместные выводы". Действительно, в подобной ситуации роль эксперта-интегратора лучше всего выполнит указанный выше эксперт-криминалист.

Интеграция специальных знаний может происходить также между криминалистической экспертизой оружия и следов его применения (судебно-баллистической, взрывотехнической, экспертизой метательного, зажигательного и др. оружия) и видеофоноскопической экспертизой. В подобной ситуации мы будем иметь дело с межродовой комплексной криминалистической экспертизой. На практике потребность в ней возникает в случаях установления вида (модели и, возможно, конкретного экземпляра) оружия по имеющимся видеокадрам и фонограммам. По нашему мнению, здесь решаются "пограничные" вопросы, ответы на которые должны давать совместно эксперт-криминалист и специалист в области видеофоноскопии.

Так, при определении групповой принадлежности огнестрельного оружия по звуку выстрела иногда целесообразно проводить межродовую комплексную криминалистическую экспертизу с участием эксперта-баллиста и специалиста-фоноскописта. Для успешного решения этой общей экспертной задачи имеются все предпосылки. "В настоящее время, — справедливо отмечают А.В.Стальмахов, А.М.Сумарока и А.Г. Сухарев, — существует объективная возможность определения модели оружия по звуку выстрела, базирующаяся на дифференциации звуковых импульсов с использованием современной электронной техники". Использование названной техники в сочетании с опытом и возможностями эксперта-баллиста в установлении вида оружия по звуку выстрела дадут желаемый эффект – объективный вывод о групповой принадлежности применявшегося оружия.

При анализе видеокадров вооруженного преступника, сделанных в необычном ракурсе, в затрудненных для нормального восприятия условиях и т.п., в целях установления вида (модели) оружия рекомендуется назначать межродовую комплексную криминалистическую экспертизу с участием эксперта-криминалиста, специализирующегося на производстве экспертизы оружия и следов его применения, и специалиста в области видеозаписи. На наш взгляд, только при одновременном совместном участии в исследовании названных специалистов здесь достижим объективный вывод.

Судебно-экспертное исследование оружия и следов его применения может проводиться и в форме межвидовой комплексной криминалистической экспертизы с интеграцией специальных знаний между судебно-баллистической, взрывотехнической экспертизами, экспертизой холодного (метательного) оружия и др. Типичным примером подобного рода комплексной экспертизы может служить экспертиза по установлению групповой принадлежности комбинированного оружия, сочетающего в себе различные виды оружия, например, холодного и огнестрельного. Это обстоятельство побудило А.С.Подшибякина и Н.В.Черенкову высказать мнение о выделении "единого, комплексного судебно-экспертного исследования оружия и, соответственно, об оружиеведческой экспертизе".

Комплексную межвидовую экспертизу комбинированного оружия целесообразно проводить также для определения его исправности, особенностей функционального действия, идентификации конкретного экземпляра названного оружия по совокупности оставленных им следов. Вообще, для современного этапа наряду с совершенствованием существующих видов оружия характерно создание принципиально новых образцов, основанных на иных поражающих факторах либо сочетающих в себе особенности функционального действия различных типов оружия, что, как правило, ведет к усложнению конструкции и зачастую требует ее комплексного судебно-экспертного исследования. Примером последнего служит реактивный пехотный огнемет (в частности, РПО "Шмель-А"), в котором соединены функциональные особенности и поражающий эффект огнестрельного, минновзрывного и собственно зажигательного оружия. Иначе говоря, создание подобного образца потребовало специальных знаний из области судебной баллистики, взрывного дела и пиротехники. Данное обстоятельство и предопределило комплексный характер исследования названного оружия и, соответственно, следов его применения, которое может проводиться в форме как межклассовой комплексной экспертизы с участием экспертов: взрывотехника, пожаротехника (пиротехника) и реже – баллиста, так и межвидовой комплексной экспертизы в составе эксперта-взрывотехника и эксперта-баллиста. Представляется, что прежде, чем произойдет выделение криминалистической экспертизы зажигательного оружия в самостоятельный вид, судебно-экспертное исследование этого вида оружия и следов его применения преимущественно будет носить комплексный характер.

Другой формой комплексного экспертного исследования оружия и следов его применения, как мы уже отмечали, является комплекс исследований в рамках одной экспертизы. В процессе такого исследования используется совокупность разных методов, применяемых в процессе проведения одного вида экспертизы (например, судебно-баллистической) различными экспертами в отношении одного и того же объекта, зачастую представляющего собой сложносоставную систему, с формулированием общего вывода путем синтезирования ведущим экспертом (экспертом-интегратором) суммы частных выводов. Типичным примером этой формы комплексного экспертного исследования оружия и следов его применения служит комплексное исследование патронов к гладкоствольному охотничьему оружию, в процессе которого конструкцию патрона, способ снаряжения, судебно-баллистические характеристики и др. изучает эксперт-баллист, а отдельные компоненты снаряжения патрона (дробь, порох, инициирующий состав капсуля, прокладки, пыжи) – эксперты других специальностей: физики, химики, материаловеды. Затем отдельные результаты названного исследования (обычно экспертом-баллистом) синтезируются и формулируется общий вывод (как правило, об источнике происхождения компонентов снаряжения патрона). В этой связи М.Н.Ростов пишет: "Несмотря на разнообразие форм вопросов, которые ставят следователи и судьи перед экспертами при назначении экспертизы боеприпасов к охотничьим ружьям, криминалистическая сущность этих вопросов может быть сведена к двум основным задачам:

1) установить, имеют ли компоненты снаряжения патрона, использованного для производства выстрела на месте происшествия, признаки, указывающие на источник их происхождения;
2) установить, имеют ли компоненты снаряжения патрона, использованного на месте происшествия, и боеприпасы, изъятые у подозреваемого (обвиняемого), признаки, свидетельствующие об общности их происхождения и указывающие на его источник".

Комплекс исследований может проводиться и в отношении других сложносоставных объектов криминалистической экспертизы оружия и следов его применения: взрывных устройств; стрелкового, метательного и холодного оружия; пораженных преград со следами выстрела или взрыва и т.п.

Очень часто комплекс исследований имеет место при производстве взрывотехнической экспертизы самодельного взрывного устройства. Практика показывает, что при изготовлении самодельных взрывных устройств используется широкий ассортимент самых различных материалов, веществ и изделий: металлы, пластмассы, стекло, изделия кабельной промышленности, компоненты и элементы радиоаппаратуры, элементы часовых механизмов, химические источники тока, фрагменты ВУ промышленного изготовления, самодельные ВВ и т.п. Это обстоятельство требует от эксперта-взрывотехника комплекса знаний в различных областях науки и техники, что, конечно же, не всегда возможно. Поэтому, чтобы получить информацию об общем источнике происхождения элементов обнаруженного или взорванного самодельного ВУ и изъятых у различных лиц аналогичных элементов ВУ, установить способ их производства, использованное оборудование, квалификацию (навыки) изготовителя, необходимо с участием ряда экспертов различных специальностей провести комплекс исследований в рамках взрывотехнической экспертизы. Общий вывод по результатам частных выводов здесь синтезирует эксперт-взрывотехник, выступающий в качестве ведущего эксперта.

Аналогичный комплекс исследований может проводиться и в отношении холодного, метательного, огнестрельного, газового и другого оружия, представляющего собой сложную составную систему. Обычно он проводится для установления общего источника происхождения представленных на исследование частей оружия либо двух и более экземпляров оружия.

Следует признать положительной практику широкого использования комплекса исследований, проводимых в рамках судебно-баллистической экспертизы в отношении следов выстрела на пораженной преграде, оружии и стрелявшем. Такое комплексное исследование с участием баллиста, химика и физика позволяет дать более точный ответ об огнестрельном характере повреждения; расположении входного и выходного повреждений; дистанции выстрела; конструкции пули, нанесшей повреждение; типа пороха, использовавшегося для снаряжения патрона; наличии продуктов выстрела на стрелявшем и топографии их отложения; модели применявшегося оружия и др.

Комплекс исследований целесообразно проводить также в рамках экспертизы холодного (метательного) оружия, судебно-баллистической и взрывотехнической экспертиз с участием опытного трасолога, специализирующегося в области механоскопии, для изучения следов производственных механизмов на оружии с целью установления способа его изготовления; примененных для этого инструментов, оборудования; профессиональных навыков изготовителя. В ряде случаев здесь нельзя обойтись лишь специальными знаниями эксперта-криминалиста и требуется помощь специалистов, сведущих в технологии производства соответствующего вида (модели) оружия (специалистов-технологов). Такие ситуации зачастую возникают при судебно-баллистическом исследовании огнестрельного оружия незаводской сборки.

Эксперты разных специальностей могут осуществлять комплексное исследование оружия и следов его применения путем их последовательно-параллельного изучения в процессе раздельного проведения комплекса самостоятельных экспертиз в рамках одного уголовного дела. Здесь следует заметить, что проблема эффективного использования этой формы комплексного экспертного исследования выходит за рамки судебной экспертизы и тесно соприкасается с таким разделом криминалистики, как методика расследования отдельных видов преступлений. Исследуя названную проблему, Т.А. Седова пишет: "В пособиях по методике расследования, как правило, не изложены вопросы организационного и тактического плана по производству комплекса экспертиз: о моменте их назначения, последовательности, объеме, координации и взаимодействии следователя и экспертов и т.д. Особенно остро эти проблемы встают при производстве комплекса судебно-медицинских, биологических, химических экспертиз и КЭМВИ. Еще более усложняются они тем, что современные методики исследования ряда объектов (например, установление контактного взаимодействия, конкретного единичного объекта) разработаны только в рамках КЭМВИ. Все это настоятельно требует незамедлительного рассмотрения данных вопросов на межведомственном уровне".

Анализ судебно-следственной и экспертной практики показывает, что комплекс судебных экспертиз в рамках одного уголовного дела как одна из форм комплексного экспертного исследования оружия и следов его применения, как правило, оказывается эффективным при расследовании убийств и причинении вреда здоровью определенной тяжести. Здесь при комплексном экспертном исследовании оружия и следов его применения наиболее оптимальным представляется следующий комплекс судебных экспертиз (в порядке очередности их проведения): судебно-медицинские- криминалистические (оружия и следов его применения на одежде) – КЭМВИ – судебно-биологические.

Исследование объектов экспертизы должно носить последовательно-параллельный характер. Первыми (в зависимости от обстоятельств дела) проводятся судебно-медицинские экспертизы трупа (судебно-медицинское освидетельствование живого лица), а также повреждений на нем, причиненных оружием (включая установление наличия в раневом канале разного рода частиц, перешедших с оружия, и их исследование судебным медиком в пределах своей компетенции). По получении результатов судебно-медицинских экспертиз целесообразно назначение и проведение криминалистической экспертизы (экспертиз) оружия, которым предположительно нанесены повреждения на теле потерпевшего и следов, оставленных на его одежде. При этом параллельно с указанными исследованиями оружия и следов его применения эксперты-материаловеды подвергают изучению следы металлизации (включая смазку) вокруг повреждения и микроволокна, оказавшиеся на оружии (обычно холодном либо метательном). То есть здесь проводится серия криминалистических экспертиз материалов, веществ и изделий.

При наличии на оружии следов крови либо других выделений человека назначается и проводится судебно-биологическая экспертиза. Если к моменту назначения экспертизы известен обвиняемый, то судебно-биологическая экспертиза может включать и генотипоскопическую.

Такая последовательность проведения экспертиз позволяет использовать результаты предыдущих исследований для получения более точного ответа при производстве последующих. В целом же зачастую удается установить групповую принадлежность применявшегося оружия, в редких случаях – даже его конкретный экземпляр (обычно холодного или некоторых разновидностей метательного), а также криминалистически значимую информацию о некоторых элементах взаимодействовавшего комплекса: оружие – одежда – тело человека.

Комплекс экспертиз по одному уголовному делу достаточно эффективен также при расследовании преступлений, связанных со взрывами на промышленных объектах (в том числе в результате применения минновзрывного оружия). В этой связи Ж.А. Успанова справедливо утверждает: "Вместе с тем остается актуальным проведение при расследовании взрывов комплекса самостоятельных экспертиз, проводимых в определенной последовательности, когда результаты одних экспертиз используются для выводов последующей экспертизы. Такое взаимодействие происходит между судебно-взрывотехнической экспертизой и трасологической, химической экспертизами, экспертизой горюче-смазочных материалов и нефтепродуктов, экспертизой взрывчатых веществ и взрывных устройств".

Рассматривая различные формы комплексного экспертного исследования оружия и следов его применения, нельзя не отметить, что эффективность их использования в уголовном судопроизводстве в значительной мере определяется степенью разрешенности ряда общих проблем, стоящих перед комплексным исследованием в судебной экспертизе в целом.

Прежде всего к ним относится, на наш взгляд, проблема разработки методических основ решения задач комплексной экспертизы, т.е. выработка общего алгоритма действий экспертов разных специальностей в процессе кооперации их специальных знаний в форме комплексной экспертизы.

На большой практический и теоретический интерес разработки этой, своего рода, общей методики проведения комплексной экспертизы указывал Г.Л. Грановский. "Такая методика, — отмечал он, — будет содействовать интеграции научного знания и свидетельствовать о единстве всех знаний, диффренцированных на различные экспертные науки и объединяемых в процессе проведения комплексных исследований". Как известно, одним из проявлений дифференциации знания в судебной экспертизе является все более узкая специализация экспертной деятельности, которая может вести к профессиональной самоизоляции и отгораживанию экспертов разных специальностей друг от друга, узковедомственному подходу при решении общих экспертных задач. В этой связи Т.В.Аверьянова правильно ставит вопрос "о необходимости владения экспертом минимальным объемом знаний из тех смежных областей науки (криминалистики, физики, химии, биологии, медицины и др.), которые не только повысили бы эрудицию эксперта, но и позволили ему на высоком профессиональном уровне решать экспертные задачи, в том числе пограничного характера (например, при производстве комплексных экспертиз. В значительной степени этому способствовала бы, по нашему мнению, разработка общей методики решения задач комплексной экспертизы. Она стала бы своего рода фундаментом, методологической основой интеграции специальных знаний из различных областей, кооперируемых для решения "пограничных" задач.

В определенной взаимосвязи с указанной проблемой находится другая – выявление и научный анализ "пограничных" задач судебных экспертиз. "Классификация экспертиз при всей очевидной ее плодотворности, — указывал А.Р.Шляхов, — это путь дифференциации, который имеет вместе с тем и определенные слабые стороны: он не показывает пограничных зон в предметных науках, не обозначает смежных вопросов разного рода экспертиз".

Выявление и научный анализ "пограничных" задач судебных экспертиз, в свою очередь, будет способствовать решению следующей проблемы комплексного исследования в судебной экспертизе – совместной разработке экспертами разных специальностей (в том числе и различных ведомств) комплексных методик решения наиболее актуальных "пограничных" задач. Применительно к проблеме комплексного экспертного исследования оружия и следов его применения к таковым мы бы отнесли методики установления дистанции, направления, последовательности и количества выстрелов; взаимного положения потерпевшего и нападавшего в момент нанесения повреждений на теле и одежде; положения оружия (различных видов) в момент функционального действия относительно потерпевшего; возможности производства выстрела потерпевшим в себя; групповой принадлежности холодного и некоторых образцов метательного оружия по следам на теле и одежде человека; факта контактного взаимодействия холодного (метательного) оружия и потерпевшего и др.

Определяя перспективы развития методик комплексного экспертного исследования, М.П. Чавчанидзе, на наш взгляд, справедливо отмечает: "При этом не исключается, что по мере разработки теории и методик некоторых видов комплексных экспертных исследований соответствующие методики будут утрачивать свой комплексный характер, а "разнородные" знания в своей новой, интегративной форме станут содержанием теории новой разновидности (рода, вида) судебной экспертизы".

Разработка эффективных комплексных методик решения "пограничных" задач сняла бы такую проблему, как низкая обеспеченность судебно-экспертных учреждений методическими пособиями по проведению комплексных исследований, в том числе оружия и следов его применения. Почти двадцать лет назад А.Р.Шляхов относил эту проблему к одной из главных в организации проведения комплексных межведомственных исследований. Не менее актуальной она остается и сегодня.

Требует дальнейшего совершенствования и проблема организации комплексных межведомственных экспертиз. В частности, остаются не до конца урегулированными и, соответственно, нечетко прописанными в имеющихся инструкциях следующие ее аспекты:

1) порядок направления объектов экспертизы в судебно-экспертные учреждения различных ведомств и критерии отбора ведущего из них;
2) подробные правила организации работы комиссии экспертов из разных судебно-экспертных учреждений;
3) порядок исчисления общего срока производства комплексной межведомственной экспертизы;
4) условия и порядок назначения (либо выбора) ведущего эксперта в комиссии экспертов;
5) условия, при которых судебно-экспертные учреждения отказываются от проведения исследований;
6) порядок заявления ходатайств со стороны ведущего судебно-экспертного учреждения и его действий в случае отказа в удовлетворении заявленных ходатайств и др.

Вопросы четкой организации проведения комплексных межведомственных экспертиз тесно связаны с проблемой законодательной регламентации комплексной экспертизы в целом. В этой связи Р.С.Белкин писал: "Насущные потребности экспертной практики настоятельно требуют законодательного решения таких вопросов:

1) объем компетенции в смежных областях знания экспертов, участвующих в производстве комплексной экспертизы;
2) порядок формирования выводов участников комплексной экспертизы;
3) порядок производства межведомственных комплексных экспертиз, определение в этом случае ведущего судебно-экспертного учреждения (подразделения);
4) правовой статус ведущего эксперта (эксперта-интегратора) как организатора и руководителя деятельностью комиссии экспертов, определение его функций, прав и обязанностей …;
5) возможность проведения комплексной экспертизы одним экспертом, профессионально владеющим знаниями в нескольких областях науки или техники".

В настоящее время проблема законодательной регламентации комплексной экспертизы, на наш взгляд, решена половинчато. Законодатель, с одной стороны, предусмотрел в новом УПК РФ проведение этой экспертизы (ст. 201), с другой, – детально не прописал условия и порядок ее назначения, организации и производства (что особенно важно для межведомственной комплексной экспертизы), а также возможных субъектов комплексной экспертизы, их статус, функции и порядок формулирования ими общего вывода. Учитывая все возрастающее значение в современных условиях комплексных исследований вообще и комплексных экспертиз в частности, нам представляется оправданной более детальная регламентация в законе указанных выше организационно-правовых аспектов комплексной судебной экспертизы. Реализация на законодательном уровне названных предложений, несомненно, будет способствовать повышению эффективности комплексных экспертных исследований в уголовном судопроизводстве.

ФОРМЫ ПОДГОТОВКИ СПЕЦИАЛИСТОВ В ОБЛАСТИ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ ОРУЖИЯ, СЛЕДОВ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ И ПУТИ ИХ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ

Ранее, рассматривая криминалистическое учение об оружии и следах его применения в системе специальных знаний, используемых в целях раскрытия и расследования преступлений, мы отмечали, что положения названного учения (конечно, наряду с другими специальными знаниями) активно используются различными субъектами уголовного судопроизводства в своей практической деятельности по борьбе с "вооруженной" преступностью. При этом чем выше уровень овладения ими этими знаниями, тем эффективнее идет процесс раскрытия и расследования преступлений, совершаемых с применением оружия.

Формирование у субъектов раскрытия и расследования преступлений указанных знаний, умений и навыков – это одна из важнейших задач их профессионального обучения, в структуре которого криминалистическое учение об оружии и следах его применения может рассматриваться как компонент профессиональной подготовки обучаемого.

К настоящему времени в МВД России сложилось несколько форм подготовки специалистов (экспертов-криминалистов) в области криминалистической экспертизы оружия и следов его применения. В принципе, можно выделить четыре основные формы:

1) подготовка экспертов-криминалистов в образовательных учреждениях высшего профессионального образования МВД России по специальности 350600 "Судебная экспертиза";
2) профессиональная переподготовка экспертов-криминалистов в образовательных учреждениях МВД России (обычно на факультетах повышения квалификации);
3) стажировка по специальной программе сотрудников экспертно-криминалистических подразделений органов внутренних дел на сборах, проводимых в экспертно-криминалистическом центре (ЭКЦ) МВД России (в основном экспертов-взрывотехников);
4) обучение сотрудников экспертно-криминалистических подразделений на местах с последующей сдачей ими экзамена экспертно-квалификационной комиссии и получением свидетельства на право производства соответствующего вида экспертизы (как правило, криминалистической экспертизы холодного (метательного) оружия).

Подготовка экспертов-криминалистов в системе органов внутренних дел нашей страны берет свое начало с первых полугодовых экспертных курсов при научно-техническом подотделе Центророзыска НКВД РСФСР, открывшихся в январе 1928 года в Москве. Три состоявшихся выпуска этих курсов (1928-1930 г.г.) подготовили для органов внутренних дел основной костяк экспертных кадров и послужили мощным толчком к дальнейшему развитию экспертно-криминалистической службы.

В дальнейшем (с 1931 г.) эксперты-криминалисты получали образование на научно-техническом отделении Центральной школы милиции НКВД СССР, которая после войны (1945 г.) была переименована в Высшую офицерскую школу МВД СССР, а еще позже в Высшую школу МВД России. Например, несмотря на трудности военного времени, школа выпустила в период с 1940 по 1944 г.г. 110 экспертов-криминалистов.

В этот период резко возросло количество преступлений, совершаемых с применением огнестрельного оружия. Так, лишь только в 1942 году было изъято 70 969 стволов. В связи с этим существенно увеличилась потребность в подготовке значительного числа квалифицированных экспертов-баллистов. Вообще, в предвоенный и военный периоды значительная часть экспертов-криминалистов (в т.ч. и специализирующихся в области криминалистического исследования оружия и следов его применения) готовилась на местах в форме стажировки под руководством опытных сотрудников. Лишь малая часть экспертов имела специальное высшее профессиональное образование.

В 1945 году в составе научно-технического отдела Главного управления милиции НКВД СССР был создан Научно-исследовательский институт криминалистики (НИИК), одной из основных задач которого была подготовка и переподготовка научно-технических кадров. Подготовка и переподготовка специалистов в области криминалистического исследования оружия и следов его применения осуществлялась там на базе имевшейся в составе НИИК лаборатории баллистических экспертиз.

Таким образом, в послевоенный период "централизованная" подготовка (в т.ч. переподготовка) экспертов-криминалистов, специализирующихся на исследовании оружия и следов его применения, велась у нас в стране в Высшей офицерской школе МВД СССР (позднее – Высшей школе милиции) и НИИК НТО Главного управления милиции НКВД СССР. В частности, подготовка экспертов-криминалистов в Высшей школе милиции велась до 1953 года. Обучение слушателей в ней со средним образованием составляло 2 года. Выпускники получали средне-специальное образование и квалификацию эксперт-криминалист с правом производства всех традиционных видов криминалистических экспертиз (дактилоскопической, трасологической, судебно-баллистической, почерковедческой, портретной, технико-криминалистической экспертизы документов и экспертизы холодного оружия).

В 1949 году в Московской специальной средней школе милиции открывается экспертное отделение по подготовке экспертов-криминалистов с правом производства всех (уже названных) традиционных видов криминалистических экспертиз. Подготовка экспертных кадров осуществлялась в ней до 1973 года. Названная школа готовила экспертов-криминалистов со средне-специальным юридическим образованием.

Подготовка экспертов-криминалистов в высшим юридическим образованием началась с 1961 года в Высшей школе МВД РСФСР. В 1973 году открывается факультет подготовки экспертов-криминалистов с высшим юридическим образованием в Высшей следственной школе МВД России (сейчас Волгоградская академия МВД России) и одновременно с его открытием ликвидируются отделения по подготовке экспертов-криминалистов в Высшей школе МВД СССР и Московской специальной средней школе милиции. Выпускники открывшегося в Волгограде факультета по окончании четырехлетнего срока обучения получали квалификацию юрист, эксперт-криминалист и обладали правом производства уже называвшихся ранее семи видов традиционных криминалистических экспертиз. Ежегодно, начиная с 1977 года, названным факультетом в среднем выпускалось около 110 экспертов-криминалистов.

Кроме того, в Высшей следственной школе МВД СССР одновременно с факультетом подготовки экспертов-криминалистов был открыт и факультет повышения квалификации, на котором с 1977 года также происходило обучение (в форме профессиональной переподготовки) экспертов-криминалистов по различным видам традиционных криминалистических экспертиз. В частности, за период с 1977 года по 2002 год переподготовку прошли 8 651 эксперт-криминалист, из них получили допуски на право производства судебно-баллистической экспертизы 2 087 экспертов, криминалистической экспертизы холодного оружия – 2 344 эксперта. Однако это было значительно меньше той потребности, какую испытывали экспертно-криминалистические подразделения органов внутренних дел в подобной категории специалистов. Для исправления создавшейся ситуации руководством МВД страны предпринимается ряд мер. Во-первых, увеличивается количество образовательных учреждений, а также отделений по подготовке экспертов-криминалистов. Во-вторых, принимается решение (приказ МВД России № 261 от 01.06.1993 г.) о создании на местах экспертно-квалификационных комиссий, которым предоставляется право принимать экзамены у сотрудников экспертно-криминалистических подразделений после прохождения ими обучения по специальной программе и выдавать прошедшим эту аттестацию свидетельства на право производства соответствующих видов экспертиз (в области криминалистической экспертизы оружия и следов его применения – это свидетельства на право производства неидентификационной судебно-баллистической экспертизы и экспертизы холодного оружия).

Так, в 1988 году вновь открывается отделение по подготовке экспертов-криминалистов в Московской специальной средней школе милиции. Спустя еще четыре года (1992 г.) в Саратове на базе специальной средней школы милиции создается Высшая школа (ныне Саратовский юридический институт) МВД России по подготовке экспертов-криминалистов с высшим профессиональным образованием. Там же создаются курсы повышения квалификации, где осуществляется профессиональная переподготовка экспертов-криминалистов по некоторым видам традиционных криминалистических экспертиз, в частности, по исследованию холодного (метательного) оружия.

Потребность в экспертных кадрах продолжала возрастать, и в 1999 году в Московской академии МВД России открылся факультет по подготовке экспертов-криминалистов также с высшим профессиональным образованием. На этом же факультете параллельно с подготовкой специалистов с высшим профессиональным образованием проводится и профессиональная переподготовка экспертов-криминалистов по традиционным видам криминалистических экспертиз, в частности, судебно-баллистической экспертизе и экспертизе холодного (метательного) оружия.

Одновременно с открытием факультета подготовки экспертов-криминалистов в Московской академии МВД России принимается решение о ликвидации экспертного отделения в Московской специальной средней школе милиции. (Решение о прекращении подготовки экспертов-криминалистов со средним специальным образованием и переходе на обучающие программы высшего профессионального образования было принято в МВД РФ в 1998 г.).

Таким образом, к настоящему времени основной "кузницей" экспертных кадров (в т.ч. и в области криминалистической экспертизы оружия и следов его применения) стали три вуза МВД России: Волгоградская и Московская академии, а также Саратовский юридический институт МВД России.

В последние годы с резким увеличением числа криминальных взрывов в стране и острой нехваткой экспертов-взрывотехников задача по их подготовке в основном легла на Экспертно-криминалистический центр МВД России. Там было организовано проведение в течение года нескольких сборов экспертов-взрывотехников, которые по окончании обучения и последующей работы в данной должности могут сдавать экзамен экспертно-квалификационной комиссии ЭКЦ МВД России на получение свидетельства о праве производства взрывотехнической экспертизы.

В условиях существенного роста преступлений, связанных с использованием различных видов оружия, вполне естественно возникает вопрос о повышении качества обучения экспертов-криминалистов вообще и экспертов в области экспертизы оружия и следов его применения в частности, а также совершенствовании существующих форм их подготовки. В этой связи А.Ф.Волынский совершенно справедливо пишет: "В настоящее время предпринимаются попытки реформировать всю систему подготовки кадров для органов внутренних дел, но, по нашему мнению, они слишком робки, непоследовательны и не лишены элементов формализма. Может оказаться, что дальше введения новой технологии (бакалавр, магистр и т.п.) эта реформа не пойдет. Принципиальное решение проблемы требует четкой ориентации на профессиональную милицейскую систему подготовки кадров, на создание таких учебных заведений в системе МВД, где бы учили бороться с преступностью, раскрывать и расследовать преступления, а не готовили юристов широкого профиля. В правильности такого подхода убеждает нас не только зарубежный опыт, но и беспомощность органов внутренних дел в борьбе с преступностью в современных условиях".

Одним из условий повышения качества обучения является правильное определение модели будущего специалиста (системы критериев, которой должен соответствовать выпускник образовательного учреждения). При постоянном возрастании роли человеческого фактора в современной жизни проблема формирования специалиста, в частности, эксперта-криминалиста, выглядит особенно актуальной и значимой для организации эффективной борьбы с преступностью, в т.ч. и "вооруженной". "Из тех проблем, — правильно отмечает И.Л.Николаева, — которые сейчас ждут своего безотлагательного решения, особого внимания заслуживает проблема совершенствования деятельности экспертно-криминалистических подразделений, обеспечения контроля и самоконтроля профессиональной деятельности экспертов-криминалистов, формирования профессиональной направленности и профессиональной пригодности в условиях обучения и воспитания в специальных учебных заведениях МВД СССР и разработки основ профессионального отбора для занятия экспертной деятельностью".

Создание эффективной модели эксперта-криминалиста, лежащей в основе подготовки высокопрофессионального специалиста, невозможно без знания профессионально значимых качеств судебного эксперта, психологических и организационно-методических аспектов его отбора, обучения, воспитания и последующей профессиональной стабилизации. Не зря этим проблемам в криминалистике и судебной экспертизе с конца 1970-х и начала 1980-х годов начинает уделяться значительное внимание (В.Г.Грузкова, Я.М. Яковлев, Х.Г. Мелконян, Н.И. Клименко, И.Л. Николаева, В.К. Стринжа и др).

Безусловно, в основе построения модели эксперта-криминалиста должны лежать результаты анализа судебно-экспертной деятельности и разработанные с их учетом требования, предъявляемые к эксперту. "Анализ практической деятельности эксперта, — справедливо указывает в этой связи И.Л. Николаева, — дает возможность шире рассматривать проблему подготовки, использования молодых экспертов и повышения их профессионального мастерства, позволяет построить модель как эталон, опираясь на который, педагогический коллектив учебного заведения МВД сможет организовать и спланировать свое развитие, а руководители криминалистических подразделений и эксперты смогут решать вопросы контроля и самоконтроля их деятельности".

Представляется, что, исходя из сложившейся в стране социально-экономической обстановки и наблюдаемой сейчас динамики преступности, имеющиеся на сегодня наработки в плане построения эффективной модели эксперта-криминалиста нуждаются в серьезной корректировке. Подтверждением тому служат падение престижа экспертной службы, высокая текучесть экспертных кадров и сравнительно невысокая эффективность деятельности экспертно-криминалистических подразделений МВД России в процессе раскрытия, расследования преступлений и, особенно, связанных с использованием оружия. "Профессиональная подготовка в настоящее время, — небезосновательно замечает по этому поводу Т.Н. Шамонова, — не отвечает ни состоянию преступности, ни развитию науки и техники, а также и решению вопросов конкретного уголовного дела, в расследовании которого принимают участие, как правило, сотрудники нескольких служб ОВД одновременно".

В повышении уровня профессиональной подготовки экспертов-криминалистов самое серьезное внимание, на наш взгляд, должно отводиться совершенствованию уже сложившихся форм их подготовки в системе МВД России. И делать это необходимо с учетом не только отечественного, но и зарубежного опыта подготовки названных специалистов.

Одна из серьезных попыток усовершенствовать подготовку экспертов-криминалистов в образовательных учреждениях высшего профессионального образования МВД России была предпринята в середине 1990-х годов. В частности, судебная экспертиза признавалась в качестве специальности. Госкомвузом России 21.03.1996 г. утверждаются Государственные требования к минимуму содержания и уровню подготовки выпускников образовательных учреждений высшего профессионального образования МВД России по специальности 022400 "Судебная экспертиза". Для определения перспектив и реформирования экспертных кадров в образовательных учреждениях в масштабе страны при Саратовском юридическом институте МВД России приказом Минобразования РФ № 2344 от 24.11.1997 г. создается учебно-методическое образование (УМО) по специальности "Судебная экспертиза". При координирующей роли названного объединения принимается ряд решений, направленных на дальнейшее реформирование подготовки экспертов-криминалистов в образовательных учреждениях, а также ее методическое обеспечение. Так, распоряжением Министерства общего и профессионального образования РФ № 893-14 от 23.07.1999 г. утверждается специальность 350600 "Судебная экспертиза". По названной специальности разрабатывается и принимается Государственный образовательный стандарт (утвержден Минобразования 14.03.2000 г.). В соответствии с этим стандартом срок обучения с 4-х лет увеличивается до 5 лет. Предусматривается очная форма обучения, а квалификация специалиста – эксперт-криминалист. Выпускники по завершении обучения получают высшее профессиональное (экспертное) и среднее юридическое образование. Однако при этом выпускники по-прежнему получают право производства семи (ранее называвшихся) видов традиционных криминалистических экспертиз.

Лейтмотивом подобного реформирования высшего профессионального (экспертного) образования явилось мнение ряда ученых-криминалистов о том, что базовыми учебными дисциплинами при подготовке экспертов-криминалистов должны быть не юридические, а естественно-научные отрасли знания. Наиболее концентрировано это мнение изложено В.Н.Хрусталевым: "В основе методик всех видов криминалистических экспертиз, а также работы специалиста-криминалиста со следами на местах происшествий лежит естественно-научный эксперимент. Следовательно, эксперт-криминалист обязательно должен обладать глубокими знаниями в области необходимого цикла естественных наук, аналитическим складом ума и склонностью к экспериментальной деятельности … Такая система уже многие десятки лет успешно действует во всех без исключения развитых западных странах, где при подготовке экспертов-криминалистов (независимо от ее формы) естественные науки (химия, физика, математика, биология) являются базовыми и занимают основное место в обучении, причем глубокая естественно-научная подготовка предшествует получению правовых знаний. Сложившаяся у нас академическая система подготовки экспертов-криминалистов предполагает обратный порядок".

Основным доводом противников подобного подхода к реформированию обучения экспертов-криминалистов было мнение о том, что "юридическая подготовка необходима эксперту-криминалисту как одному из активных участников процесса раскрытия, расследования преступлений и судопроизводства".

После длительных дискуссий на УМО по специальности "Судебная экспертиза" было принято во многом компромиссное решение, итогом которого явился Государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования по специальности 350600 "Судебная экспертиза". Согласно ему существенно увеличивался блок естественно-научных дисциплин в примерном учебном плане подготовки экспертов-криминалистов и сохранялось также юридическое образование (среднее). Однако при этом, на наш взгляд, было упущено из вида, как минимум, два существенных момента.

Первый. При увеличении сроков обучения не предусматривалось и увеличения количества допусков выпускникам на право производства экспертиз. По нашему мнению, дополнительно к семи называвшимся допускам на право производства традиционных криминалистических экспертиз целесообразно было бы предусмотреть и выдачу допусков на некоторые другие виды криминалистических экспертиз, например, взрывотехническую, криминалистическую экспертизу материалов, веществ и изделий в отношении определенной категории объектов. Тем более, что освоение именно этих видов экспертиз требует больше всего естественно-научных знаний, на существенное увеличение которых и пошли при разработке нового образовательного стандарта. При этом, учитывая, что специальные знания эксперта-криминалиста ─ категория подвижная, в образовательный стандарт желательно было заложить определенный резерв времени, за счет которого можно было бы оперативно "реагировать" на происходящие изменения в теории и практике судебно-экспертной деятельности, например, появление новых видов криминалистической экспертизы оружия и следов его применения.

Второй. В образовательном стандарте высшего профессионального (экспертного) образования практически не предусмотрена дача обучаемым знаний по основам управления вообще и в органах внутренних дел в частности. Между тем, практика показывает, что специалиста именно с высшим профессиональным (экспертным) образованием следует рассматривать как потенциального руководителя экспертно-криминалистического подразделения. И основы будущего руководителя необходимо закладывать еще на стадии его обучения.

В настоящее время в МВД России профессиональная переподготовка экспертов-криминалистов в рамках получения дополнительного профессионального образования осуществляется в основном на факультетах повышения квалификации трех вузов — Волгоградской и Московской академий, а также Саратовского юридического института МВД России. Их профессиональная переподготовка проходит, как правило, на базе ранее полученного ими высшего профессионального образования (преимущественно по естественно-техническим специальностям) и определенного стажа работы в качестве сотрудника ЭКП МВД России. Анализ зарубежного опыта обучения судебных экспертов показывает, что такая форма их подготовки в большинстве стран является преимущественной (конечно, с определенными специфическими особенностями, отличающими ее от сложившейся у нас формы профессиональной переподготовки).

Вероятно, зарубежный опыт подготовки судебных экспертов во многом послужил поводом для высказывания Х.Г.Мелконяном следующего мнения: "Автор настоящей статьи не разделяет точку зрения тех ученых и практиков, которые вносили предложения о подготовке судебно-экспертных кадров на базе средней школы, создании соответствующих высших и средних специальных учебных заведений … Отбор и последующую подготовку высококвалифицированных профессиональных судебно-экспертных кадров, на наш взгляд, необходимо проводить по получении высшего образования и приобретении солидного запаса специальных знаний в области науки и техники. Для этого нужна совершенно новая система подготовки и совершенствования судебно-экспертных кадров". Очевидно, что такая позиция автора излишне категорична, а "истина лежит по середине". Здесь мы придерживаемся подхода, выраженного словами В.А. Волынского о том, что "эта система должна и может быть реформирована без ее коренной ломки, т.е. с сохранением накопленного за десятилетия научно-педагогического потенциала и богатейшего опыта работы профессорско-преподавательского состава, с использованием наиболее прогрессивной организации учебного процесса, передовых форм и методов обучения, практикуемых не только в других странах, но и в учебных заведениях иных правоохранительных министерств и ведомств нашей страны". Тенденция увеличения числа экспертов-криминалистов, обучающихся в форме профессиональной переподготовки, характерна и для отечественной практики. В частности, по данным ЭКЦ МВД России в 2000 г. такую переподготовку прошли 694 эксперта (на 103 эксперта больше, чем в 1999 г.).

На наш взгляд, решение обозначенной проблемы должно заключаться не в замене одних форм подготовки экспертов-криминалистов другими, порою принципиально новыми, а в разумном сочетании уже сложившихся форм подготовки названных специалистов в органах внутренних дел. И в этом плане у нас имеется ряд принципиальных предложений.

Первое. Основной упор в подготовке экспертов-криминалистов (в т.ч. и в области экспертизы оружия и следов его применения) для органов внутренних дел необходимо сделать на такую форму их обучения, как профессиональная переподготовка на факультетах повышения квалификации образовательных учреждений высшего профессионального образования МВД России по специальности "Судебная экспертиза". В пользу такого решения свидетельствуют: а) зарубежный опыт подготовки судебных экспертов; б) современные тенденции увеличения сотрудников экспертно-криминалистических подразделений органов внутренних дел за счет числа экспертов-криминалистов, прошедших профессиональную переподготовку; в) достаточно высокая профессиональная подготовка и последующая профессиональная стабилизация экспертов при названной форме их обучения; г) экономичность этой системы подготовки кадров для ЭКП МВД России.

Проиллюстрируем это несколькими примерами.

Так, обучение эксперта-криминалиста в форме его профессиональной переподготовки в современных условиях острого бюджетного дефицита для МВД России обходится в сотни раз дешевле, нежели подготовка аналогичного специалиста в образовательном учреждении высшего профессионального образования по специальности "Судебная экспертиза" по пятилетней программе обучения. Более того, при такой неоправданно расточительной для нынешней ситуации системе подготовки с высшим профессиональным образованием, она еще оказывается и крайне неэффективной. Например, уже с момента окончания вуза около одной трети выпускников изначально идет работать в различные службы органов внутренних дел и других правоохранительных органов, не связанные с экспертной деятельностью. Заметим, это при том, что подготовка экспертов-криминалистов с высшим профессиональным образованием обходится государству значительно дороже, чем подготовка специалистов с высшим образованием по специальности "Юриспруденция" и "Правоохранительная деятельность". Через 3-4 года работы в экспертно-криминалистических подразделениях МВД России в их штате остается около 70 % выпускников образовательного учреждения высшего профессионального образования по специальности "Судебная экспертиза". В итоге – в условиях острого недофинансирования коллосальные средства министерством внутренних дел тратятся крайне неэффективно. В то же время при несопоставимо низких затратах для МВД России профессиональная переподготовка грамотно отобранных сотрудников экспертно-криминалистических подразделений с высшим образованием по качеству обучения, как показывает наш опыт, не только не уступает названным выше выпускникам вузов МВД России, но и в ряде случаев превосходит их. При этом текучесть кадров среди экспертов-криминалистов, прошедших профессиональную переподготовку, значительно ниже, чем среди экспертов-выпускников вузов МВД России. О высокой текучести экспертных кадров свидетельствует и факт того, что в настоящее время 58,5 % экспертов имеют стаж работы менее одного года.

Второе. Требуется предпринять ряд мер, направленных на повышение эффективности профессиональной переподготовки экспертов-криминалистов. Прежде всего, необходимо при активном участии ЭКЦ МВД России определить перечень специальностей, которые следует рассматривать в качестве базовых при обучении экспертов в форме их профессиональной переподготовки по каждому роду (виду) экспертизы. Наш опыт подготовки экспертов в области исследования огнестрельного, пневматического, газового, холодного и метательного оружия показывает, что базовыми специальностями для профессиональной переподготовки экспертов в области криминалистической экспертизы оружия и следов его применения (как рода) лучше всего рассматривать естественно-технические. Следует согласиться с мнением И.Е. Мишакова о том, что зачастую при проведении экспертных исследований используются методы, предполагающие знания из естественнонаучных и технических дисциплин, например, при производстве исследований в целях решения вопроса об отношении предмета к холодному или метательному оружию нередко необходимы знания из области технологии производства, материаловедения, сопротивления материалов и т.д. Безусловно, на основе этих базовых специальностей процесс овладения знаниями по тому или иному виду экспертизы будет значительно эффективней, несмотря на сжатые сроки, отводимые на профессиональную переподготовку экспертов-криминалистов.

В целях повышения эффективности профессиональной переподготовки экспертов-криминалистов наряду с определением перечня базовых специальностей целесообразно установить также для командируемого на обучение минимальный стаж его работы в качестве сотрудника ЭКП МВД России вообще и в качестве эксперта-стажера по изучаемому виду экспертизы в частности. На наш взгляд, для профессиональной переподготовки в области экспертизы холодного (метательного) оружия и судебно-баллистической экспертизы должны отбираться сотрудники ЭКП МВД России, имеющие общий стаж работы в должности эксперта не менее одного года, из них в качестве эксперта-стажера по изучаемому виду экспертизы соответственно от полугода до года. При отборе кандидатов на профессиональную переподготовку экспертов-взрывотехников названные сроки целесообразно увеличить как минимум в два раза.

В качестве действенной меры, направленной на повышение эффективности профессиональной переподготовки экспертов-криминалистов, следует рассматривать и увеличение сроков их обучения. Так, в действующие сейчас примерные программы профессиональной переподготовки экспертов-криминалистов МВД России по криминалистической экспертизе оружия и следов его применения заложен лишь минимально необходимый временной объем изучения дисциплин. Однако данными примерными программами предусматривается также его увеличение решением ученого совета образовательного учреждения по согласованию с заказчиком – ЭКЦ МВД России. Если исходить из срока прохождения профессиональной переподготовки специалистов для выполнения нового вида профессиональной деятельности, определяемого нормативными документами Минобразования Российской Федерации, то он должен составлять не менее 500 часов аудиторных занятий. Очевидно, с учетом специфики организации профессиональной переподготовки экспертов в области различных видов криминалистической экспертизы оружия и следов его применения, а также действующих ныне нормативных документов МВД России эта цифра потребует определенной корректировки. В этом плане заслуживает внимания мнение И.Е. Мишакова о том, " что пока нет стандарта переподготовки экспертов-криминалистов, логично было бы готовить программы и учебно-тематические планы приближенно к Государственному стандарту специальности 350600 – Судебная экспертиза".

Перечисленные выше меры по повышению эффективности профессиональной переподготовки экспертов-криминалистов, на наш взгляд, могли бы найти свое отражение при разработке Государственного стандарта дополнительного профессионального образования (повышения квалификации и переподготовки судебных экспертов), потребность в котором уже давно назрела. Такая позиция находит поддержку и у других авторов.

Третье. Наряду с факультетами повышения квалификации образовательных учреждения высшего профессионального образования МВД России усилить также роль ЭКЦ МВД России в подготовке экспертных кадров, в частности, экспертов-взрывотехников. Думается, что в настоящее время только эта головная экспертная организация в системе МВД России способна в полной мере осуществлять подготовку экспертов-взрывотехников. В перспективе с учетом накопленного опыта и наработанных методических рекомендаций ЭКЦ МВД России могло бы помочь в организации подготовки таких специалистов в образовательных учреждениях высшего профессионального образования МВД России по специальности 350600 "Судебная экспертиза" (по пятилетней программе обучения).

Четвертое. Максимально ограничить такую форму подготовки экспертов-криминалистов, как их обучение на местах с последующей сдачей экзамена экспертно-квалификационной комиссии ЭКУ (ЭКО) МВД – ГУВД — УВД и получением свидетельства на право производства определенного вида экспертизы. Наш десятилетний опыт рецензирования по заданию ЭКЦ МВД России заключений экспертов-криминалистов показал, что качество экспертиз, выполненных экспертами, обучавшимися на местах, является крайне низким. Особенно тревожная ситуация наблюдалась в области исследования холодного (метательного) оружия после утверждения Федеральным межведомственным координационно-методическим советом по проблемам экспертных исследований методики и регистрационного паспорта по исследованию холодного оружия (18.11.1998 г.). Это побудило руководство ЭКЦ МВД России пойти на ограничение подготовки экспертов-криминалистов на местах. Как правильно заметил И.Е.Мишаков, переподготовка сотрудников экспертно-криминалистических подразделений на местах "способствовала ускорению процесса заполнения штатов экспертных подразделений, но при этом, по нашему мнению, не способствовала повышению качества подготовки специалистов". Такая форма подготовки экспертов-криминалистов была вызвана острой нехваткой экспертных кадров и в настоящее время должна быть сведена к минимуму как не в полной мере оправдавшая себя на практике.

В заключение следует отметить, что реализация названных предложений, на наш взгляд, способствовала бы повышению уровня профессиональной подготовки экспертов-криминалистов, в том числе и специализирующихся в области криминалистической экспертизы оружия и следов его применения.

Copyright © 1994-2016 ООО "К-Пресс"